Возвращаясь из ссылки в 1867 году, в Спасском Затоне останавливался известный украинский поэт Тарас Шевченко, который в одном из своих писем отмечал неброскую, но впечатляющую красоту этого края: «Местность прекрасная, окружённая молодыми дубовыми рощами, и, несмотря на холодную погоду, в рощах сохранилась свежая зелень и некоторые цветы, из которых я набрал маленький букет…»
После революции 1917 года судоремонтный завод был национализирован. В Спасском затоне продолжали зимовать десятки судов, построенных ещё в царские времена. Завод в духе времени получил новое название – «Красный котельщик» – и был приписан к Наркомату речного флота СССР. Но в 1935 году районный центр Спасск переименовали в Куйбышев, и «Красный котельщик» стал, соответственно, заводом имени Куйбышева, а посёлок на берегу залива – Куйбышевским Затоном, где в последующие годы было отремонтировано несколько сотен судов различного назначения.
Детство и юность Михаила
Заканчивался 1924 год.
Васса Михайловна была на сносях. Это был восьмой ребёнок в семье. Со своим мужем, Свиягиным Павлом Яковлевичем, они были очень рады, когда Господь посылал им благодать – детей. Она была взята Павлом в жёны в 1911 году. Он был старше на 2 года. В семье после венчания родилось к 1924 году семеро детей.
Но четверым из них было не суждено пережить лихолетье Гражданской войны и связанные с ним эпидемии тифа и голода. Из выживших старшему сыну Николаю было 12 лет, а двум его сестрёнкам, Елизавете и Марии, шёл, соответственно, десятый и второй год.
Родила Васса Михайловна в новогоднюю ночь. Кто знал, что несёт миру 1925 год? После Нового года тогда сильно запуржило. Дороги были сильно заметены снегом. До Богородской волости Спасского уезда, где тогда записывали для учёта новорождённых граждан молодой Советской республики, удалось добраться только спустя полторы недели после рождения ребёнка. В итоге записали его днём рождения 10 января 1925 года. Нарекли сына в честь отца мамы новорождённого – Михаилом.
С появлением на свет нового члена семьи у родителей прибавилось хлопот. Появлению братишки очень радовались старшие дети. Николай и Лиза подолгу не отходили от колыбели, где спал их новорождённый братик. А только недавно научившаяся самостоятельно ходить младшая Мария ещё не могла сама заглянуть в колыбель. Привязанность, зародившаяся в те годы, сохранилась между родными и в последующем. По мере взросления детей родители всячески поощряли взаимную братскую помощь. Родившийся последним, в 1929 году, младший братишка Анатолий был одновременно и любимчиком всей семьи, и объектом для добродушного розыгрыша старших братьев и сестёр. Поводом становились бытовые приключения, купание в Волге, рыбалка, повседневные мелочи жизни. Эта неизменная тяга к юмору в последующем станет характерной чертой у каждого члена семьи Свиягиных.
В районе Затона, где издавна проживали Свиягины, носившего название Спасский, а после 1929 года переименованного в честь большевика Куйбышева, был ещё с 1842 года судоремонтный завод. Затон свободно вмещал до 30 судов одновременно. Этот завод и давал основную работу местным жителям. Одни ремонтировали суда, другие обеспечивали жизнь и быт первых. Жили в домах, построенных своими руками из брёвен, которые во множестве сплавляли бригады вниз по Волге.
Ещё до революции владельцы судоремонтного завода строили для проживания нанятого рабочего люда так называемые рабочие бараки, которые и составляли основной жилой фонд посёлка. Статус посёлка городского типа Затон приобрёл в 1935 году.
Предки Свиягиных получили свою фамилию, ещё когда проживали у реки Свияги, впадающей в Волгу у Казани. Река Свияга дала название и граду-крепости Свияжску…
Местные жители Спасского Затона, кроме работы на судоремонтном заводе, не упускали и другие возможности заработать на пропитание: заготавливали рыбу, разводили домашний скот, занимались различными ремёслами. Для заготовки кормов домашнему скоту летом косили траву на огромных заливных лугах, примыкающих к Волге.
