– Как брюки будем примерять? – обратился я к жене.
– Надо примерять здесь, чтобы хоть по полноте подходили. Длину я убавлю, а вот с бедрами не справлюсь.
– Нет, давай возьмем этот костюм и брюки отдельно – несколько подходящих по размеру. Дома попытаемся примерять, здесь народ со смеху помрет, увидев, как мы его одеваем.
– Да уж.
– Ты подбери ему брюки – так, прикинем сверху по длине и полноте. Ремень возьмем, утянем, если что, под пиджаком не видно будет.
– Ну конечно, скажешь тоже.
Кое-как покончив с костюмом и брюками, выбрали пару сорочек, ремень и туфли. Оглядев нас, увешанных сумками и коробками, жена со смехом объявила:
– Я вас одела, теперь себе кофточку посмотрю.
В женском магазинчике, углядев мягкий диванчик, мы, как по команде, плюхнулись на него.
– В последнее время я так не уставал, как сейчас, – проговорил Наполеон. – Все примерки мне делали на ходу и приносили готовый мундир.
– Это еще не все, сейчас жена будет примерять все, что висит. Так что терпение нам еще пригодится.
– Это все же лучше, чем сидеть на острове и смотреть, как препирается между собой мое окружение.
Жена долго ходила между рядов с кофточками, смотрела, щупала. Затем взяла пару, пошла в примерочную. Через некоторое время выглянула оттуда.
– Ну как?
– Ты в Париж собралась, надо что-нибудь повеселее, а эта серенькая какая-то.
Она скрылась за портьерой и через пару минут выглянула уже в другой кофточке.
– Эта уже поинтересней, только маловата.
– Да уж вижу, надо еще посмотреть.
Она опять пошла по рядам.
– Этих кофточек уже девать некуда, шкаф ломится от женской одежды. То ли дело у меня: один костюм на работу, в магазин и в театр, только рубашки меняю почаще.
– У Жозефины было несколько тысяч нарядов, некоторые она даже и не надевала. Целые комнаты ее дворца были завалены платьями, – задумчиво произнес Наполеон.
– Вы, говорят, ее очень любили, – сказал я, стараясь занять его разговором.
– Да, любил, но в угоду интересам Франции пришлось жениться на другой.
– А теперь как? – Жена стояла в очередной кофте.
Наполеон отрицательно покачал головой.
– Все вам не нравится, – фыркнула жена и скрылась в примерочной.
– Только Мария-Луиза родила мне наследника, но, как ты сказал, ему не дали распахнуть крылья. Во Францию опять вернулись Бурбоны.
– Мужчины, а сейчас? – Жена стояла перед нами в аляповатой белой кофточке с какими-то болтающимися ленточками и большим белым воротником.
Наполеон посмотрел на нее, задержал взгляд и утвердительно кивнул.
– Мне не нравится, она вся какая-то из себя, пышная, воздушная.
– А вот Жозефу понравилась. Я давно такую хотела и сейчас куплю.
– Покупай, одной больше – одной меньше. Оставим в Париже, здесь такую негде носить.
Выйдя наконец из магазина женской одежды, мы направились было к выходу, но, проходя мимо книжного магазина, я остановился.
– Жозеф, давайте я покажу вам книги про Наполеона.
У него вспыхнули глаза.
– У вас, в России, про меня? – Удивление было такое искреннее, что это даже проняло меня.
– Да, представьте себе. Идемте.
Подойдя к стеллажу с исторической тематикой, я сразу же увидел книгу Эдварда Радзинского «Наполеон».
– Вот, пожалуйста, первая про Наполеона.
Протянул ему книгу. Он взял ее, всмотрелся в картину на обложке, тяжело вздохнул.
– Но мне больше понравилась эта, – протянул я ему другую книгу. – Тарле, «Наполеон», я перечитал ее трижды. О, смотрите, да тут и ваш Коленкур есть со своими дневниковыми записями. Его не читал пока.
– Коленкур?! – Удивление его было так велико, что он вырвал книгу из моих рук, открыл, поморщился.
– Что здесь написано? Это ведь мой секретарь, я хорошо помню, что он все время что-то записывал. Ты прочтешь мне эту книгу? – Это была даже не просьба, это была мольба. – Я очень хочу знать, каким меня представляют сейчас.
– Я думаю, в Париже мы найдем французское издание. И тогда вы сами сможете прочитать и узнать, каков Наполеон чужими глазами по прошествии времени. У меня есть еще одна интересная идея. Недавно я смотрел фильм про Наполеона, французского режиссера. Очень интересный фильм, я покажу его вам, и вы можете довольно быстро увидеть со стороны себя, свои битвы, свою политику.
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом.
– Дома по телевизору покажу.
Он закрыл книгу и посмотрел на свой портрет на обложке.
