Юля Белова "Невозможный босс"

– Ну да, культурный. От слова культура. Это как культуризм, только лучше…

Ой, это я зря. Не нужно было говорить, будто существует что-то лучшее, чем культуризм. Задушит сейчас, или по голове даст.

– Извините, у меня там факс, то есть телекс и Телеграм с электронной почтой… – сообщаю я, экстренно выбегая из кабинета.

– Любавина! – несётся мне вслед, но я сбегаю от своего разъярённого босса.

Как только я сажусь за свой стол, тут же раздаётся щелчок селектора:

– Не забудь до конца дня переделать презентацию и приказ по транспортному отделу. Три раза!

Вот чтоб тебя, Радимир Львович!

Я принимаюсь переделывать презентацию. Всё-таки, наверное, неправильная я, некондиционная. Веду себя, как дура. Наверняка он думает что я того, ку-ку мой мальчик… Зачем вот я про этот культуризм ляпнула… Надо было вообще по-другому сказать…

И про домогательства его… Он теперь решит, будто мне это нравится. Нет, ну то есть, конечно, как бы тут есть нюансы, но я же ему этого не говорила. Э-э-э… В общем, он мне, конечно, не нравится. Самовлюблённый и самоуверенный, чего от него ждать, но в плане телесном, сексуальном он меня… впечатляет, что ли…

Из раздумий меня вырывает телефонный звонок. Это Ленка Зырянова, школьная подружка.

– Привет, Лен, как дела?

– Привет, Алёнка, сто лет тебя не видела. Ты как живёшь-то?

– Да ничего, в работе вся. Недоедаю, недопиваю.

– Понятно. А Лизок как себя чувствует? У неё же экзамены скоро?

– Ох и не говори, одни волнения, я уж ночи не сплю, всё думаю. А ты сама-то как?

– Отлично, что мне сделается? Не искала бы ты журавлей в небе, давно бы со мной работала. Смену отстояла и свободна. В магазине тепло, светло и посетителей немного. Деньги в кармане, на душе легко. А бельё женское, да и мужское тоже, отличный товар, вот как на духу тебе говорю.

– Да, это точно, постоянно о тебе вспоминаю.

– Ну, раз так, пошли в бар, по стаканчику пропустим. Хоть поболтаем, а то, наверное, и не узнаем друг друга, так давно не виделись.

– Когда? Сегодня? Ты что! Меня босс работой загрузил, до ночи бы справиться.

– Слушай, какой нахрен босс! Ты там рабыней что ли числишься? Забей на него, звонок прозвенел и адиос. Аста ла виста бейби. А то он тебя там вообще затрахает. Надо уметь за себя постоять. Хочешь, я с ним поговорю?

– Что ты, нет конечно. Не нужно тебе с ним разговаривать. По крайней мере, обо мне.

Я болтаю с Ленкой минут десять, за которые насквозь пропитываюсь её духом свободы. В общем, я даю себя уговорить. Впрочем, чтобы не обострять с боссом работу я сделать успеваю.

Я подаю ему всё что он требовал и сообщаю независимым тоном:

– Радимир Львович, мне нужно идти.

– Это куда? Ещё работать и работать, а ты уже намылилась? С Климом своим?

– Нет, безо всякого Клима. Мне нужно с сестрой позаниматься по математике, у неё контрольная завтра, – вру я напропалую. – Выпускной класс, сами понимаете, а помочь ей некому.

Как ни странно, босс входит в положение и отпускает меня, провожая тяжёлым взглядом.

.

В бар я влетаю точно в назначенное время, минута в минуту. Занимаю свободный столик и жду. Это я, конечно, не учла. Позабыла. У Ленки тема ещё с детства. Она очень редко приходит во время. Мы с ней учились в разных школах, но ходили вместе на танцы. Так из-за неё нас в конце концов отчислили за постоянные опоздания.

Время идёт, да только Ленка не меняется. Я заказываю себе «Маргариту» и осматриваюсь. Время раннее, посетителей ещё немного. Тяну густую кисло-сладкую жидкость и думаю, что надо бы не торопиться и пить помедленнее, иначе придётся заказывать ещё один, а бюджет у меня на это совсем не рассчитан.

