Листян, осмелев немного (все же ее не ругают, не принуждают ни к чему, даже вроде бы поняли), качает головой. Не получится. Не хочет она Нарана.
– Жизнь длинная, дочка. Никогда не знаешь, из какого колодца пить придется. Кстати, что варишь? Кашу? Угостишь?
– Конечно, почтенный, садись у очага, – засуетилась девушка. – Сейчас тебе миску принесу.
А ведь и правда – у Нурхан-гуая никого нет в стане. Сын один и был, да и то, говорят, приемный. Раньше-то он с ханом Тавегеем котел делил, а теперь как живет? Воины, они, конечно, сами о себе позаботиться могут, но ведь и женская рука лишней не будет.
Листян даже застыдилась – а ведь Нурхан-гуай, наверняка, ждал, что жена его сына и об отце своего мужа позаботится, а вот как вышло. Нет у сына ни жены, ни невесты.
Поглядывая на старика, варила кашу, уже не сердясь на Дженну и ее приказы, и первую миску подала отцу Нарана. Не выдержала, полюбопытствовала:
– Кто тебе очаг зажигает, почтенный? Кто помогает в шатре?
– Наран раньше помогал, – пожал плечами мужчина. – Он и готовил. Ох! Ты ведь не думаешь, что я настолько немощен, что не смогу себе похлебки сварить?
– Я думаю, Нурхан-гуай, что тебе не до похлебки, – сдвинула черные брови Листян. – У тебя других забот хватает. И вот что – приходи к нам теперь на обед. Ты – побратим моего отца, стало быть – дядька мне и Баяру, дед нашим детям. Так правильно будет. Не отказывайся, обижусь.
И руки в бока уперла, сверкая вишневыми своими глазами.
Старый воин невольно ей залюбовался: красивая кобылка, своенравная и резвая. Сына он понимал прекрасно. Только таких вот – непокорных и строптивых, и любят до самой смерти. Но девочка ещё не созрела для любви. Такие как она – словно вино. Молодые – пьянят быстро. А чуть старше – дарят радость и счастье, согревая холодными ночами. А ведь не дождётся она Нарана, пожалуй. Придумает себе проблем, выпорхнет из его рук. Не удержать. Не любит? Тем лучше для Нарана. У него не будет слабостей. Станет его сын крепким и острым, как стальной клинок. А без любви, в конце концов, прожить можно. Нурхан-гуай это точно знал.
3. Великий Хан
Чудно устроен этот мир. То, чего хочется до безумия, до умопомрачения – в руки не даётся. А то, о чем и не мечтаешь, само плывет.
Нарану всего двадцать одна зима. А он уже – правая рука хана и тысячник. Впору собой гордиться, но он воспринимал новое своё назначение безо всякой радости. Остальные тысячники были гораздо старше, и на сына Нурхан-гуая подглядывали с явным пренебрежением. Хотя и знали, что воин он отличный, а ещё – бесконечно предан хану, который за два года своего правления настолько успешен был в военных делах, что в степи его именовали теперь «Великим Ханом».
Баяр-ах слыл колдуном и заговоренным. Возможно даже – бессмертным. Все уже знали про то, как он умер однажды от яда, но потом вернулся с небес и встал во главе своего народа. Не иначе, как в нем дух предка его Асахата, или вовсе – само безжалостное Солнце в его жилы влило свой жар. Он не проиграл ещё ни одного сражения. Ни разу не был ранен в бою. Сильный, спокойный, рассудительный. Да ещё жена – колдунья сильная со светлыми глазами, стрелявшая из лука не хуже мужчин. Женщина-воин. Такую укротить может не каждый. Если жена такова – то каков муж?
А Наран прекрасно знал, что друг его и командир – всего лишь человек. Много лет они были вместе – с тех самых пор, когда Баяр взял рыжего мальчишку в свои ученики. И Наран видел многое, чего не видели другие: и усталость своего хана, и, порой, боль и тоску, и растерянность, и сомнения. И как мог старался друга поддержать. Не все понимал, не со всем соглашался – но готов был за своего хана умереть в бою, закрыв от стрелы или меча.
Войско кохтское передвигалось быстро, но не стремительно. Коней было в четыре раза больше, чем воинов, так придумал Баяр. Дважды в день останавливались, меняли лошадей. Берегли силы и в то же время не медлили, чтобы не дать противнику подготовиться.
– Баяр-ах, зачем сейчас? – подъехал к другу Наран. – У моров – города за каменными стенами. Как мы будем их брать? И луки тяжелые. Укроются за стенами своими, стрелять будут.
