– Нам ксивы нужны. Пусть и левые. А то мы с тобой до первого вертухая прыгать будем. На нелегале тяжко, а без воздуха вообще торба. У меня там понты какие-то есть лавэ, но это ни о чём.
– Мне с тобой переводчик нужен. Давай как-нибудь на литературном.
– А может тебе ещё тёлку центровую подогнать, напоить и разогреть? Можешь повернуться – оделся.
– Да хватит! Сколько можно?
– Сколько нужно, мажор. И не напрягай меня.
– Неконструктивный у нас диалог получается.
– Без базара. Ты дело говори. Че ты порожняк гонишь?
– Ох, блин, – Егор потер голову, – За что мне всё это?
– Где-то ты, мусор, криво нарезал. Может в прошлой жизни?
– Я тебе в последний раз говорю…
– Да ладно. Понял я. Не стучи лысиной по паркету. Я просто тебе погоняло еще не придумал.
– И не надо. Меня моё имя вполне устраивает. В отряде даже позывной такой был.
– Поесть надо. И валить по-тихому. Этого сладкого приболтаем, чтоб конверт подписал и по-шустрому отправил.
– Ты не думал, что его арестуют, допрашивать будут из-за нас?
– Похер, – она посмотрела на него с непониманием, – А че ты за него рубишься?
– Да он то ни в чем не виноват. Тебя вон, как родную, вчера тягал, раздевал, укладывал. Я аж сначала заподозрил его. Но потом прояснилось…
– Че прояснилось?
– Да у него жена при родах умерла с ребенком. Поздно рожала.
– Понятно. Бывает… – равнодушно протянула девушка.
Егор понял, что не найдет здесь понимания и решил не продолжать больше, но она неожиданно сказала:
– Его по любому трепать будут. Ладно, твою маляву сами кинем, а он отбазарится как-нибудь. Пусть на нас валит, как на мертвых. На том и порешали.
Она подхватила пустое ведро и ушла в дом. Егор поплелся следом, удивляясь тому, как в этом странном человеке столько всего умещается. То, что он прочел сегодня, и эта феня ну никак не вязались между собой. Он даже вспомнил про раздвоение личности, но решил, что в их случае это будет явный перебор. Хотя, чем черт не шутит…
Павел Иванович уже встал, и они вместе позавтракали. О вчерашнем не обмолвились ни словом, но, когда поели, Юрий сказал, явно смущаясь:
– Хотела бы извиниться за своё поведение. Надеюсь, вы не будете судить слишком строго. Необходима была разрядка. Работа нервная.
– Да что вы, Юлия. Вам не за что извиняться. Ничего страшного не произошло. Всё было пристойно.
Она благодарно кивнула и, сменив тему, спросила:
– Вам на службу к которому часу?
Он ответил.
– Хорошо. Вы говорили, что у вас дома есть чернила. А сургуч? Нужно подписать и опечатать пакет.
Павел Иванович заверил, что всё есть, и он с удовольствием поможет все оформить.
Он уложился в десять минут. Егор с удовольствием осмотрел пухлый конверт, на котором ярко выделялись надписи «особая папка» и «особой важности». Что это такое, он не знал, но полагался на Юрия. На сургучных дисках четко был виден герб СССР, выполненный обычной пятикопеечной монетой. Да и сам адресат чего стоил. Вряд ли у какого-то почтового работника поднимется рука вскрыть такой конверт.
Юрий встал и протянул руку.
– Будем прощаться, Павел Иванович. Благодарю вас за содействие. Желаю вам всего наилучшего. К вам наверняка придут наши коллеги и будут задавать вопросы. Таков порядок. Можете рассказать всё без утайки. В случае, если вам покажется, что ваши слова могут быть истолкованы превратно и обращены против вас, не стесняйтесь перекладывать всю ответственность на нас. Это наши внутриведомственные интриги, и мы бы не хотели, чтобы они как-то отразились на вашей судьбе. Берегите себя.
Павел Иванович сидел как мешком прибитый. То, что он оказался замешан в интриги такого могущественного ведомства, его совсем не радовало.