Дети в семье сызмальства были приучены к труду. Когда в посёлке открыли школу фабрично-заводского обучения при судоремонтном заводе, в числе первых принятых для обучения рабочей специальности был и старший сын Свиягиных – Николай.
Начальная школа в посёлке открылась ещё до революции. А вот семилетней её сделали в год десятой годовщины Октябрьской революции. Рабочий человек в посёлке был основным представителем правящего класса. Результаты его труда были наглядно представлены на судоремонтном заводе.
Отец семейства, Павел Яковлевич, был родом из Спасского Затона. Здесь же проживал его родной старший брат Матвей. Их родители перебрались в эти края под Спасском в 1842 году, когда открылся судостроительный завод и был объявлен большой набор рабочей силы для обучения рабочим специальностям. Ранее родители проживали выше по Волге, в месте впадения реки Свияги в Волгу, вблизи города-крепости Свияжска.
Павел успел проработать несколько лет на заводе. Пытаясь подработать, устроился в бригаду, занимавшуюся формированием плотов из брёвен для последующего их сплавления вниз по Волге. Работа была, конечно, очень опасная, но и платили за неё прилично. К сожалению, не обошлось без травмы. Оступившись на плоту, он упал в воду, а бревно, поднятое вверх накатившейся волной, серьёзно повредило ему ногу. Заводскому начальству хромой работник был не нужен. Павла уволили.
Некоторое время он перебивался временными заработками. Позже ему повезло: его приняли на постоянную работу к местному мельнику. Павел хорошо управлялся с конской упряжью, и вскоре мельник, приглядевшись к смекалистому, хотя и хромому работнику, поставил его управлять всем гужевым транспортом мельницы – два коня, три подводы, конская упряжь… Всё это требовало ежедневного осмотра и ремонта, а рабочей смекалки и природной сноровки Павлу было не занимать!
Ещё работая на заводе, Павел с семьёй проживал в рабочем бараке, снимая там комнату. Благодаря ходатайству мельника, имеющего большой авторитет в Затоне, семья Павла осталась жить в рабочем бараке, хотя он и утратил связь с заводом. Комната была небольшая, но и это считалось настоящей удачей…
В обязанности каждого работника, проживающего в рабочем бараке, входила заготовка и хранение дров, которыми отапливались эти самые бараки. Для этого рабочие наделялись клочками земли рядом с бараками, где строились навесы или сараи для хранения заготовленных дров. Летом и осенью необходимо было распилить брёвна, наколоть дрова и уложить их в поленницы под навесы или в сараи.
Учитывая, что бараки строились у завода, а завод располагался на берегу затона, за сараями и навесами хранились и лодки. Ведь без лодки у реки – никуда! Это было, конечно, незаменимое средство передвижения по воде. Оно и кормило хозяина, когда он заготавливал рыбу, и позволяло подрабатывать, занимаясь извозом. А перевозить на лодке доводилось и сено, и дрова – да мало ли что можно было загрузить в лодку?
Отец был большим умельцем. В его руках спорилось любое дело. Своих сыновей он с самого раннего детства старался приучать к труду. Любому! Так, он был большим мастером подшивать валенки. Этому делу были обучены все его сыновья. Тут были и свои секреты, и мастерские фишки. Не раз потом сыновья с благодарностью вспоминали эти отцовские уроки…
Особым уважением в семье пользовались рабочие специальности, что были необходимы на судостроительном заводе. Но самой уважаемой профессией считалась специальность токаря. Это была мечта Павла, которую он не успел исполнить, получив серьёзную травму ноги.
Мальчишки на лету схватывали наставления своего отца. Это касалось и рыбной ловли, и заготовки сена на обширных заливных лугах, примыкающих к Волге, и сбора грибов в красивейших дубравах и рощах, окружающих Затон. От красот малой родины просто дух захватывало! Камское устье после соединения Камы с Волгой делало последнюю такой бескрайней, что не хватало глаз, чтобы разглядеть другой берег реки! Даже до сих пор не утихают споры о том, какая же река крупнее – Волга или Кама…
До революции в Спасском Затоне была начальная школа – четырёхлетняя. С приходом советской власти, как раз к 10-й годовщине, школа стала семилетней, и принимали в неё детей с семилетнего возраста.
