Энни Янг "С тобой я не плачу"

– Да, сегодня. Переехала от родителей, – не вижу оснований скрывать.

– Сколько тебе? – интересуется он, повернувшись ко мне.

– Двадцать. А тебе?

– Двадцать два.

Я сощуриваю глаза.

– Сказать по правде, я удивлена.

– Отчего? Ты думала мне сколько? Тридцать?

Я вижу смех в его глазах и, почувствовав смятение, отвожу взгляд.

– Нет, – мне становится неловко смотреть ему в глаза. – Но производишь ты впечатление очень взрослого мужчины. Про таких говорят: умный манипулятор, умеющий кого надо дергать за ниточки.

– Разве? – Усмехнувшись, он выходит в коридор. – Я смотрю, тебе не терпелось съехать от родителей.

Дан показывает пальцем на некрашеный безобразный потолок, и я смеюсь.

– Я же говорю, ты умен и проницателен. Тебе не может быть двадцать два, – я добавляю в нашу беседу немного иронии, – ты меня безбожно обманываешь. Самое время признаться в этом.

– Да, ты меня раскусила, – вздыхает он шумно и притворно сокрушенно, – мне сорок семь.

Я поджимаю губы и с легкой улыбкой поднимаюсь со своего места, потому что парень исчез, нырнув через проем в мою комнату, единственную в этой квартире. У меня нет гостиной, я полностью переделала ее в спальню.

– Дан, это мое личное пространство. Не мог бы ты выйти? – Ловлю его вопросительно-удивленный взгляд. – Я серьезно. Выйди.

Пробежавшись глазами по комнате в последний раз, он проходит мимо меня с поднятыми ладонями.

– Ладно, – а потом добавляет: – Поехали.

Я смотрю на то, как он, шурша курткой, тянется за моей косухой, висящей одиноко на крючке, а потом раскрывает ее для меня. Дан многозначительно буравит меня взглядом, и я молча принимаю приглашение. Встаю перед ним спиной и с его помощью легко продеваю руки в рукава.

– Спасибо, – говорю я, обернувшись.

– Идем. – Он открывает дверь и пропускает меня.

Подхватив ключи с крючка и быстро обувшись в высокие кеды, я делаю шаг в коридор.

– Стоп, я забыла свой телефон. Погоди минутку. – Я пересекаю прихожую и хватаю с кухонного стола мобильник, в заднем чехле которого припрятана парочка купюр. Не хочу таскать кошелек.– Всё, теперь можно идти, – провернув ключ в замке, я разворачиваюсь к парню.

И тут он неожиданно берет меня за руку, переплетает наши пальцы и как-то очень решительно идет по направлению к лифту, ведя меня за собой. Я еле успеваю за ним: его шаг вдвое больше моего.

– Окей, куда мы торопимся? – посмеиваюсь я, слегка растерянная столь непреклонным упорством. И удивленная ощущению тепла в ладони, тому, как, оказывается, приятно чувствовать его кожу своей.

– Как насчет фотографий? – вносит предложение в наши планы Дан, остановившись и нажимая кнопку лифта.

– Каких фотографий? – не понимаю я.

– Хочу отвести тебя на свою студию. Сделаем пару фоток для моей предстоящей выставки. Ты должна там быть.

– Я? – я теряюсь, не понимая, что происходит и зачем мое фото должно быть частью некой выставки.

– Ты очень красивая. – Прищуренный взгляд исследует выражение моего лица. – Только не говори, что этого не знала.

Вместо ответа я резко упираюсь взглядом в кнопку лифта, пытаясь сдержать улыбку. Я красивая? И это после того, как он видел меня без макияжа, с влажной копной волос и в нелепой пижаме? Чувствую, моей самооценке пришла пора подняться на одну ступень выше.

– Тебе, наверное, часто об этом говорят. Почему ты смутилась?

Он таки заметил.

– На самом деле не часто, – мотаю я головой, на него не глядя. А потом все-таки не выдерживаю и поворачиваю голову. – До прошлой недели никто мне этого не говорил, – признаюсь я, обнаружив в его глазах искренний интерес.

– А на прошлой неделе?..

– А на прошлой неделе меня назвал красивой мой бывший одноклассник, который был влюблен в меня, как оказалось, с восьмого класса. И я по пьяни чуть его не поцеловала. Хорошо, что этого не сделала, иначе…

– Иначе?..

– Иначе было бы неловко потом объясняться, что поцелуй был ошибкой, – я вымученно улыбаюсь и отворачиваюсь.

Приезжает лифт, и мы входим в него. Я первая, Дан следом.

