Дмитрий Карпович "Сыщик. Изнанка профессии"

Сыщик. Изнанка профессии
Дмитрий Карпович

Книга повествует о профессии сыщика у конкретного человека с момента зарождения мечты, желания в голове ребенка, трансформация этой мечты и реальное воплощение при поступлении на службу в государственный сыск и работа частным сыщиком на протяжении последующих 30 лет. В книге в том числе показана обратная сторона (изнанка) сыскной профессии.

Дмитрий Карпович

Сыщик. Изнанка профессии

Предисловие

Слово «Профессия» происходит от латинского «professio» и означает род трудовой деятельности, занятий, требующий определенной подготовки и являющийся обычно источником существования.

Слово «Сыск» в широком смысле обозначает деятельность, направленную на обнаружение искомого.

«Сыщик» – это специалист по расследованию (раскрытию) уголовных преступлений.

Как люди приходят в профессию? Наверное, каждый по-своему. Кому-то она приснилась во сне, кто-то идет по стопам родителей, в ком-то просто зарыт какой-либо талант или призвание еще с рождения, а кто-то просто вынужден заниматься чем-ли-бо, потому что кушать самому надо и детей своих кормить…

А я вот сыщик… И честно сказать – даже не знаю, почему.

Помню лишь то, что в первом классе, когда наш учитель попросила нарисовать свою будущую профессию – я нарисовал милиционера, это было в далеком 1980 году… Причем нарисовал я гаишника, но точно помню, что хотел быть именно сыщиком, просто в свои семь лет я не знал, как выглядит сыщик…

А вот гаишник, дядя Вова, жил у нас по соседству, может, я его нарисовал?

Рисунок этот у меня сохранился до сих пор. Моя учительница начальных классов при окончании нами средней школы, подарила всем рисунки десятилетней давности, чтобы сравнить, как совпали наши желания через 10 лет… Мои совпали, и через 10 и теперь уже через 45 лет… Болезнь, что ли, такая…

Один мой коллега – назвал нашу профессию «диагнозом». Может, он и прав.

Помню, как в детстве, по подобию Шерлока Холмса, вырезал буквы из газет и пытался понять и запомнить, чем отличается шрифт «Комсомолки» от шрифта журнала «Крокодил»…

В общем, заканчивая 10-й класс, я точно знал, что пойду на юридический, затем в армию, а затем в милицию – опером. Именно такой карьерный алгоритм сложился у меня в голове к 17 годам… но пошел я в школу милиции, потому что сосед, гаишник дядя Вова как-то порешал с местным отделом милиции и мне выдали направление для поступления в Омскую высшую школу милиции. И не то, чтобы я хотел именно в Омскую – в Новосибирске тоже была своя, но она была средняя, а в Омске – вышка и сосед, гаишник дядя Вова сказал моему отцу, что там престижней, пусть едет… И я поехал, поступил…

Так и встал на «скользкую» дорожку сыскной профессии. Почему я называю эту дорожку скользкой, да потому, что это опасная профессия, у опера или частного сыщика шанс попасть в тюрьму или спиться гораздо выше, чем у средне-статистического человека. Кроме того, сыщик и жулик – это две стороны одной медали… Не два сапога пара, а именно две разные стороны, и иногда эти стороны различить очень сложно даже самим сыщикам, грани размываются. Переступить белую, сплошную полосу очень легко… Вернуться в свою колею бывает трудно…

Нет уже на свете этом ни отца моего, ни соседа, гаишника дяди Вовы (они, кстати, родились в один день и один год и дружили до самой смерти и даже сейчас лежат по соседству, на соседних аллеях), а звания у нас с дядей Вовой в итоге оказались одинаковые – подполковник милиции (в отставке).