Михаил пошёл в 1-й класс 1 сентября 1932 года. Позже в его памяти этот год ассоциировался с картинками, в которых дворы и окружающие луга были совершенно без травы! В то лето и осень через Затон проходили конные обозы с голодными беженцами из Украины. Люди из обозов обрывали всю траву, из которой варили похлёбку на кострах, чтобы хоть как-то прокормиться.
Тогда, да и позже, сами жили очень скудно, можно сказать впроголодь. Не зря ведь именно в те годы родилось такое понятие, как «голодающее Поволжье»!
Выручала Волга-кормилица! И в этот раз она спасла местных от голодной смерти.
Учился Михаил хорошо, ему легко давались многие школьные предметы. Благо, что основам арифметики обучил своих детей ещё до школы отец. Сложнее было с русским языком… У отца образование было четыре класса церковно-приходской школы, а мама и вовсе была неграмотной. Сказалась «наука» отца, заложенная с раннего детства: «Свиягины никогда не сдаются! Не можешь? А ты через не могу!»
В 1935 году женился старший сын Павла – Николай. А в 1938 году домой к родителям прибыли сваты, чтобы сосватать старшую дочь Елизавету. Она начала работать продавщицей в магазине в Камском Устье (бывший Спасск). Там её приметила будущая сватья, мать Шуры Дыренкова. Тому девушка понравилась. В итоге после свадьбы молодожёны поехали в Среднюю Азию. Там в Нукусе, столице Каракалпакии, уже работал старший сын Николай, направленный от геологоразведки.
Полученный в 14 лет Михаилом аттестат об окончании 7 классов был без троек. При приёме в школу фабрично-заводского обучения при заводе это сыграло свою роль: Михаила зачислили на обучение профессии токаря. Ведь это была несбывшаяся мечта его отца, Павла Яковлевича!
Узнав эту новость, отец уважительно, как взрослому, пожал сыну руку и, приобняв его, незаметно стёр рукавом набежавшую вдруг слезу. Старший его сын Николай в детстве повредил руку и в результате остался без одного пальца на правой руке. Это закрыло ему путь к профессии токаря.
Позже профессию токаря освоит и младший сын Павла – Анатолий.
Заканчивая в 1941 году школу фабрично-заводского обучения при заводе, Михаил получил в январе паспорт. А в мае у него на руках уже были корочки токаря 3-го разряда!
Судоремонтный завод гостеприимно распахнул свои ворота, принимая молодое пополнение так необходимых квалифицированных специалистов.
Грянувшая в июне война с немецко-фашистскими захватчиками не могла оставить равнодушными молодых горячих ребят – патриотов своей страны. Однако встреча с военным комиссаром в военкомате немного остудила их пыл и горячность. Рабочим судоремонтного завода, переведённого на военные рельсы для переоборудования гражданских судов в корабли военного назначения, присваивалась так называемая бронь. Да и призыв в Красную армию по закону был с 18 лет… А самовольное оставление предприятия, за которым тебя закрепила бронь, было уголовно наказуемо…
На заводе на речные катера устанавливали артиллерийское вооружение, усиливали борта броневыми листами. Волжская военная флотилия пополнялась новыми боевыми единицами.
За станки, взамен ушедших на фронт рабочих, встали вчерашние подростки и женщины.
«Всё для фронта! Всё для победы!» – этот лозунг того времени не был пустым звуком для настоящих патриотов!
Введённые карточки системы обеспечения продовольствием нормировали размеры выдаваемых продуктов, значительно урезав нормы обеспечения так называемых иждивенцев – неработающих членов семьи.
Нередко приходилось оставаться ночевать в цеху! Ведь срочные заказы для фронта не ждали. А порой и не было сил у подростка поздно вечером идти домой, чтобы рано утром снова занять своё место у токарного станка. Проще было заночевать у тёплого ещё станка…
Невесёлые новости приносила тарелка репродуктора, висевшая в цеху. Зато сколько радости и положительных эмоций вызвало сообщение о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой!