– Слушай, я не уверена, что мои фотки тебе подойдут, – заговариваю я вновь на тему студии и всей этой нелепой идеи. – Давай просто поедем сразу в клуб.

– Ты нервничаешь, – замечает он, посматривая на меня.

– Конечно, я нервничаю. Будь передо мной три стопки текила, я бы незамедлительно их выпила и, наконец, расслабилась.

– Я не кусаюсь, – сообщает Дан с довольной ухмылкой.

– О, правда? – отзываюсь я с сарказмом в голосе. – Тогда конечно же мне спокойно. Вот прям полегчало, как только ты это сказал.

Он на мгновение крепче сжимает мои пальцы и, чуть ослабив хватку, начинает гладить большим пальцем по тыльной стороне кисти.

– Я правда не кусаюсь. И я правда хочу показать тебе свою студии. Не хочешь фотографий – хорошо. Но, возможно, ты передумаешь… А после поедем в клуб.

– Ладно, – поджав губы, соглашаюсь я, избегая смотреть ему в глаза. Не понимаю, что со мной происходит: я опять слишком уязвима перед ним. Мне нужно выпить.

Глава 11. Третий лишний

В студию мы приезжаем в одиннадцатом часу, по дороге заехав в суши-бар и купив роллы с пятью разными начинками.

– Поедим до клуба, ты же не против? Почему-то мне кажется, ты такая же голодная, как и я, – сказал он мне с кривой улыбкой, перед тем как остановить джип у заведения.

– У меня это на лице написано? – спросила я.

– В твоем холодильнике не было готовой еды, все кастрюли чистые и новые. И ты сегодня переехала… не думаю, что ты успела поесть.

Ну да, он же исследовал всю мою кухню, пока я в ванной приводила себя в порядок.

Я плотно сжала губы и приподняла их в смущении.

– Да, ты прав. Не успела. Я страшно голодная.

И он молча кивнул, так, словно и не сомневался, соглашусь ли я с его планами.

Но когда мы входим в огромную студию, а Дан нащупывает в стене выключатель, потолок резко загорается множеством ламп, открывая нашему взору девушку, развалившуюся ничком на диване, и мне совершенно незнакомую. Она еще и в шелковом халатике с пояском, ткань едва ли доходит до середины бедра, обнажая голую кожу.

Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на реакцию хозяина: знал ли он, что его здесь поджидают.

Кажется, нам обоим сорвали планы. Нет, он не знал: выражение лица Дана… это просто нечто. Таких холодных зеленых глаз я еще не видела, и этот яростный взгляд сейчас прожигает пьяную госпожу, неуклюже пытающуюся приподняться с подушки. Кое-как она всё же это делает, убирает с лица неухоженные, какие-то уж слишком растрепанные, облезлые пряди и тут же вливает в рот большое количество вина прямо из бутылки, которую она ни на миг не отпускает и с которой она так и лежала на коричневом диване, свесив руку так, что дно бутылки еще немного и коснулось бы пола. Рядом валяются еще две приконченные бутылки.

Интересно, кто она? Бывшая? Одна из влюбленных в него шлюх?

– Здесь подожди, – просит он меня, а сам твердым шагом приближается к девушке. – Что ты здесь забыла? – мрачно уставившись на девушку, спрашивает Дан. – Откуда у тебя ключи от моей студии?

Голос прям до мурашек, не хотела бы я оказаться на месте той, кого не рады видеть.

Но девушка будто не замечает недоброго тона, с глупой счастливой улыбкой подскакивает и неуклюже вешается на парня.

– Да-а-ан! Как я рада тебя ви-идеть. – Она прижимает голову к его груди и обхватывает его всего своими пьяными, слабыми ручками.

Мгновение – и он грубо отталкивает ее от себя, с силой отцепив женские руки. И та поваливается обратно на диван. На ее глаза начинают наворачиваться слезы, хотя только что улыбалась.

– Ева, – предупреждающий тон, холодный, – что это за представление? Я спрашиваю, откуда у тебя ключи, – в этот момент он выхватывает у нее бутылку, – и какого черта ты нажираешься в моей студии?

Он поворачивается, ставит бутыль на низкий столик и снова смотрит на свою знакомую.

Я, оглядываясь, замечаю брошенное кучей розовое пальто на полу при входе, потом делаю несколько неуверенных шагов внутрь, и тут она меня замечает.

У нее красивые светло-карие глаза, милые черты лица и волосы, явно окрашенные в дорогом салоне по технике сомбре, имеют оттенок темного блонда. Но сейчас они выглядят совершенно непривлекательными. Возможно, она, будучи пьяной, случайно намочила их вином, и они высохли на девушке… вот такими. Не поверю, что она так долго не мыла голову. У нее даже маникюр идеальный.