Может все таки нужно было идти в гаишники? А я вот сыщиком стал. Причем поработать мне пришлось и в государственном и частном сыске…

Сейчас общий трудовой стаж государственной и частной сыскной работы перевалил уже за 30 лет. 4 года я учился на опера, затем 15 лет служил в подразделениях криминальной милиции и еще 15 лет работаю частным детективом и так «втерся» я в эту профессию, что даже учебник написал об особенностях работы частного сыщика, но не о нем здесь пойдет речь. Книги и фильмы я смотрю и читаю только про полицию, сыщиков, детективов, прямо профдеформация какая-то сплошная… Но вот не интересно мне ничего другого, вот уже шестой десяток лет живу на свете, а профессия во мне живет только одна – сыщик… Вот и месяц назад я снова продлил, еще на пять лет, лицензию частного детектива.

Может и прав мой коллега, назвавший профессию сыщика диагнозом, может профессия эта, как часть организма? Как виртуальная третья рука или астральная вторая голова, или часть мозга, узконаправленная на совершение манипуляций только в одном направлении?

Мне не особо нравятся взрослые сказки о супергероях в т. ч. суперсыщиках… Выдуманные они какие-то, как «облизанные». В своей книге я постараюсь написать о другом – о некоторых моментах частной и государственной профессии сыщика, детектива, опера, и в большей степени об обратной стороне, изнанке данной профессии.

Может быть, кому-нибудь это будет интересно, а кто-то и во мне увидит соседа гаишника, дядю Вову, и также, как и я, нарисует свою будущую профессию, а кто-то наоборот, ознакомившись с содержанием произведения – снимет с себя «розовые очки» и, реально посмотрев на обратную сторону этой профессии, скажет «чур меня» и поспешит записываться в адвокаты.

Время, описываемых в данном произведении событий затрагивает период с 1994 по 2024 годы. Большая часть тех людей, которые оказались в поле зрения автора, живы и здоровы по настоящее время, поэтому, чтобы не нарушать закон о персональных данных и не брать у всех них разрешение на использование их имен в произведении, данные героев публикации будут изменены. Неизменным останутся описываемые в книге события и отношение автора к ним.

Глава 1. Ёлка-палка к Новому году.

Почему-то начать книгу о своей профессии мне хочется именно с этой главы, не следуя хронологической последовательности дат и событий, описываемых в повести…

Точно помню это дежурство. 30 декабря 1996 года.

Вот уже почти три года, после окончания школы милиции, я работал опером в одном из пригородных отделений милиции Новосибирска. С утра заступил на суточное дежурство по отделению.

Дежурство обещало быть спокойным, преддверие праздника витало в морозном воздухе. Народ весело торопился в магазины, счастливые лица земляков внушали оптимизм. Я растянулся на стуле, закинув ноги на стол. Вовка Припека – напарник по кабинету, где-то шатался по отделению.

– «Завтра 31декабря, буду дома после суток, начальство дергать не будет, нормально встречу Новый год с семьей» – думал я.

Дочке Даше намедни все родственники понадарили подарков в т. ч. сладких. Их было штук 12 или 13. Даша была старшей и единственной внучкой в двух семействах. Любили ее безумно и мы, и бабушки с дедушками, и все многочисленные дяди и тети.

Мы с супругой Викторией, ради хохмы, вывалили все по-дарки в чистое 12-литровое эмалированное ведро. Оно полностью заполнилось конфетами и шоколадками, даже с «горкой».

Это ведро мы поставили под елку и решили, что сладостей хватит на полгода точно.

– Карпович, на выезд! – Раздался голос дежурного Маматова…

– Чё опять-то, Витя – крикнул я ему из кабинета и, скривив лицо, пошел в дежурку.

– В «Яблоньке» кто-то елку стырил, – ответил он, – Езжай, Дураков звонил, там вроде следы есть, может, раскро-ешь…. «Палка» перед Новым годом не помешает…

– Какую елку? – Удивился я.

– Ну, кто-то спилил елку на дачном участке, не тупи, езжай, на месте разберешься…И не возразишь…

Пришлось собираться.