– Не похож.
Я посмотрел на него, на портрет на книге.
– Да, в этих джинсах и свитере вас точно никто не узнает. Ну что, теперь можно и в Париж.
Глава 11
Помогая Петру в завоевании Выборга, я особо не вторгался в ход истории. Русские войска сами овладели крепостью через два месяца после начала осады. Поэтому я ничего такого не нарушал, а лишь пытался показать Петру возможности нашего современного оружия. Да и самому было интересно, как в те времена можно использовать мощь современности, хотя бы в ограниченных масштабах. Спер десять радиоуправляемых мин и мин с часовым механизмом у каких-то экстремистов на нашем Кавказе. С армейского склада с помощью гвардейцев Петра вынесли сотню автоматов Калашникова, два десятка снайперских винтовок, кучу ящиков с патронами, прихватили гранаты и штук шестьдесят ящиков тротила. Выносили в большой заброшенный ангар у нас и буквально тут же, в ту же ночь, к ним в дом в окрестностях нового строящегося Санкт-Петербурга. Выносили со склада, который через несколько дней сгорел. Так что и здесь следы были полностью подметены. Я взял оружие, которое сам использовал в армии, и поэтому обучить солдат Петровых я думал без особого труда. Петр сам частенько наведывался в теперь уже свой арсенал и подолгу осматривал автоматы, разбирал и собирал их, как наш заправский сержант. С восхищением осматривал радиоуправляемые мины и с нетерпением ждал того момента, когда по его армии наберут смышленых солдат, чтобы начать обучение. Его обучение я проводил на большой лесной поляне, вдали от посторонних глаз и у них. У нас на звуки пальбы и взрывов понаехало бы столько спецназа.
Начали мы с испытания радиоуправляемой мины и ящика тротила. По приказу Петра на поляне возвели стену из плотно уложенных бревен, около пяти метров толщиной и пять метров в высоту, для опробования силы взрыва одного ящика тротила. Соорудили щиты с мишенями, которые также предусмотрительно я прихватил со склада. Выкопали и оборудовали окоп для нас. Вокруг поляны в лесу выставили оцепление охраны. Петр строго-настрого запретил кому-либо совать нос на поляну. Меня представили ограниченному кругу офицеров как учителя по пользованию новым вооружением, изготовленным на одном из заводов России.
В назначенный для испытаний день сын высадил меня в моей новой резиденции. Меня немного потряхивало от напряжения, десант в триста лет назад все-таки давал острое ощущение. Я переоделся в приготовленную для меня офицерскую форму без знаков отличия. Звание старшего лейтенанта запаса могло соответствовать званию поручика в армии Петра, но Петр решил повременить с присвоением мне звания. Он решил проверить меня в деле обучения, а потом уже решить, какому чину я могу соответствовать. Он очень щепетильно относился к присвоению офицерского звания. Звание нужно было заслужить.
Я осмотрел весь арсенал, который мы в несколько дней перебросили с нашего армейского склада. Лет на двадцать строгого режима точно потянет, и никакой Петр не поможет. Хотя с моими новыми возможностями я могу появиться где угодно, и откуда угодно сын мог бы меня вытащить. Это обстоятельство придавало некоторую уверенность при выходе в прошлое пространство. Зеленые ящики с тротилом, гранатами, автоматами, цинковые с патронами занимали целую комнату. Дом тщательно охранялся – мышь не проскочит.
Я вышел на крыльцо, в очередной раз вызвав несказанное удивление у обоих караульных, стоящих в охране. Поодаль, по углам периметра, под грибками стояли еще четверо солдат. И почти сплошное кольцо окружения находилось в самом лесу. Ситуация требовала особой секретности. Находясь в войне со Швецией, довольно сильным противником, эти меры предосторожности при испытании и обучении владению новым оружием были очень важны, с точки зрения Петра. Я же, имея некоторое представление о промышленности того времени, знал, что повторить и воспроизвести наше оружие невозможно. Даже захватив автомат Калашникова, шведы ничего не смогут сделать, во всяком случае, лет двести – это точно.
Караульный покосился на меня, ничего не сказав. Он бы и перекрестился, если бы устав позволял. Потому что я уходил отсюда только с государем, потом заходил в дом и мог несколько дней не появляться. Это наводило караульных на недобрые мысли, которые читались в их угрюмых лицах. Только при виде Петра они улыбались и расслаблялись. Окружающий лес ничем не отличался от нашего современного леса, да и зимний пейзаж скрадывал все различия. Густой ельник стеной окружал большую поляну. Место самое подходящее для проведения испытаний, пристрелки оружия и обучения солдат. Петр что-то задерживался. Да! Это тебе не наши дороги и наш транспорт. Сейчас карета, сани, лошади, да и путь не близкий. Это я: пять секунд – и триста лет позади.