– У моров ещё снег лежит в лесах, – спокойно отвечал Баяр. – Припасы после долгой зимы заканчиваются. Деревни мы возьмём легко, там пополним запасы пищи, а города… осадим. Встанем войском рядом. Никого не выпустим и не впустим. Подкоп под стену ночью делать будем. Если моры нам навстречу выйдут, то хорошо. В бою против конницы нашей не выстоят. А не выйдут – ещё лучше. У нас терпения хватит их заморить голодом.
– Да я не об этом, – досадливо поморщился Наран. – Ты мне ещё про посевную расскажи. Что весной в поход идём, и у моров сеять некому будет, а значит – следующей весной можно просто прийти и взять с них дань без боя. Все это я знаю и сам. Ты мне скажи, почему ты так рвёшься в бой? У тебя сын маленький и жена беременная. В прошлом году мы немало потеряли народу в битвах с иштырцами. Нам бы лет пять подождать, отдохнуть, силы подкопить…
– Наран, а чем я людей кормить буду? – устало спросил Баяр. – Женщин столько, детей… на всех еды не хватает. А золота у нас не так уж много.
– Торговать? – вскинул рыжие брови Наран.
– Чем? Солью? Мясом? И с кем? С угурами? С ними нужно держаться осторожно, они чуть почувствуют слабину, нападут первыми. Никак нельзя с ними сейчас воевать. Их сильно больше.
– Да они сейчас и не пойдут, – хмыкнул тысячник. – Посевная же, ты сам знаешь. Сначала они запасут зерна и риса на несколько лет вперёд…
– Да. Ты же видел, что осенью они такие цены назвали… словно это не у нас, а у них засуха была.
– Я понял. Завоевать моров, наложить на них дань… Но что ты будешь делать, если окажется, что они сильнее?
– Я отправлял прошлым летом разведчиков в Лисгород и Волковский Посад. В Лисгород нам идти рано, только по краю их деревни пощиплем. А в Волковском Посаде стены деревянные. Сожжем, возьмем. И усобицы у них: князь прежний умер, наследников не оставив, а нынешние дерутся за власть так рьяно, что беспорядки постоянные. Одно слово – не волки, а шакалы. А еще есть у меня одно соображение насчет твоего ученика…
Наран кивнул понимающе. Баяр и в самом деле все рассчитал. Не зря его уже называют Великим.
Отъехал, разыскивая взглядом Ольга. После смерти Охтыра Наран очень переживал – привязался к мальчишке. Воины, которые выполняли приказ Карына, были казнены. Отец Охтыра лично задушил их шелковым шнуром. Кохтэ не проливают кровь своих соплеменников, это запрещено – разве только в ритуальном бою или схватке за власть. И уж тем более – не убивают своих детей. Поэтому тех воинов не пощадили.
Наран взял в ученики Ольга, пленника бывшего, который своими поступками доказал, что ему можно верить. Смышленый оказался мальчишка, смелый, быстрый и послушный. И, главное, совсем не похожий на Охтыра. Скорее уж, на Дженну: такие же серо-голубые глаза, светлые вихры и веснушки на остром носу.
И Баяр, и Наран были уверены, что мальчишка – мор, причем непростого рода. Обычно иштырцы не брали в плен мальчиков и уж, тем более, не усыновляли их. Скорее всего, похищали его не просто так, а с какой-то целью, но выяснить этого Баяр не смог – каган иштырцев был убит в бою, а больше никто ничего не знал или не пожелал сообщить. А теперь и некому. У Баяра были к иштырцем свои счеты, и все их крупные поселения прошлым летом были вырезаны под корень.
Но то, что не поведали ему иштырцы, отлично разузнали шпионы. И про князя «волчьего» тоже. И про то, как у него жену украли с сыном, и про то, что жену потом нашли – изуродованную и убитую. Опознали по одежде да по серебряной «волчьей голове» на пряжке плаща – знаке княжеском. Ребёнка вроде бы тоже нашли убитым, одежда на нем была знакомая, волосики светлые, да только князь заявил, что не его это сын. Дескать, сердце подсказывает, и ещё знака нет особого, по которому князь сына всегда узнает. Дружина решила, что князь свихнулся с горя, его под белы рученьки взяла и потом в тереме заперла. А править его дядька стал, после чего в Волчьем Посаде и начались явные проблемы.
Князей у моров выбирают каждые шесть лет. Если хорош князь и правит мудро, справедливо, если любит его народ – то снова и снова выберут. А если нос задирает да глупости творит – могут и метлой поганой из города выгнать.