Одной из особенностей любого пригорода крупного города является обилие дачных обществ.

«Яблонька» – это дачное общество на «нашей» территории, которое постоянно «славилось» какими-то происшествиями, да и не одно оно, пригородные дачи – это всегда место сборищ. Летом пьяных дачников, бабушек с рассадой и цветами, зимой – бомжей, маргиналов и прочей нечисти.

Дураков – (да, да, именно такая фамилия) был сторожем этого общества. Педантичный, даже можно сказать, въедливый до тошноты, престарелый, интеллигентный мужчина, которого знал весь личный состав нашего отделения, четко выполнял свою работу. Несколько раз в сутки обходил территорию общества, все записывал в свой блокнотик, знал всегда все и обо всех.

«Палка» – так в нашем милицейском быту называлось раскрытое преступление, учитываемое внутриведомственной статистикой.

Я даже немного обрадовался, что происшествие именно в «Яблоньке» и не сомневался, что к моему приезду Дураков самостоятельно проведет свое «расследование», обязательно что-то нароет и мне останется лишь задержать жулика…

– Здравствуйте, Николай Иванович, – поздоровался я со сторожем, прибыв в «Яблоньку». – Показывайте, рассказывайте, что тут у вас произошло.

– Пойдемте, —ответил Дураков, – Все сами увидите.

Мы стали пробраться по заснеженным тропинкам к одному из дачных домов. Именно пробираться. Кто хоть раз бывал зимой на дачах, где не убираются дороги, а подъезд к дачам местными дорожниками прочищается в лучшем случае до ворот общества или домика сторожа, тот меня поймет.

На таких дачах, кроме следов зверей и сторожа (да и то только такого, как Дураков) да и то только по некоторым улочкам – пройти совершенно невозможно. Охотничьи лыжи были, как НЗ, в каждой такой сторожке, но, как правило, в одном экземпляре. Поэтому до места происшествия зимой ВСЕГДА приходилось добираться чуть ли не ползком. У меня до сих пор хранятся фотографии, где мы с напарником, на лыжах, причем по очереди, пробиваем дорожку до очередной дачи, «обнесенной» местными маргиналами.

Вместе с Дураковым мы, наконец то, добрались до нужной дачи, на территории которого красовалась огромная, можно сказать, могучая ель. Я не ботаник, но даже на мой взгляд елке было лет тридцать, не меньше, и высотой она была с трехэтаж-ный дом.

– Вот, полюбуйтесь! – Сказал Дураков, указывая на ель.

– Елка красивая. И большая… Кто же такую упрет, она же как памятник, – опешил я.

– Вы на верхушку посмотрите! – Дураков чуть не сорвался на крик. – Верхушки нет!

– И что? Без верхушки это уже не елка, что ли? – Пришлось голос повышать уже мне.

– Под тяжестью снега сейчас ветка сломается, вы тоже милицию вызовете? А если гнездо сороки нечаянно белка свалит – вы в ФСБ пожалуетесь на нее, как на террориста, разрушившего единственное жилье вашего пернатого помощника?

Моему терпению приходил конец. «Старый дурак, вместо того, чтобы сидеть в сторожке около телевизора, смотреть «Голубой огонек» какого-то хрена таскается по дачам и рассматривает каждое дерево, как под микроскопом», – думал я, собираясь уже уезжать.

– Вы не понимаете, – сказал уже спокойным голосом Николай Иванович. – Если у дерева срезать макушку, оно погибнет в течении нескольких месяцев… Таким образом, хозяева дачи когда-то его посадили, культивировали, выращивали, ухаживали за ним годами, а кто-то просто взял и уничтожил его, ради двухдневного праздника.

В те годы еще не было замечательного постановления правительства, позволяющего отдыхать целую неделю на Новый год. Если праздник приходился на середину недели, как в 1996 году, то 2 января люди просыпались и вынужденно шли на работу. Ёлки зачастую выбрасывались тогда же, 2 января.

