И эти слова фельетона про «Тополь стремительный» целиком сформированы на лжи.
А вот кусок из статьи главного редактора журнала «Техника-молодежи» Василия Захарченко «К разговору о научной фантастике», опубликованной во втором номере журнала «Октябрь» за 1953 год:
– Содержанием повести автор сделал борьбу между двумя советскими учеными – Роговым и Кондратенковым, работающими над проблемой убыстрения роста деревьев… Советских ученых автор показывает истеричными, подловатыми, преисполненными мелкого самолюбия, нетерпимыми к мнению своих коллег. Ученые у ГУРЕВИЧА выглядят кустарями-одиночками, оторванными от научных коллективов, от больших научно-исследовательских институтов. Дело селекционирования пород быстрорастущих деревьев предстает в повести как частное дело Кондратенкова и Рогова.
Создается впечатление, что Захарченко повести не читал. Ведь вот как прямо в ней сказано:
– Успехи Кондратенкова были очевидны. Прослушав очередной ежемесячный отчет, начальник управления принял решение передать Институту быстрорастущих лесов целую систему опытных дач. Они были рассеяны от Молдавии до Урала, повсюду, где росли полезащитные полосы. Кондратенков оказался во главе огромного дела руководителем нескольких институтов.
У Рогова, конечно, не такие объемы, но под его руководством сельскохозяйственная опытная лаборатория, где он работает с коллективом.
Или вот другой фрагмент из Захарченко:
– Казалось бы, естественно для автора попытаться ярко и увлекательно рассказать о той грандиозной работе по созданию лесных полос, которая развернулась в нашей стране. Однако читатель найдет в книге только беглые упоминания об этом.
Но как раз об этой грандиозной работе и говорится в «Тополе стремительном». Причем главы, в которых Кондратенков взаимодействует буквально с сотнями и тысячами помощников, увлеченных выращиванием тополей – от школьников до ученых – самые увлекательные в повести. В них есть молодая энергия и мечта людей, действительно занимающихся творческой созидательной работой, как пафосно это ни звучит.
«Тополь стремительный» не является шедевром, повесть, не пережила своего времени. В какой-то мере она ученическая для Георгия ГУРЕВИЧА, нарабатывавшего свой стиль. Но три вышеназванных рецензента не оценивали ее с точки зрения художественной. Похоже, перед ними стояла совсем другая задача.
Через несколько лет после выхода повести Георгий Озолин и В. М. Ровский из Среднеазиатского НИИ лесного хозяйства назвали свой новый гибрид тополя – «Стремительный».
P.S. Цитата из монографии «Сорта тополей» 1985 года:
– Тополь является одной из главных пород полезащитного лесоразведения в степных и лесостепных районах страны. Защитные полосы из тополя раньше других вступают в эксплуатацию и уже со второго года начинают выполнять свои функции. Не случайно поэтому участие тополя в защитных насаждениях увеличивается. Например, по данным Управления лесного хозяйства, в Воронежской области доля тополя в полезащитных насаждениях в 1968 г. составляла 8%, в 1971 г. – 20, а в 1976— 1980 гг. – уже 35%.
За кости пращуров cвоих…
Были времена, в жертву сын и жена
Деньги, руку ли, дом, забыв о своем —
Ведь в беде страна.
Томас МАКОЛЕЙ
В фильме «Обливион» Земля, пережившая войну с инопланетными захватчиками, опустела. Остатки человечества готовятся покинуть непригодную для жизни планету. Главный герой Джек Харпер – техник по обслуживанию дронов в исполнении Томаса Круза в развалинах нью-йоркской библиотеки находит книгу стихов Томаса МАКОЛЕЯ «Песни Древнего Рима». Поднявшись на космическую станцию, он читает XXVII строфу:
И смерти нет почётней той
Что ты принять готов
За кости пращуров cвоих
За храм своих богов.
Когда его захватывают «падальщики», ранее за ним наблюдавшие, их глава, которого сыграл Морган Фримен, зачитывает ему те же строки из поэмы «Гораций». В немалом количестве интернет-источников утверждается, что принадлежат они древнеримскому поэту, что памятник себе воздвиг «нетленный», Квинту Горацию Флакку, а переведены на английский МАКОЛЕЕМ. Это неправда. Стихи написаны самим Томасом МАКОЛЕЕМ. Складывались они в Индии, в просвещении которой он сыграл колоссальную роль, а изданы были вскоре после того, как он успел побыть в правительстве Великобритании государственным секретарем по вопросам войны.
В «Песнях Древнего Рима» (Lays of Ancient Rome) 1842 года – четыре гигантских стихотворения из истории Рима и два – из европейского времени (победа при Иври Генриха IV и разгром «непобедимой» Армады). Написаны в виде баллад, которые, по словам МАКОЛЕЯ, похожи на те, что могли бы петь в те давние времена. Каждому римскому стиху предшествует прозаический текст о том же событии с исторической точки зрения.