Наран почему-то подумал, что кохтэ сейчас точно бы Баяра выбрали, потому что он воевать затеял. Кочевники любят войну, давно мечтали о сражениях, о новых завоеваниях, о землях, полных добычи и золота, о чужих женщинах и рабах. А то, что с Баяром войско ещё и побеждало, обеспечило ему как минимум бессмертие в веках. О нем сейчас уже слагали песни и легенды, а что будет через два десятка лет – подумать даже страшно.
Кинул задумчивый взгляд на вертевшего головой Ольга: он прекрасно знал, что хан у них совсем не прост. Не зря мальчишку с собой взял. Интересно, что задумал?
Не первый год его знает Наран. Рассказов про моров и их тяжелую пехоту с бердышами и копьями наслышался. Представил, как выйдут воины в кольчугах, шлемах да с высокими щитами, задумался. Это не иштырцы, это северяне – могучие, сильные и в боях закаленные . Одна радость – самые сильные дружины на морском побережье, там от тех, кто на кораблях приплывает, защищаются.
– Как встанем на отдых, Ольга мне пришлешь, – подтвердил мысли Нарана хан. – Разговор будет серьезный.
– Мне не скажешь?
– Слушай, – Баяр как-то весело, даже легкомысленно мотнул головой. – Ты мне от угуров привез игру, ну, королевскую дарханскую, помнишь? И учил играть?
– Помню, – с недоумением ответил Наран.
Купил диковинку забавы ради. Ну и потому, что красивая вещь очень была, не мог мимо пройти. Наран вообще очень любил красивые, даже изящные вещи. Золото и блеск драгоценных камней его интересовали мало, а вот какие-то редкости, да еще тонкой работы, всегда восхищали. Так и тут: деревянная коробка, внутри разрисованная квадратами, и фигурки тонкой резьбы – из черного дерева и из белой кости. Как играть – старый угурец рассказал очень расплывчато, но это и не столь важно. Сами придумали они с Баяром, а потом Дженна долго над ними смеялась и показала, как правильно. Назвала это чужеземным словом “шахматы”, кстати.
Но сейчас зачем Баяр вспомнил об этой игрушке?
– Смотри, в дарханской игре есть пешка, которая может стать ферзем, верно? Так вот, Ольг – наша пешка. И мы сделаем ее ферзем, я надеюсь. Если все сложится… Ждут нас великие времена.
Наран пристально на хана посмотрел, замолчал. Хан умный, но и тысячник его далеко не дурак. Значит, Баяр разузнал про происхождение Ольга, вот и весь секрет. И оно достаточно высокое, чтобы им воспользоваться.
4. Наследник моров
Земли моров покрыты лесами да болотами. Кохтэ никогда еще не видели столько деревьев. В их краях возле реки иногда встречаются светлые рощи тонких кедров или светлых тополей, ближе к горам (раньше то были земли иштырцев, но теперь, конечно, и это был Кох) – лиственницы и даже сосны. Здесь же леса были совсем другие: основательные, густые, темные.
Все еще лежал снег, и вообще было ощутимо холоднее. Баяр был к этому готов: у войска были с собой теплые вещи. Дичи для пропитания предостаточно, древесины для того, чтобы развести костер – тоже. И вроде бы все благоприятствовало его походу, только тяжелое серое небо словно давило на плечи привыкнувших к простору и палящему солнцу кочевникам, да леса эти, скорее, пугали, чем радовали.
В степи проще: там враг может скрываться лишь в высокой траве или за камнями. Здесь же – за каждым стволом, за каждым кустом воинам чудилась опасность и недобрые взгляды.
И доблестных битв тоже пока не получалось: первая же найденная деревня покорно согласилась подчиняться кохтэ и выплатила виру за своих людей. Здесь жили крупные, высокие, широкоплечие люди с окладистыми бородами. Из них вышли бы отменные воины невероятной силы, но куда даже двум десяткам таких мужчин встать против пятитысячного войска?
Старые тысячники шипели на ухо Баяру, что нужно бы вырезать мужчин, угнать в полон женщин и забрать себе детей, а деревню сжечь, но хан отмахнулся раздраженно. Не столько ему нужны были меха да золотые украшения, которыми от него откупились, сколько хлеб да овес. А если убивать хлебопашцев, кто будет сеять и жать? Бездомные псы? К тому же убивать тех, кто не принимает бой, совсем не почетно.