– Кто это? – Ева с непониманием хмурится, но быстро отвлекается и забывает обо мне, когда Дан резко поднимает ее на ноги и за локоть уводит в сторону выхода.

– У меня нет времени с тобой возиться.

– Может, ей нужна помощь? – предполагаю я, когда они проходят мимо меня, и поворачиваюсь к ним. – Слушай, она еле на ногах держится. Дан, она сама не доберется домой.

– И что ты предлагаешь? – Он недовольно смотрит на меня. – Отвезти её?

– Пусть… останется, – и нерешительно прикусываю губу.

– Останется? – В его глазах даже злость пропала, на смену пришло удивление, не сбрендила ли я. У нас свидание, между прочим.

– Мне тоже не нравится вся эта ситуация, но выставить пьяную девушку на улицу… – я качаю головой, – такое нельзя делать. Мало ли, что с ней может произойти.

Вдруг она натолкнется на такого, как Шприц? Этого, конечно, я вслух не говорю. Но ведь, в самом деле, пьяная девушка – это беззащитная девушка.

– Ой, что-то мне нехорошо, – бормочет Ева, – Кажется, вино… просится наружу.

– В ванную ее, быстро! – приказываю я, едва услышав это невнятное бормотание. Я даже не спрашиваю, есть ли эта ванная здесь вообще.

Но, оказывается, есть. Многозначительный взгляд Дана помогает мне сориентироваться с дверью, и я открываю ту, что была неподалеку от меня. Пока он подводит девушку к нужной комнате, я уже стою с раскрытой дверью. Дан затаскивает Еву внутрь, и она падает на колени перед унитазом. Он поднимает крышку, а затем отходит в сторону, позволяя ей самой со всем справляться.

Видя это, я быстро подбегаю и опускаюсь рядом. Собрав волосы девушки в кулак, я аккуратно их ей придерживаю.

Она избавляется от содержимого желудка, и по всей комнате растекается кислый запах ее рвоты.

– Оставь ее, она сама справится, – раздается позади меня голос Данилы. – Закроем ее здесь… пусть спит здесь же. Рядом с унитазом, от греха подальше.

Я резко поворачиваю голову. По выражению лица видно, насколько парень недоволен ситуаций. От него исходят волны ледяного гнева.

Почему он так ее ненавидит?

– Выйди, пожалуйста, – прошу я, но когда он не двигается с места, решаю добавить: – Я помогу ей умыться, а потом она ляжет на твоем диване, как бы ты ни был зол на эту девушку, ты позволишь ей сегодняшнюю ночь провести здесь, в этой студии. Нельзя быть настолько категоричным и жестким. Она – человек, в первую очередь.

Странно взглянув на меня, будто бы не ожидал, что я такое скажу, он наконец выходит и прикрывает дверь.

– Ты кто? – спрашивает меня Ева, рукой вытирая рот. Смотрит на меня малоосознанным взглядом, и я понимаю, что завтра вряд ли она что-либо вспомнит. А значит, самое время расспросить девушку.

– Друг Дана, – отвечаю я просто, потом понижаю голос, чтобы Дан не слышал этого разговора. – А ты?

– Я… – тянет она, – неверное, уже никто. Он вычеркнул меня из своей жизни. – Ее слова сопровождаются слезами.

То есть бывшая… ладно.

– Он тебя бросил?

– Я разругалась с Гошей, этот урод вечно мной недоволен…

Я по-прежнему придерживаю волосы, пока она говорит над унитазом, обняв последний. Ева рассказывает о неком Гоше, который обозвал ее ревнивой овцой и контролершей, что его от нее уже тошнит… она вечно пытается таскать его на вечера и приобщить к светской жизни, и его душат "ее ремни, которыми она приковывает его к себе". И еще ей совсем не нравится хоккей. Его она прямо ненавидит.

О, господи! Мне это все нужно знать?

Но хотя бы понятно, почему она так напилась и почему сбежала в одном халатике, прихватив первое попавшееся под руку пальто.

– А с Даном когда вы расстались? – спрашиваю терпеливо.

– Я до сих пор люблю его, – ноет она, и я не ручаюсь за то, чтобы Дан этого не услышал. Вот бы стены здесь были толстыми и звуконепроницаемыми.

Меня начинает раздражать, что она отвечает на те вопросы, которых я не задавала. А на мои не отвечает, у нее совсем, что ли, мозг сбоит?