Они вышли из дома и больше получаса прождали открытия отделения связи. Павел Иванович прибыл минута в минуту. Они подождали ещё минут двадцать на лавочке в сквере неподалеку. Затем Юрий встал и молча ушел. Егор наблюдал как он поймал пробегавшего мимо мальчишку и отдал ему пакет и какую-то денежку. Мальчишка резво бросился к дверям почты, а Юрий не спеша вошел следом. Минут через пять от вернулся.
– Видел бы ты её лицо! – она довольно хохотнула, – Может, и дойдет к усатому. Ладно, пошли, че сидеть.
– Какие планы? – Егор был доволен, что задумка с письмом удалась, но дальнейшая неопределенность несколько тяготила.
– Нужен крупный город. Тут мы нужных умельцев не найдём. Да и куш тут копеечный будет.
– Какой куш? Ты что задумал? – встрепенулся Егор, хотя всё было понятно и так.
– Не тупи. Думаешь, тебе бесплатно ксиву замастырят? Не дрейфь, мы без мокрого сработаем разок, и все будут довольны.
– Нет. Давай что-то другое придумаем. Я грабить не буду.
– Вот же ты незамутненный, в натуре…
– Нет. Я сразу предупреждаю.
– А если это будут грязные деньги? Типа вор у вора дубинку украл…
– Я же сказал. Иначе давай прощаться.
– И что ты делать станешь?
Егор промолчал.
– М-да. Я сразу понял, что у тебя душа чистая, как у монашки жопа, – улыбнулась девушка.
– Почему у монашки?
– Не важно. Ладно, чистодел, есть еще варианты.
Она достала из кармана тощую пачку купюр разного достоинства, переворошила их и сунула обратно.
– Топай за мной.
И она повела его каким-то сложным запутанным маршрутом, без конца сворачивая в грязные вонючие переулки, и он скоро совсем потерялся в этом бесконечном лабиринте. Порой ему казалось, что они бродят по кругу – то и дело мелькали уже знакомые дворы и приметные здания. Наконец они пришли на местный рынок. Было довольно многолюдно.
– Посиди тут в тенечке. Я недолго.
Она умело ввинтилась в толпу и побрела между рядами, то и дело ненадолго подходя к торговцам и о чем-то с ними беседуя. Таким образом обошла весь рынок и вернулась без покупок.
– Пошли. Нет тут ни хрена.
– А что искала?
– Тампоны и прокладки, – отмахнулась она и ускорила шаг.
Пройдя метров сто, она вдруг круто свернула куда-то за большой сарай, бросив на ходу:
– Покури, мне отлить нужно.
Вернулась весьма довольная.
– Пошли. Есть еще варианты.
И снова повела какими-то тайными тропами, внимательно осматриваясь по сторонам. Наконец она оставила его на скамейке в самом центре города и упорхнула. Он несколько раз видел её входящую и выходящую из дорогих магазинов, (были здесь и такие) как мужских, так и женских, но никакой системы в этом определить не смог. В итоге она столкнулась с каким-то толстым господином, чуть не упала и наконец вернулась.
– Пошли. Нужно найти попутку до Львова.
– Пошли, – согласился Егор, долгое ожидание непонятно чего порядком надоело.
По пути она опять отбежала отлить, через полчаса снова, потом ещё раз. Егор недоумевал про себя как так можно ничего не пить и постоянно бегать. Такого за эти дни за ней не наблюдалось. Даже забеспокоился. Какая-то она невнимательная стала. Пару раз её опять чуть не сбили с ног. Потом забеспокоился. Вспомнил, что сталкивалась она всегда только с хорошо одетыми мужчинами и сразу после этого бежала отлить. И когда все повторилось снова он, не колеблясь ни секунды, пошел следом. Стараясь не шуметь, подкрался и выглянул из-за угла. Она сидела над саквояжем спиной к нему и даже не обернулась, лишь протянув язвительно:
– Догадался или инстинкты извращенные возобладали?