Иргану, который так мечтал показать свою силу, Баяр насмешливо предложил сразиться с каким-нибудь мором в честном поединке, даже кликнул по деревне, нет ли кого желающего.
Желающие были. Для кохтэ это была игра, развлечение, шутовство. Для моров – шанс на свободу и жизнь. Они ведь прекрасно понимали, что их будущее зависит только от этого невысокого, загорелого дочерна молодого мужчины с хищным прищуром темных глаз. Даст он знак, махнет рукой – и не будет на белом свете больше деревни Поддубки. Да, за княжеской подмогой уже убежал мальчишка, но скоро ли появится дружина из Бергорода? Уж не скорее огня, который деревянные избы спалит еще до захода солнца.
За околицу вышел кузнец: могучий мужчина с такими огромными руками, что рядом с ним крупный Ирган казался ребенком. И меч у него был двуручный, таких кохтэ и не видывали вовсе. Баяр был уверен, что не сможет его и поднять даже, не то, что взмахнуть.
В бою, да верхом на коне этакую тушу поразить несложно, а попробуй-ка один на один! Вздохнул тяжко, бросив теперь неотступно находившемуся рядом Ольгу: “За мной иди, сын моров”, пошел вразумлять Иргана. Не то чтобы ему было его сильно жаль, но сестра, наверное, расстроится. Брат все же, хоть и невеликого ума.
– У тебя оружие покороче есть? – спросил он кузнеца. – Булава? Годится. Тут хоть зрелищно будет. И вот что – не до смерти бьетесь. До первой крови. Иначе – за каждую каплю крови моего воина десяток голов срублю, понял?
– А ежели я нечаянно его пришибу? – угрюмо басил кузнец.
– А ты не пришибай. Руки-ноги можно ломать, убивать нельзя. И тебя, Ирган, тоже касается.
Ирган кивнул молча, щурясь. Даже до него уже начало доходить, во что он ввязался. Несмотря ни на что, воином он был отменным и слабые места противника уже просчитал. В сопернике человека он не видел: мор казался ему диким зверем, бером, что считается покровителем этих земель. Ирган лишь досадовал, что Баяр велел кузнецу взять булаву. Меч мор держал неумело. Явно привык махать молотом, а не саблей. И тяжелый он, неповоротливый. Пустить кровь такому здоровяку не сложно, главное, не попасть под удар.
Бой и вправду окончился быстро – увернувшись от яростного удара немыслимой силы, который бы “случайно” уложил степняка насмерть, Ирган полоснул саблей по руке кузнеца, рассекая рукав и кожу. Вот вам и первая кровь.
– Если бы не до крови – ты б меня убил, – признавался степняк сопернику. – Могуч, как бер.
Кузнец молчал угрюмо, явно имея то же мнение. Никакие раны не помешали бы ему уложить наглого врага. Один лишь точный удар – этого бы хватило с лихвой.
– Смотри на своих соотечественников, Ольг, – тихо говорил меж тем Баяр, довольный поединком. – Силы в них немеряно, и она же – их слабость. Учитывай это в бою.
– Зачем ты мне это говоришь, мой хан? Я…
– Мы уйдем, а ты останешься здесь. Это твой дом, твой народ.
– Я – кохтэ! – гордо восклицал мальчишка.
– Ты мор и сын князя беров.
– Этого не может быть.
– Неважно, – по губам Баяра скользнула тонкая усмешка. – У тебя голубые глаза и светлые волосы. Ты по годам похож на пропавшего княжича. Какая разница, он ты или нет. У нас есть пять тысяч воинов, чтобы убедить беров в твоем происхождении.
– Так вот что ты задумал! – ахнул Ольг. – Но я не справлюсь, хан! Я не умею быть князем! Мне всего шестнадцать лет!
Ольг говорил на манер моров: кохтэ исчисляли возраст свой зимами. Долгими, холодными, снежными. Прошла зима – наступил новый год. Новая жизнь для тех, кто выжил.
Моры говорили “шестнадцать лет”, потому что жизнь им давало лето. Свободное, горячее, пряное – дающее плоды земли. Хорошее, богатое лето – и жизнь продолжится.
Уже по этой оговорке Баяр понял, что прав: Ольг здесь должен прижиться.
Скорее всего, этот мальчик и в самом деле сын князя беров. Не зря иштырцы его берегли и воспитывали наравне со своими детьми. Были у них какие-то замыслы, теперь уже не узнать, какие. Впрочем, Баяру было плевать. По части интриг и замыслов он и сам был хорош.
