***
Лето в тот год, когда Лиза Кутищева решила сбежать из дома, принесло в столичный регион множество дождей и все усилия девушки, вынужденной днями и ночами скакать по просмотрам и собеседованиям, выглядеть сногсшибательно, смывались массивными атаками разнокалиберных капель.
В какой-то момент Лиза отчаялась, после десятков вежливых и не очень отказов противных и ничего не смыслящих в современной хореографии театральных снобов. Боясь вовсе остаться не у танцевальных дел, Лиза пошла, сдаваться в «хорягу», но и здесь её ждал провал.
Столичные нимфетки заняли вакантные места у учебного станка, пользуясь наработанным связям, полученным в годичных подготовительных группах училища.
Он появился как всегда неожиданно, словно фото проявился в заплаканном силами дождя и не поступивших, «хоряговском» сквере.
– Ну и лето! – проговорил он, укрывая промокшую и от дождя и от слёз Лизу, огромным зонтом.
– Не приняли, ну а чего ты ожидала? В битве не всегда побеждает сильнейший.
– Они… они… – захлёбывалась Лиза, глотая стекающие по лицу солёные, с привкусом лака для волос ручьи.
– Да ладно, плюнь ты на них, – голос незнакомца был наполнен силою, словно спасший её от дождя человек, давно привык повелевать, и это не требовало доказательств.
– Хочешь танцевать? – продолжил он, шёлковым платком промокнув скользящие по подбородку девушки капли.
– Танцуй! Ведь мир не упёрся в одну точку, он огромен и разнообразен.
Простые, словно мантры слова незнакомца успокоили Лизу. Подняв глаза, она снизу вверх, взглянула в лицо этому высокому, прекрасно одетому мужчине, немногим моложе её отца.
– Зачем они так со мной? – уже почти спокойно проговорила Лиза.
– Ведь я же на голову их всех лучше.
– Приходи ко мне в офис завтра, в 12—00. Вот адрес, – он вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой, на пять сигарет портсигар, на задней стороне которого был расположен паз неглубокой, всего на пару вложений, визитницы. Достав одну, незнакомец протянул её девушке.
– Михаил Петрович. Буду рад нашему знакомству.
Глава пятая. ЗАСАДА
– Мария, едрён-батон! – Стулов подошёл к барной стойке и аккуратно разместил на ней, добытый из тёмных недр сейфа небольшой, потёртой кожи портфель. Андрей Юрьевич устало присел на высокий барный стул, удобно разместив на мягкой, кожаной поверхности портфеля, ходившие ходуном руки, и вновь позвал дочь.
– Маша! Ты что, плохо слышишь? Собери вещи и быстро вниз.
Стулов прислушался, отметив неестественную тишину, охватившую его дом, столь необычную для всегда шумной и общительной (даже в условиях затяжных конфликтов с отцом) дочери.
– Мля… – буркнул Стулов, с досады саданув ладонями по ни чем не провинившемуся портфелю так, что заломило пальцы. – Только этого-то мне и не хватало…
Андрей Юрьевич быстро поднялся и лихо взбежав по парадной лестнице, очутился у открытой двери в дочкину спальню.
– А может оно и к лучшему, – выдавил Стулов, выходя из опустевшей без хозяйки комнаты и закрывая дверь, протяжно заскулившую, словно ненароком обиженная собака.
***
– Что происходит шеф? – начал Стулов, сразу как стало известно, что утреннего совещания не будет. – Что-то случилось? Наверху…
– Денег стране стало не хватать… – холодно отозвался тот, потирая ладони и старательно пряча глаза.
– Стране? – переспросил Стулов, с удивлением отмечая явную растерянность начальства. – С какого момента – это стало их волновать, или я что-то пропустил?
Шеф глубоко вздохнул и скривился, словно от внезапной и сильной боли.
– Деньги, дорогой мой Андрей Юрьевич – это такой же товар, как носки или туалетная бумага, а при отсутствии собственного производства, требуются надёжные поставщики, чтобы не остаться босиком и с грязным задом!
– А что, тогда случилось с обычными схемами? И почему так внезапно? – начал Стулов, постепенно вникая в смысл только, что услышанного.
– Андрей, в нашей стране нельзя ничему удивляться, а самое главное – верить в озвучиваемые властью лозунги.
Шеф нервно сплюнул, и принялся ходить из угла в угол, заложив за спину, предательски дрожащие руки.
– А как же контракты, новые Кипрские и Антильские счета? – вставил Стулов.
– Чтобы стать в этой игре достойной фигурой, мало просто: получить образование, купить костюм и галстук.
Шеф замер, разглядывая как обмотанный «приспособами» промышленный альпинист, отмывает огромную панораму соседнего окна, изогнувшись в нелепой, фантастической позе.
– Мало им того, что я, на коленках прополз на это место, построил бизнес, наладил, отточил процессы, нанял и обучил команду, соединил то, что в принципе не соединяется. Теперь я должен выдать им ключи от кабинетов и сообщить все пароли от ваших ноутбуков.
В кабинете наступила тишина, разбавленная противным скрипом, скользящей по стеклу резины.
– Что делать? – проговорил Стулов, дождавшись, когда садистский скребок доберётся, наконец, до края окна и мойщик-эквилибрист начнёт спускаться этажом ниже.
– Снимать штаны и бегать! – невесело засмеялся шеф, обернувшись и направившись к столу. – Причем в прямом смысле, бросаешь снятые портки в морду ищейкам, и пока они разбираются с твоими карманами, бежишь на подготовленные к осаде позиции, попутно освещая тёмные улицы оголившимся задом.
– А может, удастся договориться?
– С кем Андрей договариваться? С этими нетопырями… Предупреждали же меня аналитики: «в сложившейся в стране ситуации, требуется срочно отгораживаться от властных структур, переводить потоки в международное управление, даже с учётом огромного дисконта и рыночной стоимости услуг».
– В какое управление шеф!… Все выходы спецслужбы перекрыли ещё два года назад.
– В тот момент ещё было с кем договориться, полковники тогда, двухуровневые апартаменты пачками скупали, чтобы было место, куда наличные миллиарды складывать.
– Вы думаете, помогло бы?
– Вряд ли, я слышал, что и этих – «славных» парней, с недавнего времени начали раскулачивать. Деньги из их квартир самосвалами в Центробанк свозили, главный банкир, говорят, чуть с ума не сошёл.
– Мы можем наших заморских партнёров привлечь, пусть и потеряем около половины фонда, но остальное сбережём…
– Андрюша! Очнись. – шеф с презрением посмотрел на Стулова. – Сейчас от всего, что связанно с нашей страной, начнут открещиваться, словно от чумного смрада, попутно грабя счета и оставшиеся без пригляда поместья. Да, о чем я говорю, уже начали…
– Вы шутите? – Стулов дёрнул плечами, в вялой попытке усомниться тому, что только что услышал.
– Поверь, шутить – это то, что мне сейчас хочется меньше всего, – он вновь подошёл к окну и наклонив голову, принялся наблюдать за мойщиком-эквилибристом, с чрезмерным усердием натиравшим и без того идеально чистую стеклянную панораму.
– У тебя есть сигареты? – не оборачиваясь, спросил он Стулова. – Жутко хочется курить, а свои я забыл в машине.
Стулов прошёл к большому, во всю стену шкафу, и выдвинув один из ящиков, достал из его недр нераспечатанный блок Marlboro Light, и протянув его шефу, совсем тихо толи спросил, толи извинился.