Царев эскорт въехал на поляну, остановился. Петр вылез из саней и один пошел к дому, солдаты вытянулись во фрунт, заулыбались.
– Здоров будь.
– Здравствуйте, Петр Алексеевич.
– Хорошо тебе, а я вот два часа добираюсь.
Я хотел возразить, но он только махнул рукой.
– Да знаю, знаю. Нельзя. Ну что же, давай, наконец, показывай, на что годится новое оружие.
– Давайте, мне самому уже не терпится, давно не стрелял. Надеюсь, не забыл еще своих армейских сборов. Начнем с самого легкого, а закончим грандиозным фейерверком. Прикажите, пожалуйста, убрать оцепление с той стороны, куда мы будем стрелять. Как бы ненароком не подстрелить кого.
Петр обернулся к своей свите, показал в сторону леса и махнул рукой. Тотчас два офицера на лошадях вскачь умчались в указанном направлении.
– Давайте, Петр Алексеевич, начнем с автомата.
Я вошел в дом, взял один из автоматов, пару рожков с патронами и вышел на крыльцо. Караульный опасливо покосился на меня, на автомат.
– Идемте в окоп, а то солдатики на меня как на черта смотрят, да и стрелять оттуда сподручнее.
– Идем.
Мы дошли до окопа, по ступенькам спустились вниз.
– Вот смотрите, пристыковываем магазин с патронами, взводим затвор и переводим рычажок на одиночную стрельбу. Приготовились, стреляю.
Я нажал на спусковой крючок, раскатистый выстрел нарушил снежный сон лесной поляны. Лошади шарахнулись в стороны, Петр рассмеялся.
– Знатный выстрел, аж уши заложило. – Он покрутил пальцем в ухе. – Заткнуть уши надобно, на поляне грохот выстрелов особенно силен будет.
– Да, совсем забыл, я же беруши с собой взял. После стрельбища на сборах у нас я три дня оглохший ходил. Я мигом.
Перевел рычажок на автомате на предохранитель, закинул за спину и выскочил из окопа. Взбегая на крыльцо, мельком взглянул на солдата. Он смотрел на меня ошалелыми глазами.
– Не робей, служба! – крикнул я ему. – Все хорошо.
Схватил пару берушей со стола, выскочил пулей обратно.
– Вот, государь, наденьте, хорошая штука для защиты слуха. У нас такие на производстве рабочие в шумных цехах используют.
Я надел сам, нахлобучил сверху шапку.
– Вот так, красота. Теперь и пострелять власть можно.
Петр снял свою шляпу, надел беруши, сверху шляпу.
– Ну, давай дальше.
Я снял автомат, перевел опять на одиночный огонь, посмотрел на Петра, уперся локтями в бруствер окопа, прицелился в мишень, установленную на пятьдесят шагов, и выстрелил. Выстрелил второй раз, третий.
– Перезаряжать не надо, тридцать выстрелов без перезарядки, – крикнул я, – потом только рожок сменить – и снова можно стрелять. Попробуйте.
Я передал автомат Петру. Он не скрывал восхищения. Каждое новое ружье, каждую новую пушку в своей армии он испробовал сам. Он знал цену оружию. Петр взял в руки автомат, повернул его и провел любовным взглядом от приклада до кончика дула.
– Целиться здесь нужно аккуратно. Мушка на кончике ствола посередине прорези прицела и под яблочко.
Он уперся локтями о бруствер, прицелился, выстрелил. Поднял голову от прицела, снова прицелился, опять выстрелил. Еще раз – выстрел. Возбужденно глянул на меня.
– Отдача слабая, плечо не отобьешь, – крикнул он. – Теперь осталось посмотреть, куда стреляешь.
Он закинул автомат себе на плечо и бегом выскочил из окопа. Я за ним еле поспевал. Шесть дырочек в мишени не говорили о кучности стрельбы, но попали с первого раза.
– Так, для начала неплохо, подучиться чуток – и будет хорошо. А как далеко прицельно можно бить?
– От стрелка зависит. Саженей сто – сто пятьдесят запросто для подготовленных солдат, а снайперы и поболее возьмут. А так четыреста саженей и дальше.
– Сколько? – изумился Петр. – Четыреста саженей? Не врешь?
– Хороший охотник запросто возьмет. Чукчи или якуты. Они с рождения меткие, это их жизнь.
– Ты говорил, еще очередями можно. Это как?
– Идемте в окоп, продолжим. – Я протянул руку к автомату.
Он взглянул на меня и нехотя передал его мне.
Мы снова спустились в окоп.
– Теперь рычажок переводим в автоматический режим. – Я перещелкнул рычаг на «автомат». – Ну, держитесь.