В советское время переводилась только поэма «Виргиния». И понятно почему: речь идет о восстании плебеев против власти аристократов в 449 году до н. э.:
Плебеи, люди с любящей
И верною душой.
Остальное, насколько могу судить, целиком не переведено до сих пор. Включая «Гораций», где речь идет о подвиге Публия Горация Коклеса. Он во время войны Рима с этрусским царем Порсеной сдерживал с двумя сотоварищами вражеские войска на мосту через Тибр, пока за их спиной этот мост разрушали соотечественники. За миг до того, как арка упала, сотоварищи успели перескочить назад, а Гораций продолжал сражаться в одиночку, но, наконец, и он бросился в реку и смог доплыть до родного берега.
Забавно, что имя Гораций согласно Dictionnaire Gaffiot latin-fran?ais 1934 года – этрусского происхождения от «Horatius» – «танцор, славный танцор, изящный».
О подвиге Горация Коклеса было широко известно и до МАКОЛЕЯ. Чуть ли не каждый источник по истории Рима упоминал и этот рассказ, и другой – о стойкости Муция Сцеволы во время той же войны с Порсеной. Даже Дон Кихот говорит своему оруженосцу:
– Однако Санчо, желание славы никогда не угасает в нас. Как ты думаешь, что заставило Горация броситься в полном вооружении с моста в глубины Тибра? Почему Муций сжег себе руку?
Стихи МАКОЛЕЯ апеллировали к патриотизму и более чем на сто лет вошли школьную программу Великобритании. Как пишет Артур Конан Дойл в эссе «За волшебной дверью»:
– Одна из вещей, которую человечество еще не осознало, – это значение благородных воодушевляющих слов… Когда вам потребуется какая-нибудь замечательная фраза о мужестве или патриотизме… Тогда вы сможете найти целый букет таких фраз в песняхМАКОЛЕЯ. Мне посчастливилось выучить наизусть песнь «Гораций» еще в детстве. Она запечатлелась в моем восприимчивом уме, так что даже теперь я могу почти всю ее продекламировать наизусть.
В эссе цитируется другой – Николая Пальцева – перевод строфы:
И дано ль погибнуть краше,
Чем средь полчища врагов
На защите древних башен
И святынь своих богов?
В английском фильме 2009 года «Навстречу шторму» («Into the Storm», не путать с очень похожим – с теми же героями – «The Gathering Storm» 2002 года) премьер-министр Уинстон Черчилль говорит в 1945 году на заседании правительства «в детстве в школе у меня была феноменальная память. Я выиграл приз за чтение «Песен древнего Рима»МАКОЛЕЯ. Целиком. Знал всю чертову поэму наизусть от начала до конца:
Когда сказал Гораций
Отважный страж ворот
К любому из живущих
Однажды смерть придет.
И смерти нет почетней
Той, что ты принять готов
За пепел пращуров своих
За храм своих богов».
Той же цитатой на фоне титров и начинается этот фильм-биография Черчилля.
Поэма МАКОЛЕЯ настолько была знакома каждому окончившему школу англичанину, что в эпилоге какотопии Энтони Бёрджесса «Семя желания» майор военного ведомства иронизирует в разговоре с Тристрамом Фоксом:
– Отребье будет призываться сразу по достижении половой зрелости. Каждый должен умереть, и история учит нас (вы, как историк, тут со мной согласитесь), что смерть солдата – лучшая смерть. «Достоин вечной славы тот», как сказал один поэт. Прах его отцов, храмы его богов и так далее.
В самом конце фильма «Обливион» Джек Харпер опять – перед тем, как взорвать вместе с собой управляющий корабль пришельцев – цитирует поэму МАКОЛЕЯ:
– Я не знаю, кто ты и откуда. Я хочу рассказать тебе об одной книге. Об истории древнего Рима. Вы ведь Рим уничтожили. Отличная книга. Там один парень по имени Гораций в одиночку бился с целой армией. И Гораций сказал: «И смерти нет почетней той…» Все умирают, Салли. Главное умереть достойно.
«Годы риса и соли»: Воронье перо справедливости
Истолкование священного текста истинно, если оно пробуждает в тебенадежду, энергию, трепетный восторг; если же оно вызывает нерадивость в служении, то дело в следующем: это искажение смысла сказанного, не подлинное истолкование.
Руми
«Годы риса и соли» не первый роман, рассказывающий о мире, в котором Европа вымерла от чумы еще в средние века. Об этом писал Роберт Силверберг во «Вратах миров» 1967 года и Л. Нил Смит в «Хрустальной империи»1986 года. Как и у РОБИНСОНА почти все это опустевшее пространство заняли мусульмане.
Человек, который убил Магомета
Историческая развилка в «Годах риса и соли» началась еще до начала книги: Тамерлан двинулся не на Восток (в Китай), как это произошло в реальности, а на Запад, где и узнал о чуме. Но на каждом из этих путей его ожидала смерть в феврале 1405 года.