Проходит минут тридцать, Ленки нет, на звонки она не отвечает. Классика. Я решаю, что посижу ещё минут десять, допью свою «Маргариту» и пойду домой, как вдруг передо мной возникает ещё один коктейль.

– Тот джентльмен с бородой посылает вам подарок, – говорит официант и указывает на здорового мужика сидящего у стойки и снисходительно улыбающегося.

– Мне не нужно, – говорю я официанту, – я уже ухожу.

– Не пейте, – отвечает он. – Это ваше дело, но напиток уже оплачен. Ваш счёт тоже погашен.

Какого… Что это значит? Нет, я точно произвожу впечатление легкодоступной.

Я отворачиваюсь от бородача и лихорадочно соображаю, что мне теперь делать. Вечно я куда-нибудь влипаю. У меня на лбу написано, что со мной можно делать всё, что угодно. Надо начать над собой работать. Прежде всего нужно выработать отчуждённый и неприступный взгляд. Взгляд и надменное лицо.

Я пытаюсь посмотреть на своего дарителя так, чтобы отбить у него всякую охоту к общению. Но не успеваю, потому что, когда я поворачиваю голову этот мужик уже сидит за моим столиком.

– Что вам нужно! Вот, заберите. Это ваш коктейль, – передвигаю я к нему его подарок.

– Привет, – говорит он приветливо и широко улыбается.

У меня цветок персика в ба цзы что ли? Чего они все липнут ко мне?

– Я Артур, – представляется бородач и протягивает мне руку.

Из вежливости я её пожимаю. Ручища у него, конечно, огромная, как у Халка.

– Алёна, – неохотно отвечаю я.

– Ты чего такая печальная, Алён? Я за тобой целый час наблюдаю.

– Не час, а сорок пять минут. Я подругу жду.

– Ну вот, – говорит он добродушно, – ждала подругу, а дождалась друга.

– Боюсь только, подружиться мы не успеем, мне уже пора домой.

– Да погоди ты, зачем спешить? Давай пообщаемся, поговорим по-человечески, нормально. Ты пей-пей, я же от души, от сердца. Понимаешь?

– Это и есть твоя сестрёнка? – вдруг слышу я очень знакомый и немного насмешливый голос. – Лиза, нормальная борода у тебя такая. А ты чего, сама в математике не шаришь? Туповата, да?

Перед столиком стоит Борзов и весело смотрит на бородатого Артура. Вот это залёт! Просто ахтунг, как сказала бы Лиза.

– Чего?! – гневно хрипит бородач и поднимается из-за стола.

Встав, он оказывается на голову выше моего босса и вдвое шире. Он нависает над Борзовым и цедит сквозь огромные лохматые усы:

– Ты кого Лизой назвал, пидорок?

8. Коктейли и бюстгальтеры

Ситуация, кажется, начинает выходить из-под контроля.

– А вечер перестаёт быть томным, – говорит Борзов и безо всякого страха смотрит на массивного и пытающегося доминировать Артура. – Ты чего распереживался? Хочешь сказать, что ты не ты Лиза?

Бородатый гигант без дальнейших разговоров выбрасывает вперёд руку, пытаясь, по всей видимости схватить моего босса за горло, а может быть, хочет врезать ему по лицу.

Я не успеваю разобраться и даже зажмуриться не успеваю, как Борзов молниеносным и практически неразличимым движением хватает Артура за палец и выворачивает его так, что бородач уже в следующую секунду упирается в стол лицом, даже не ойкнув.

Радимир Львович опускается за столик и чуть отпускает Артура, чтобы тот тоже мог присесть.

– Поговорим, – произносит Борзов. – Итак, это не младшая сестра Лиза, я правильно понял?

– Чего? – хрипит мой новый знакомец.

Я мотаю головой. Вот же ужас, из-за меня посторонний человек страдает. Если бы я не врала… Нет, если бы я не уходила с работы… Короче, если бы не я, ничего этого бы не было.

– Ну а что ты сразу кидаешься? Сказал бы сразу, мол я не Лиза и всё, вопросов больше не было бы.