Для обеспечения Волжской военной флотилии техникой в преддверии Сталинградской битвы заводу был значительно увеличен план. И никакие выкладки с расчётами дирекции никого в Наркомате речного флота СССР не интересовали! Госкомитет по обороне требует! За невыполнение приказа в военное время – расстрел!
В таких условиях ковалась победа в тылу…
Старшая сестра Мария, 1923 года рождения, взяла измором военкомат! В декабре 1941 года ей удалось попасть в действующую армию! Она стала зенитчицей и служила в боевом расчёте зенитной батареи, прикрывавшей небо столицы нашей родины – Москвы.
Через всю страну на Восток!
Отгремела медь военного оркестра, исполнявшего «Прощание славянки», и воинский эшелон с новобранцами тронулся. Молодые ребята, которым, наконец-то, исполнилось 18 лет, ехали в Красную армию! Воображение в их головах рисовало картинки их будущей службы. Уж они покажут фашистам, где раки зимуют!
Но на крупной узловой станции под Оренбургом их эшелон вдруг резко повернул на Восток… Произошедшее настолько огорошило ребят, что они почти сутки не могли до конца поверить, что их везут в противоположную сторону от фронта!
Только когда они стали останавливаться, чтобы пропустить груженые воинские эшелоны с новенькой боевой техникой и солдатами, одетыми с иголочки в белые полушубки, они окончательно убедились, что это сибирские дивизии направляются перемалывать хребет фашистской гадине…
Им же путь лежал далеко на Восток!
Конечной точки назначения они не знали. А командиры, их сопровождавшие, ничего не сообщали! Военная тайна!
Новобранцы ехали в вагонах-теплушках. Продуваемые насквозь через щели деревянные вагоны обогревались железными печками-буржуйками. Эти печки, даже раскалённые докрасна, были не в состоянии поддерживать нормальное тепло. Ребята, переодетые в армейскую форму, кутались в выданные солдатские шинели. Однако это не очень-то спасало от холода. Сторона тела, обращённая к печке, ещё чувствовала её тепло, а противоположная сторона быстро покрывалась инеем. Казалось бы, вот уж где возможность выспаться вволю! Но проклятый холод, казалось, проникал в каждую щель…
А ехать предстояло немало – 2 недели, 11 часовых поясов!
Таковы были размеры необъятной Советской страны!
Когда позади остались просторы озера Байкал, вдоль берега которого пролегал путь воинского эшелона, по вагонам разнеслась весть, что их станцией назначения является город Лесозаводск Амурской области! Здесь располагалась полковая школа младших командиров артиллерийских расчётов.
Прибывший эшелон на станции встречал лично командир полковой школы. Это был высокий, мрачноватого вида полковник. Его левая рука была всегда в чёрной кожаной перчатке, которую он никогда не снимал.
Здесь, в полковой школе, новобранцы должны были пройти курс молодого бойца, принять военную присягу и за 3 месяца постичь азы артиллерийской науки, став младшими командирами артиллерийских расчётов.
Разместившиеся наконец-то в казармах вчерашние мальчишки, а сегодня курсанты полковой школы, заснули глубоким сном…
Размеренный ритм боевой учёбы в полковой школе, несмотря на высокую физическую нагрузку и строжайшую дисциплину, понравился Михаилу. В солдатской столовой паёк был не очень большой, но гораздо сытнее домашнего скудного питания… Михаилу, приученному в семье к ответственному отношению к любому порученному делу, удалось быстро втянуться в распорядок дня школы. Изучаемые предметы давались ему легко, ведь за плечами была школа-семилетка и два года школы ФЗО, а также два года трудового стажа токарем на заводе.
Охота по приказу
Три месяца учёбы (февраль – апрель) на ускоренных курсах подготовки младших командиров артиллерийских расчётов в городе Лесозаводске Амурской области пролетели как одно мгновение. Полковая школа каждые три месяца принимала на обучение тысячу новобранцев.