Не буду пускаться в рассуждения о том, возможен ли при исламе в отсутствие протестантской этики «взрыв» развития науки. Дело в том, что в реале этот «взрыв» был. Стоит обратить внимание хотя бы на арабские корни алгебры, алхимии или на само написание цифр, что пришло к нам оттуда же. В романе не раз упоминается Ибн-Хальдун, на год переживший Тамерлана и предвосхитивший идеи Адама Смита и Джона Кейса. Арабским переводчикам и переписчикам мы должны быть благодарны за античное наследие, которого в ином случае мы бы практически полностью лишились.
Специалисты до сих пор спорят, почему прервался «мусульманский ренессанс». Сыграла ли роль личности в истории: имеются в виду идеи пресловутого Мухаммад аль-Газали, арабского Савонаролы. В Китае, во всяком случае, смена императора (сына вместо отца) в 1424 году привела к свертыванию программы по развитию флота. К этому времени количество морских кораблей в Поднебесной было таково, что Непобедимая Армада, собранная полтора столетия позже, плакала бы в сторонке.
Обезьяна приходит за своим черепом
В первой главе «Годов риса и соли» мы застаем и смерть Железного Хромца и конец эпохи императора Чжу Ди с его флотом и евнухами. А сама глава – нескрываемая стилизация под «Путешествие на Запад». Она и начинается с такого заявления:
– Обезьяна никогда не умирает. Она вечно возвращается, чтобы прийти на помощь в минуту опасности так же, как приходила на помощь Трипитаке во время первого многотрудного путешествия из Китая на Запад за священными буддийскими сутрами. Теперь она приняла облик низкорослого монгола по имени Болд Бардаш, всадника в армии Хромого Тимура.
Роман состоит из 10 самостоятельных книг (новелл), действие которых проистекает во временных интервалах от 1405 по 2002 год. Каждая из них написана в духе описываемой в ней эпохи. Имена основных действующих лиц в этих 10 книгах начинаются на одни и те же буквы – К, Б, И, С (и еще пара-тройка второстепенных). После неизменной смерти в конце каждой из книг все они встречаются в бардо (состояние существования, промежуточное между двумя жизнями на земле).
А в каждой следующей книге действуют их реинкарнации с теми же параметрами характера (это могут быть и мужчины, и женщины или даже звери). Тем самым эти самостоятельные повествования связываются в единое полотно.
К – бунтарь, ищущий справедливости;
И – ученый, стремящийся постичь истину;
С – недостойный правитель, мошенник или лентяй.
И наконец, Б – основной протагонист романа, нередко продолжающий действовать после смерти К. Его характер сложнее. Это порядочный человек, основательный, деятельный, способный самостоятельно жить при любой власти, но почему-то неизменно прибивающийся к К.
Именно его в первом же абзаце РОБИНСОН сопоставляет с обезьяной из «Путешествия на Запад». Однако, в первоисточнике Сунь Укун – не просто обезьяна, а царь обезьян, который сначала устроил скандал в аду и вычеркнул из книги мёртвых своё имя, а потом дважды поскандалил на небесах, и войска Нефритового императора не смогли с ним ничего поделать в силу его неуязвимости, так что пришлось вмешаться непосредственно Будде. Он действительно предан Сюаньцзан (он же Трипитака) в его путешествии на Запад, однако последнему пришлось надеть на него особый ограничивающий обруч. Похоже, в Б таится немалая внутренняя сила.
Скиталец по звёздам
Через два года после «Годов риса и соли» Дэвид Митчелл выпустил «Облачный атлас», составленный из отдельных самостоятельных историй, происходящих на протяжении нескольких сотен лет, со сходной идеей реинкарнации (мне нравится, как это передано в фильме).
Сам Ким Стенли РОБИНСОН в последней части романа остроумно переигрывает идею реинкарнации. Происходит это в беседах Чжу Исао (И):
– Начало жанру жизнеописаний положено в религиозной литературе: сборники житий христианских святых и мусульманских мучеников, а также буддийские тексты, описывающие жизнь через длинные последовательные перевоплощении, – «Сорок шесть переселений» Гангхадары, «Двенадцать проявлений Падмасамбхавы», а также «Биография Гьяцо Римпоша, с первой по девятнадцатую жизни»…
Например, такой буквалист, как Дху Сянь, будет пытаться точно сопоставить даты смерти и рождения своих героев, вписывая ряд выдающихся актёров истории в серию перевоплощений, и утверждать, что они совершенно точно всегда были одной душой из-за выбора профессии, но из-за трудностей с совпадением дат в конце концов он был вынужден делать некоторые дополнения к своей серии, чтобы все его герои шли друг за другом последовательно. В итоге в своих бессмертных трудах он приходит к формуле «делу время, потехе час», таким образом, оправдывая чередование жизней гениев и генералов с третьесортными портретистами или сапожниками. Зато даты совпадают!
Трудности перевода