Захлопнула саквояж. Поднялась. Повернулась и шагнула навстречу со своей непроницаемой маской на лице. На земле остались лежать два пустых портмоне.
– Понятно, – Егор не знал, что ещё сказать.
Она спокойно обогнула его и неторопливо зашагала, помахивая саквояжем.
Выбрались из города и без особого труда поймали попутку. Молодой водила срочник не сводил глаз с красавицы и слушал явно вполуха. Потом предложил ей залезть в кабину. А когда та отказалась, мотнул головой назад, имея в виду кузов.
Расположились вольготно. Помимо нескольких заколоченных ящиков в кузове, отыскалась и пара не особо грязных мешков с каким-то тряпьём. Домчали часа за полтора. Водила высадил их перед городом, объяснив, что скоро пост, где всегда проверяют, не чинясь, принял денежку и укатил, обдав смесью выхлопных газов и пыли.
Глава 3.
Львов.
Пост обошли стороной без всяких приключений и часа через два уже сидели в какой-то забегаловке на свежем воздухе и пили холодное пиво.
Потом она подозвала пробегающего мимо беспризорника. Отошла с ним в сторонку и немного пошепталась. Сунула в руку купюру, и он побежал совсем в другую сторону, чем планировал.
Она вернулась за столик и на вопросительный взгляд шутливо пояснила:
– Обзавожусь агентурой.
Затем раскрыла саквояж и, достав часы на цепочке, переложила их в карман брюк. Минут через пятнадцать шкет вернулся с другом явно постарше и одетым не в пример опрятнее. Где-то их ровесником. Она вновь отошла и разговаривала намного дольше. Парнишка явно не хотел соглашаться, даже порывался уйти, но она остановила его, достала часы, открыла крышку, дала послушать, спрятала обратно, и они ударили по рукам.
Вернулась за столик. Отхлебнула пива и улыбнулась:
– Вот же сучонок. Пока часами не погрозил, ни в какую.
– Че ты затеваешь?
– Играть сегодня будем. Ну, то есть, я буду. А ты смотреть и подмечать нехорошие странности. А если нас убивать начнут, то ни за что не позволишь себя убить.
– А, ну это я могу, – успокоился Егор.
– Оружия в общепринятом понимании по идее быть не должно, но наверняка будет масса подручных средств, которая в умелых руках его сможет заменить.
– Да понял я. Разберёмся.
Видимо, в преддверии игры на спиртное было наложено временное табу, и дальше пары бокалов пива начались соки и воды. Егору даже стало интересно, надолго ли.
– Давай отойдём, – предложила она вдруг.
Егор кивнул, и они отошли в узкий переулок неподалёку. Она раскрыла саквояж и достала внушительную пачку купюр разного достоинства. Разделила на глаз примерно пополам и протянула Егору.
– Прилично. Это ты за день?
– Прилично? – она фыркнула презрительно, – Провинция, что взять. Может, сегодня, Бог даст, жирком обрастём. Ну, а это на всякий случай. Может быть, разделиться придётся. И если случится так, то давай условимся: в этой пивной каждый нечетный день. Ну, допустим, в шесть вечера. Ждём неделю, потом каждый выплывает по-своему. Если нет, то че ждать-то…
– Годится. А потом давай 12-го июля каждый год. Начиная с сорок пятого.
– Нет. Я ж за бугор дерну, а тут железный занавес.
– Я решил, что ты передумал.
– Юлия Андреевна ещё список Форбс возглавит. Ты уж мне поверь, – она снова озарила его улыбкой.
– Алчен ты непомерно. Сколько в рюкзаках-то волок по лесу? Немаленькие были и тяжелые.
– Не секрет уже, – она перестала улыбаться, – То пенсия наша была. Сколько у него – не скажу. Не знаю точно. А я двенадцать миллионов нёс в евро. Ваши, небось, обрадовались такому подгону. Мы реально ведь завязать тогда решили. Отлёживались. При моём раскладе через три-четыре дня я в Финляндии уже был бы. Мечты-мечты…
– Я так понимаю, что вернуться назад ты уже не надеешься?
– А ты надеешься? – усмехнулась она.