Командиры и специалисты за курс обучения готовили из новобранцев самую многочисленную прослойку командного состава армии – сержантов. Эти три месяца давались, чтобы воплотить в жизнь суворовский принцип – «тяжело в учении – легко в бою». Кровавые мозоли и соль от пота на гимнастёрках во время учёбы спасли не один десяток солдатских жизней на фронте под настоящим огнём врага… Те сибирские дивизии, которые «с колёс» вступали в бой с фашистами и повернули вспять ход истории, были укомплектованы сержантским составом, выпущенным из таких же школ младших командиров! Лучших выпускников командование оставляло для доукомплектования своего постоянного состава. В их числе был и младший сержант Михаил Свиягин. Согласно штату, он оказался в комендантском взводе.
К ноябрю 1943 года нормы снабжения продовольствием тыловых частей Красной армии были значительно урезаны, а действующих частей на фронте – увеличены. Все понимали такие изменения, но желудку солдата это было не объяснить!
Для увеличения суточного рациона бойцов командованием учебки было принято решение организовать с наступлением заморозков заготовку свеженины в тайге. Здесь, в школе, Михаил встретил своего земляка с Волги. Костя Разин был на год старше Михаила и попал сюда год назад тем же путём. Отличная стрельба и рабочая закалка выделили его из толпы новобранцев. Решением командования он был включён в постоянный состав после выпуска. Ко времени прибытия Михаила земляк успел получить звание сержанта (школа выпускала в звании младший сержант) и исполнял обязанности заместителя командира комендантского взвода. Первым делом у новобранцев узнавали, из каких краёв и областей они прибыли. Такого объёма правдивых новостей не могли дать ни письма, ни тарелка радиорепродуктора на столбе у штаба школы.
Михаил с Костей был знаком мимолётно. Они заканчивали одно фабрично-заводское училище при заводе им. Куйбышева в Затоне, но с разницей в один год. Встреча на другом конце страны сблизила земляков. По завершении учёбы зачисление одного из лучших выпускников, Михаила Свиягина, в комендантский взвод постоянного состава не обошлось без ходатайства его земляка.
Принимая решение об отправке команды на заготовку свеженины в тайгу, руководство понимало, что основную задачу по выпуску сержантов никто не отменял. Поэтому в состав команды было разрешено включить четырёх человек. Старшим был назначен сержант Константин Разин. В прошлом году под предводительством старшины Ивана Кувалды (местного жителя, призванного из посёлка Свиягино) ему довелось участвовать в заготовке дичи для воинской части. Константину удалось хорошо изучить охотничьи угодья. Летом Кувалда получил похоронку с фронта на старшего брата и уговорил командование отпустить его на фронт с очередным выпуском школы мстить за погибшего родственника.
Разину было разрешено сформировать команду по своему усмотрению. Костя включил в её состав лучших стрелков школы – якута Бэргэна и земляка Наиля. Михаила он взял в команду не столько как отличного стрелка (этого у него было не отнять), а как отличного кашевара. Эта слава шла за ним ещё с берегов Волги. Никто такой ухи не мог сварганить, как Мишка Свиягин! В посёлке с его мастерством по этой части никто не пытался соперничать…
Выезд команды был назначен на начало декабря, так как для сохранности дичи нужны стабильные морозы. И вот снежок местами лёг на землю и днём уже не таял. Путь предстоял немалый! От города Лесозаводска до станции Свиягино предстояло добираться на товарняке почти 95 км. Не обошлось без подколок Михаила: не графья ли Свиягины владеют этой станцией? На самом же деле своё название станция получила по фамилии главного инженера Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) Николая Свиягина. Предки же Михаила были родом с берегов реки Свияги, впадающей в Волгу у Казани.