Теперь негодование сторожа было понятно и вполне оправданно. Если дерево погибнет, то ущерб от такого злодеяния будет довольно-таки значительным для его владельцев, а значит, и состав преступления на лицо, а значит и я приехал не зря.

Нужно искать злоумышленника.

Владельца «обкусанной» елки сторож уже установил по своим «талмудам». На этот счет на пригородных дачах (по крайней мере, на нашей территории) порядок был полный, участковые с упертой периодичностью «выносили мозги» председателям правлений дач. Поэтому списки владельцев, их городские адреса, домашние телефоны (мобильной связи и интернета тогда еще не было и в помине) были у каждого председателя и каждого сторожа.

– Я уж позвонил владельцу и сообщил ему неприятнейшую весть, – с заискиванием отрапортовал Дураков. – Он непременно подаст заявление, сразу после Нового года…

– «Сразу после» мне не надо, – ответил я. – Мне нужно сегодня, чтобы материал о происшествии был собран в течении дежурных суток в полном объеме.

– Вам ли это объяснять, Николай Иванович, вы это и сами лучше меня знаете, третий год на «хозяйстве» здесь торчите.

Давайте мне его ФИО, адрес и телефон, позвоню из отделения, может сам приедет, напишет заявление… Не приедет, значит придется ехать к нему, – со вздохом сказал я…

Рутина, которая составляла 70 % работы опера, и иногда просто раздражала, «собрать материал» значило принять заявление, составить протокол осмотра места происшествия, опросить всех очевидцев, а еще (о, боже!) нужно же и жулика установить, найти его и очевидцев преступления и свидетелей… В общем, работы хватало, а тут еще Новый год на носу…

– Какому идиоту понадобилось карабкаться так высоко, чтобы спилить кусок дерева, – ворчал я. – Пошел бы в лес и спилил молоденькую елку, как это делают все приличные жулики, и был бы счастлив…

– Вы опять не понимаете! – Вступился Дураков. – У такой ели верхушка очень густая, ветки растут одна к одной, очень красиво смотрится… У молодых елей такого не бывает…

– Все-то вы знаете, – продолжал ворчать я. – Что со следами, мне дежурный сказал, что вы какие-то следы обнаружили.

– Почему обнаружил, я уже почти всех нашел, – Дураков с не наигранной гордостью улыбнулся.

Улыбнулся и я.

– Так что же вы молчите, с этого и нужно было начинать, а то показываете мне какую-то обкусанную елку… Давайте ближе к сути.

Настроение у меня заметно приподнялось.

– Вот смотрите, – и Дураков указал на дорожку следов, идущую от «пострадавшей» елки.

Следы по глубокому снегу, как минимум от двух пар ног и следы волочения (видимо того кусочка праздника, до которого жулику пришлось залезть на высоту трехэтажного дома, да еще с ножовкой) шли от дачи потерпевших вдоль улицы.

– Я уже прошел по следам, прямо «след в след», – продолжал докладывать сторож, не стесняясь тавтологии. – Следы привели меня к даче Первушина, а он вчера, как раз-таки был у себя на даче. Уж и не знаю, зачем приезжал в такое время, но был точно. Я видел его лично. Вот только как он уехал, не видел я. – Продолжал тараторить сторож.

– Так, отлично, в какое время это было, кто-нибудь вчера еще был на дачах в это же время, – я стал расспрашивать сторожа.

– Еще были Зайцевы и Сидорчуки, но у них с другого конца общества дачи находятся, вряд ли они что-то видели, но я на всякий случай выписал вам их адреса и телефоны…

– Золотой вы человек, Николай Иванович, вам бы годков сорок сбросить и хоть к нам на службу, – рассмеялся я…

И было чему радоваться, или жулика установлю и преступление раскрою, или же не выходя из кабинета, обзвоню потенциальных свидетелей и выведу справки о проведенных розыскных мероприятиях, соберу, так сказать, материал проверки…