И за проявленное усердие и пыл
Высшею звездою Бог черта наградил:
Коль руки по локоть в крови у тебя,
Первая Богу ты будешь родня.
Мораль:
Коль допустил ты черта в рай,
Беды дождешься, так и знай.
Из прошлого извлеки урок,
Богу на шею накинь поводок.
Гладиатор
Посвящается воинам – участникам вооруженных конфликтов
Воинственный клич разорвет тишину,
И в Риме арены заполнятся.
Здесь жизнь и смерть начинают игру,
И кровью земля наполнится.
Мечи и трезубцы точите острей,
Друг друга разите смелее.
Окончится бой, и груда костей
Останется, белея.
Отважней, смелее идите в бой,
Цена мгновения – жизнь.
Трибун неистовый, бешеный вой
Рвется в небесную высь.
Что здесь страдания – здесь жизнь нипочем
И смерть коротка средь кровавой трясины.
И вновь окровавленным мечом
Дырявишь ты бегущие спины.
Сегодня, быть может, твоя взяла,
Но будет ли завтра успех?
Сегодня жизнь твоя весела,
Ты вновь победил всех.
Противник корчится на земле,
Ему же хочется жить,
Но голос трибун неумолим:
Немедленно добить.
И меч твой безжалостно разит.
В удар ты вложил всю мощь.
Чужие раны не болят,
Кровь смоет вечером дождь.
А завтра наутро под крики трибун
Тебя кто-нибудь сразит,
И сердце, рвущее яростно в бой,
Трезубец чей-то пронзит.
Ты гладиатор, ты раб страстей,
Послушный воле чужой.
Ты сладости жизни познал в кабале,
Хоть жизнь твоя – вечный бой.
Размышление
у парадного подъезда перестройки
Новые лица, старые маски,
Старые маски, новые сказки,
Новые сказки на старый лад.
Горло дерущий, постой, не спеши,
Лучше скажи,
Что ты сделал, скажи.
Если б вы знали,
Как мы устали,
Если б вы знали.
Семьдесят лет пролетело с тех пор,
Сердце – мотор,
Нужен новый мотор.
Просьба
Налево, направо, кругом темнота,
Не видно проклятого брода.
Лишь яркой звездою сияет звезда —
Любовь и Свобода, Любовь и Свобода.
Любовью свою Отчизну хранили,
В огне не горели, в воде не тонули.
Свободно хотелось дышать,
Но звон кандалов раздавался опять.
Зачем ты, судьба, нам дала в испытание
Ораву бездарных тузов?
Зачем нам такое в наказание
И есть ли на свете Бог?
Мы жизнь узнаем на собственной шкуре,
Стареем не по годам,
Когда-то живем, а когда существуем
И прячемся по домам.
И в этой ли жизни основа движения,
И нет ли другого пути?
Кто знает, может, счастье
Мы сможем в постели найти?
Не нужно мне только постельного счастья,
Не нужно и громких слов.
Дайте мне гору ненастий,
Дайте мне море гроз!
Дайте свободного воздуха,
Дайте сделать разбег,
Дайте полет быстрокрылый,
Дайте взглянуть с небес!
Памяти В. Высоцкого
Сорок два – не много и не мало,
Жить прожить не поле перейти.
Выпала тебе в народе слава,
Власти тебя встретили в штыки.
Песнею своею, жизнь пронзая,
Как кинжалом, резал на куски
Слабости, пороки, гнойники,
Подлости земного рая.
Ты свободно дышать хотел,
Петь, смеяться и веселиться.
Смерть пришла с косой на плече
И велела тебе удалиться.
От хозяина много слышал
Горьких слов и упреков:
«Ох, Володька, какой-то ты нахал,
Не в постели подохнешь, не к сроку».
Получав от хозяев угрозы,
Ты гремел, слово жизни мотор,
И бросал ты наши слезы
В своих песен костер.
Наши слезы-то не водица,
Разгорелся песен жар.
Ты один сумел сразиться
За свободы дар.
Ты друзей собирал по крупицам,
Но врагов счета не знал.
Словно огненная птица,
Буревестником нам ты стал.
Жизнь свою измерял годами,
По делам о людях судил
И в борьбе не просил покаяния,
Когда крикнуть не было сил.
Ты смеялся, а люди плакали
От душевной своей простоты,
В ритме жизни зубами клацали,
По домам поджимая хвосты.
На хозяев не гнул ты спину
И смеялся, в глаза им глядя:
«Что, голубчики, песен боитесь?
Так свалите сначала меня».
И валили, давили, топтали,
Думали приказом запретить.
Злобной, гадкой грязью обливали,
Думали, не сможет сам отмыть.
Но опять не вставал на колени,
И опять звенела струна,
Торопился на сцену в театр,
Понимая, что жизнь одна.
И, на время перевоплощаясь,
Гамлета обличие приняв,
Жил на сцене, сам не понимая:
Жизнь свою играл он в этот час.