От станции до деревни староверов – четыре часа пути на подводах. После ночёвки у деревни (в деревню старообрядцы не пустят иноверцев хаты осквернять!) предстоял ещё переход по тайге на лыжах до охотничьей заимки. Запас провизии, которым смогла обеспечить школа, включал в себя сухари, запас круп, исходя из рациона для четырёх человек на три недели, немного сахара и чая. Особую часть провизии составляли соль и овёс. Соль нужна была не только для питания, но и для заготовки дичи. Морозы в декабре нестабильные, солёное мясо не испортится и в оттепель. Овсом же предстояло кормить лошадей, которых требовалось не менее трёх. Их с подводами планировали брать в артели старателей в посёлке. На подводах доставлялось имущество от железнодорожной станции до деревни староверов. Там подводы оставлялись. Для доставки на заимку имущество навьючивали на лошадей и вели их в поводу.
До заимки охотников сопровождал работник артели. Он должен был забрать коней и доставить их в артель, а к назначенному сроку пригнать обратно, но уже пять лошадок. Для расчёта с артелью использовали овёс, соль и шкуры заготовленного зверя. Особую ценность представляло хозяйственное мыло. Оно было порезано суровой ниткой на мелкие куски, так как предназначалось для обменных операций на продукты у местных жителей. Вооружена была команда кавалерийскими карабинами Мосина. Запас патронов составлял немалую часть поклажи. Из вещевого имущества с собой взяли телогрейки, ватные штаны, валенки, шинели, плащ-палатки и особые охотничьи лыжи, подшитые оленьими шкурами.
Подготовкой лыж занимался сын тундры Бэргэн (в переводе с якутского – «меткий»). Он же готовил необходимые ремни и верёвки для вывешивания дичи между деревьями на недоступной для зверья высоте (в заимке готовили еду и топили печь на ночь – мясо просто пропадёт), а также для увязки поклажи на подводах и вьюков на лошадях. Михаил ещё в казарме заметил у якута нож необычной конфигурации. В мастерской воинской части из поломанных полотен пил он изготовил на каждого охотника подобный нож и показал, как правильно им пользоваться. Кроме того, Бэргэн провёл показательное занятие по разведению огня с помощью сухого мха и двух палочек.
К концу первого дня пути команда охотников с сопровождающим лошадей старателем прибыла к деревне староверов. На выбранной для ночёвки поляне развели большой костёр. Благо, накануне прошёл полосой ураган, который оставил много вывороченных с корнем деревьев. Когда костёр прогорел, сдвинули угли в сторону и укрыли тёплую землю слоем лапника. Поверх него застелили две плащ-палатки, затем уложили ватные штаны (получилось как на перине), улеглись плотно друг к другу, а телогрейками и шинелями укрылись как общим покрывалом. Костя распределил смены часовых. Заступивший первым, Бэргэн укрыл команду другими плащ-палатками. Поверху ещё навалил лапника. Вначале было даже жарко, но усталость взяла вверх, и все уснули.
Утром команда была разбужена бранью командира. Во всю светило солнце! Наиль, нёсший утреннюю вахту, решил погреться и залез под плащ-палатку. Его сморил сон! Ночью выпал хороший слой снега. Под плащ-палаткой казалось, что ещё ночь на улице. Наскоро перекусив, навьючили имущество на коней. Замаскировав в лесу подводы, выдвинулись в путь на заимку, ведя лошадей в поводу. Передвигались при этом на лыжах. Во второй половине дня были уже на месте. Разгрузив поклажу, отпустили сопровождающего старателя с лошадьми.
Заимка оказалась рубленной «в чашу» избушкой три на четыре метра, с торчащими за пределы стен концами брёвен. При таком способе сборки срубов используются брёвна большей длины, но так строить проще, и углы в доме намного теплее, чем при способе «в лапу». Отапливалась заимка простенькой железной печкой с варочной поверхностью. Прогревалась быстро, но так же быстро и остывала (впоследствии, обложив печь камнями с трёх сторон, удалось держать тепло намного дольше). Разместив припасы, сходили за спрятанными капканами и санками-волокушами. Попутно выставили силки на мелкую дичь.
Первый день охоты был неудачным. Пара зайцев, попавших в силки, разнообразили стол охотников. Второй день был продуктивнее. Бэргэн подстрелил косулю. Подсмотрев у него порядок разделки зверья, опробовали в деле свои новые ножи.