План его был прост и красив: в Бергороде еще с осени волнения и безвластие, претенденты на княжескую должность так и не пришли к согласию. Подкупают народ, плетут заговоры, распускают сплетни. Нет бы выйти в поле и сразиться в честном бою! Да и прежний князь по осени умер как-то слишком поспешно.
Предполагаемый отец Ольга был князем добрый десяток лет назад. Его любили и почитали. Самое время было бы не просто заключить союз с Бергородским княжеством, но посадить там своего ставленника. И тогда у кохтэ была бы настоящая крепость в земле моров. Оружие, продовольствие, могучие воины – и можно смело воевать с Лисгородом и Волчьим посадом, да и Рысоград попробовать пощипать.
Слабым местом, конечно, был возраст Ольга. Для моров он был совсем ребенком. Князем мог стать только почтенный муж и отец. Баяр даже подумывал, что стоило Ольга женить, но тот протестовал всеми силами. Говорил, что не готов к такому счастью.
Невольно хану вспомнился Дженай, который ужасался одной только мысли о связи с женщиной. Там, впрочем, ответ нашелся быстро. Ольг же от развлечений не отказывался, Баяр прекрасно знал, что у светлоглазого мальчишки в стане “подруги” были. Может, оно и правильно. Ему бы в жены взять женщину из своего народа, так будет надежнее.
– Кузнец очень силен, – рядом с Баяром появился Наран.
– Да.
– Зря ты оставил его в живых. На следующий год он выучится владеть и мечом, и кистенем.
– Да.
– Сейчас они нас не знали и не ждали. Но за зиму скуют кольчуги и копья. И научатся прятать скотину в лесу.
– Так и будет.
– Что ты задумал, хан? – до Нарана, наконец, дошло, что Баяр тоже все видит и понимает не хуже него.
– Торговый и военный союз, конечно. Но для начала надо показать им нашу мощь. Утром выдвигаемся к Лисгороду.
– Почему не к берам? – снова не понял Наран. – Беров взять проще простого.
– Вот именно. Встанем под Лисгородом, и беры ему на помощь не поспешат. Пойдем на беров – и в тыл нам ударят “лисы”.
– Понял… хан.
***
Удача любила Баяра больше, чем он того был достоин. Или же великие предки направляли его коня и его саблю, кто знает. Да только плану его сбыться было не суждено, потому что войско “лисье” они встретили куда раньше, чем рассчитывали.
У реки растянулась широкая стальная лента. Блестели на солнце кольчуги, звенели тяжелые мечи. Моры были пешими, неповоротливо тяжелыми. Конных у них было от силы три сотни.
– Наран, берешь пять сотен стрелков, идешь первым, – мгновенно сориентировался Баяр. – Они не могут идти на нас, это глупо. За стенами укрыться куда безопаснее. Значит, застанем их врасплох. Бат, Есугай, Айрат – со своими сотнями идете следом за Нараном. Доспехи тяжелые, добиваете раненых. Тысяча Тула пойдет в обход. Пять сотен слева – взять знамя и убить воеводу. Тысяча справа пятью рядами: основной удар примет. И помните: все очень быстро. По звуку рога отступаем, раненых не подбираем, пленных не берем.
Тысячники и сотники засуетились, забегали. Воины выстроились стройными рядами: дисциплина в войске была отменной. Мгновенно приготовили луки, помчались как ветер к начавшей уже что-то подозревать дружине моров.
Рывок – и небо потемнело от стрел. Еще рывок – и раздались крики и звон оружия. Конь под Баяром танцевал от нетерпения, но он не позволил себе броситься в бой. Достаточно там Иргана и верных ему друзей. Младшие воины тоже остались, хотя и возмущались очень. Ольг так вообще пыхтел под нос недовольно.
– Там могут быть твои родственники, – негромко сообщил Баяр. – Так хочешь обагрить руки в крови своих братьев? Поверь, еще будет шанс.
Внимательно он наблюдал с холма за битвой, пытаясь поймать тот момент, когда стоит отступить с наименьшими потерями. Он раньше воевал с иштырцами и прочими степняками, а с тяжелым крупным врагом в металлических кольчугах его войско дела никогда не имело. Не стоило затягивать первое столкновение. Поднес рог к губам, затрубив. Ему казалось – прошла целая вечность. Воины же едва успели нанести несколько ударов, сминая строй пехоты. Только тысяча Тула, столкнувшись с тяжелыми всадниками с бердышами, пострадала весьма серьезно, но и всадники были сметены почти полностью.