Бородач цедит сквозь зубы что-то невнятное, но явно агрессивное.

– Почти, – добавляет Борзов. – В смысле, вопросов бы не было почти. Один вопрос, всё же был бы, ну, он и сейчас есть. Итак, сосредоточься, Любавина. Вопрос непростой, но очень и очень важный. Готова?

Я киваю.

– Хорошо, ты молодец. Внимание, вопрос. Если это не Лиза, то кто это?

– Это Артур.

– Артур, – прищёлкивает языком Борзов, будто пробуя его имя на вкус. – И кто у нас этот Артур такой? Брат?

– Нет, – говорю я и снова мотаю головой. – Мы пять минут назад познакомились.

– Серьёзно? Ты ходишь по барам, чтобы знакомиться?

– Я с подругой встречалась.

– И где она? Где подруга? Там же, где и Лиза?

– Она опаздывает…

Артур сипло дышит, похоже, ему больно.

– Ему же больно, – говорю я. – Отпустите его, пожалуйста, он хороший.

– Правда? Это ты за пять минут знакомства распознала? Артур, отпустить?

– Отпусти, сска, – хрипит тот и добавляет что-то ещё, кажется, не особенно дружелюбное.

– Хорошо, сейчас договорим и отпущу. Короче, Любавина, ты меня обманула, я правильно понял?

– Нет, Радимир Львович, – говорю я стараясь выглядеть, как можно более честно и соображаю, что же соврать.

Что соврать-то? Ёлки…

– Сестра позвонила и сказала, что задерживается в школе, на консультации по литературе, поэтому я, ну раз уже всё равно ушла, решила встретиться с подругой. А она опаздывает. Но это у неё ещё с детства такая привычка, договориться и опоздать. Вот…

Борзов смотрит на меня, как на душевно больную.

– Всё сказала?

Я молчу, потому что сказала, кажется, действительно всё. Босс уже набирает воздух, чтобы что-то ответить, но в этот момент за его спиной появляется какая-то жеманная стерва. Лицо при определённых обстоятельствах можно было бы назвать миловидным, если бы не губы и не злой взгляд. Грудь, как молокозавод, талия, как у осы и губы, как вареники с вишней. Ужас. Кому такие нравятся?

– Борзов! – говорит она громким, немного визгливым голосом, – Что за дела?! Я тебя жду, а ты тут с девками развлекаешься?!

Чего?! Я даже разозлиться толком не успеваю, потому что Борзов, отвлекаясь на даму и теряя контроль над ситуацией, в тот же миг получает по голове огромным, как тыква, кулаком Артура.

Ой. А это зря…

Но вместо того, чтобы проститься с жизнью он вскакивает, дважды встряхивает головой, приходя в себя, а потом наносит короткий и сильный удар в глаз бородачу, и тот взвыв от боли, хватается руками за лицо и отбегает в сторону.

– Любавина, – говорит шеф, – завтра прямо с утра…

Он не успевает договорить, потому что в этот момент раздаётся ужасный нечеловеческий рёв. Это Артур, успевший отбежать вглубь зала и выхватить чей-то большущий стакан, теперь с криком швыряет его в Борзова.

Стакан летит очень быстро, изливая содержимое на свидетелей сцены. Борзов молниеносно реагирует, резко приседая, и стакан, в этой части траектории уже пустой, пролетает над его головой.

Да вот только прямо за боссом стоит его спутница. Она-то и принимает на себя удар этого реактивного снаряда. Он прилетает ей прямо в лоб и взрывается эффектным фейерверком хрустальных брызг.

Воцаряется тишина, в которой очень ясно и отчётливо слышится лишь одно слово, произнесённое Борзовым с чрезвычайной грустью:

– Анжелика…

– От этих сраных коктейлей у меня голова раскалывается, – очень спокойно произносит Анжелика и хлопает глазами, а на лбу её проявляется розовая окружность, обозначающая место соприкосновения со стаканом.

– Если был бы мозг, могло быть сотрясение, – говорит кто-то из посетителей, но я не слушаю и не смотрю, я уже бегу к выходу. Скорее, скорее отсюда! Ну почему мне всегда так не везёт!

.