На охоте заметили следы кабанов. Утром вышли на их розыск. Заимка стояла на пригорке, вблизи небольшого лесного озера. Михаил, оставшийся на хозяйстве, приготовил продукты для разделки на столе и увидел, что вода в избушке на исходе. Помня таёжную заповедь «без оружия ни шагу», взял карабин, два пустых ведра и вышел из заимки. Забросив заученным движением карабин за спину, прикрыл плотно дверь избушки и спустился к воде.
За прошедшую ночь вода в проруби, где брали воду, покрылась коркой льда. Очистив прорубь, Михаил наполнил вёдра водой и стал подниматься от озера к заимке. Подходя к дому, он обратил внимание, что дверь приоткрыта! Поставив вёдра с водой, заглянул в окошечко избушки. В ней хозяйничал медведь! Привлечённый запахом пищи, он разворотил продукты на столе и уже «снимал пробу». В два прыжка оказавшись у двери, Михаил подпёр её лежавшим рядом брёвнышком. Сняв карабин с предохранителя, он дослал патрон в патронник. Оконце было разделено на четыре части. Прицелившись навскидку в одно из этих делений, Михаил выстрелил! Пуля вошла зверю точно между глаз! Это был звёздный час охотника! Кашевару судьба послала добычу прямо к столу! Вернувшиеся с охоты товарищи застали Михаила разделывающим тушу зверя. Медведь, отъевшийся за лето, весил не менее 180 кг… Хороший запас жира бодрил косолапого и не дал ему улечься спать в берлогу. Завершив сообща свежевание туши, вывесили её промораживаться между деревьями, а Бэргэн занялся выделыванием шкуры. Михаил стал кашеварить. Костя с Наилем решили ещё походить по следам, но вернулись без кабанов. На ужин была наваристая похлёбка с зайчатиной и рубленые котлеты из мяса медведя, сначала обжаренные, а затем тушёные для мягкости.
Третий день у охотников увенчался успехом. По следам удалось выйти на кабанов, которые в этих краях хорошо расплодились. В военное время охотников осталось мало, что дало возможность живности увеличить поголовье. Очередным серьёзным трофеем стал уссурийский кабан. Это значительно подняло настроение охотников, да ещё следопыт Бэргэн обнаружил лосиную тропу. Видимо, звери ходили на водопой к озеру. Назавтра решили организовать засаду. Караулили до сумерек – без результата.
Зато на пятый день охотники праздновали удачу. Красавец лось был достойной добычей. Оставив Бэргэна «колдовать» над тушей, Костя с Наилем, взяв с собой передние ноги лося, поспешили к заимке за санями-волокушами. До заимки было чуть меньше пяти километров, а к ночи надо было не только всё доставить на базу, но и прибраться. Запахи запасов дичи стали привлекать зверя. Засады вблизи заимки пополнили коллекцию шкурами трёх волков. Это немного остудило аппетиты хищников, но караулить добытые припасы пришлось до самого конца экспедиции…
К середине третьей недели запасы круп были на исходе. Ближайшее озеро обеспечило охотников рыбой. Снасти для этого на заимке имелись. Надо было только бить лунки да протягивать сети под лёд. Команде охотников удалось даже наморозить рыбы с собой…
В итоге за две с половиной недели промысла в тайге было заготовлено больше полутора тонн мяса.
В назначенное время прибыл сопровождающий с лошадьми из артели. С трудом разместив добычу на лошадях, а свой скарб на себе, двинулись в обратный путь. И так на лыжах до деревни староверов, где были оставлены сани под добычу охотников. Здесь всё переложили в сани. Накормили, напоили лошадей, поужинали сами. А после ночёвки запрягли коней в сани и обозом двинулись к станции. Рассчитавшись с артелью шкурами и оставшейся солью, команда загрузилась на проходящий товарняк и к вечеру установленного дня прибыла в свою воинскую часть.
Время, проведённое в тайге, крепко отпечаталось в памяти Михаила. Нельзя сказать, что экспедиция была лёгкой прогулкой: неустроенный, точнее непривычный, быт, тяжёлые переходы по снегу, ежедневная необходимость обеспечить сытный и вкусный стол на всех. Да и добытая дичь требовала постоянного присмотра. Но при этом романтика путешествий – парни-то все молодые, вчерашние мальчишки. А про возможность сытно и вкусно поесть и говорить не приходится. С момента начала войны жизнь в Затоне была не сахар. Пустые щи в чугунке, томлённые в печке, приготовленные мамиными руками и заправленные ложкой постного масла, были лакомством. И лишь изредка Волга баловала рыбой. Работа у станка по 14–16 часов отнимала и время, и силы. А в школе младших командиров питание было хоть и трёхразовое, но казённое и скудное…
А тут ещё довольный начальник школы дал двое суток отдыха с увольнительной запиской в город. Этот повод для отдыха земляки с Волги не упустили!
Победный 1945 год на Дальнем Востоке
В полковой школе младших командиров артиллерийских расчётов в городе Лесозаводске Амурской области Новый 1945 год встречали с особой надеждой. Видимо, не зря были труды коллектива постоянного состава полковой школы, готовившего сержантов для действующей армии, если из тарелки репродуктора на столбе у штаба школы раздавались так радующие новости о победах Красной армии на фронте. Ненавистного врага громили уже на его территории. Не за горами был и финальный аккорд справедливого возмездия – захват логова фашистского зверя, падение столицы Германии города Берлина.
Если у сержанта Михаила Свиягина, заместителя командира комендантского взвода школы, было в планах после разгрома Германии съездить в долгожданный отпуск на малую родину повидаться с родителями, то руководству Советской страны, верному своим союзническим обязательствам в антигитлеровской коалиции, через три месяца после падения Берлина необходимо было начать боевые действия против милитаристской Японии. Имея на Дальнем Востоке такого коварного соседа – союзника фашистской Германии, – советское правительство было вынуждено здесь всю войну держать 40 полнокровных дивизий! Многочисленные провокации на границе с Японией в течение всей войны принесли немало горя и хлопот местным жителям и руководству…
Получил Михаил с письмом от отца и радостное известие, что на Дальнем Востоке, точнее в городе Владивостоке, женился на местной девушке его двоюродный брат Дмитрий, сын брата отца – Матвея, проходящий военную службу на тральщике Тихоокеанского флота. Тот был призван из Куйбышевского Затона во флот ещё в 1937 году. Он был 1915 года рождения. Отец сообщил и адрес во Владивостоке, где проживала молодая жена Дмитрия с матерью, а также номер полевой почты Дмитрия.
Михаил тешил себя надеждой побывать во Владивостоке и встретиться с двоюродным братом. Ведь с ним они не виделись аж с 1937 года…
Оказавшись в суровое время войны на другом краю огромнейшей страны, Михаил был очень воодушевлён этой новостью. Тем более что Дмитрий, будучи на 10 лет старше Михаила, был, конечно, для него авторитетом и в Куйбышевском Затоне. Он до призыва во флот успел после местной семилетки закончить школу ФЗО при судоремонтном заводе, отработать пару лет на заводе (год токарем и год инструментальщиком), затем, поступив в Чистопольское речное училище, выучиться на судового механика! На тральщике Тихоокеанского флота он служил командиром БЧ-5 (боевой части) в воинском звании старшина первой статьи.
Чувство, что ты не один из Свиягиных в этом далёком от малой родины краю, придавало Михаилу новые силы и стимулировало честно и добросовестно заработать на службе краткосрочный отпуск для встречи с двоюродным братом и его новой семьёй.
Позже, написав письмо Дмитрию и намёками (иначе военная цензура вымарывала эти строчки в письме) сообщив о своём местонахождении, получил приглашение побывать во Владивостоке в гостях. Оказалось, что Дмитрий уже орденоносец. За выполнение задач на тральщике по боевому тралению мин он награждён был двумя орденами – «Знак Почёта» и Отечественной войны II степени.
Ещё за год до этого письма отец сообщил Михаилу, что старший сын Николай смог в Москве встретиться с их младшей сестрой Марией. Позже, после своей демобилизации, Михаил узнает подробности этой незабываемой встречи с сестрой.
