У кого спросить? Он подбежал к монаху у каменных ворот.
– Потерял свою бабушку? Разминулись? Только что ушла.
Монах любезно пропустил мальчика. Но за воротами бабушки не было. Он вгляделся в дорогу – никого. Быстро побежал до поворота. Широкая дорога была пустынна. Новый поворот – и тоже никого.
Дорога петляла, и он надеялся увидеть уходящую бабушку за новым поворотом.
«Да вон же она! Но как быстро идёт! Похоже… убегает».
Бабушка и вправду шла быстро, не оглядывалась. «Зачем она так сделала? Зачем? Зачем не сказала, что собирается оставить меня здесь, среди чужих людей? А может, они в сговоре с бабой Клашей? Так шептались накануне! Неужели они думают, что здесь мне будет лучше, чем в деревне? Я люблю большой камень, люблю нашу реку Кубену, люблю поле, дорогу на реку… мечтаю о рыбалке на зорьке, о костерке на берегу нашей реки. Я вырасту, я помогу бабе Клаше. Зачем меня оставлять? Почему обманывать? Не спросить меня, хорошо ли мне? Почему?..»
Он шёл быстро, вскоре поравнялся с бабушкой.
Она взглянула на него:
– Я шла медленно, знала, что догонишь.
Ему не хотелось ни о чём с ней говорить. Зачем взрослому человеку объяснять, что ребёнок понимает: его предали…
Дорога была длинной. Африкан успокаивался, смотрел на тяжело шагающую рядом бабушку. Думал: «Я маленький, но я мужик, как говорят в деревне, и сил у меня больше, чем у неё, старушки. А ведь повела меня на край света, чтоб показать, что есть другой мир, другая жизнь. Не повели же меня другие, Серёга так даже не хотел брать в престольный праздник в Михайло-Архангельскую церковь. Да, хотела оставить, но она бы обязательно пришла проведать, как я живу здесь. Она не могла не прийти… А сейчас я молчу, обижаю её…»
Бабушка заговорила первой:
– Я небродка[7 - Непробивная.], всего боюсь, как посмотрят, как скажут, вдруг откажут. Надо было чуток пожить в монастыре, посмотреть, как учат детей. Есть же у них приют. Твой возраст ещё подходит для приюта. Научился бы писать-читать, счёт бы узнал, ремеслу бы обучился. Надо было найти слой[8 - Здесь: к кому подойти, что сказать.]. Виновата я, ой, виновата…
Страницы истории
Монастырь выделял средства на строительство памятников Богдану Хмельницкому в Киеве (1871), М. Ю. Лермонтову в Пятигорске (1874), на строительство православных соборов в Ташкенте, Тифлисе (1904), Самарской губернии, пострадавшей от неурожая в 1879 году.
Семигородская земля, а именно Семигородний Успенский монастырь, была начальным периодом жизни послушника Димитрия Брянчанинова (будущего святителя Игнатия). Здесь укрепилось его намерение стать монахом, последовать Воле Божьей, здесь было написано произведение «Плач инока», рассказывающее о скорби монашеской души, горящей любовью к Богу. Семигородний Успенский монастырь был закрыт в 1926 году.
1934 год – последний год, когда служили в церквях.
В деревню они зашли вместе, и он побежал к сараю, где в последнее время жила Сашка, жена Александра. На тропке лежали перья, тряпки, разорванное платье. Что же произошло? Дверь в сарай сорвана с петель, у порога вспоротая перьевая подушка. И всё-таки он зашёл в сарай – никого. Африкан поплёлся по тропке к реке, к большому камню.
На берегу реки, напротив его камня, сидел Василий. Баба Клаша не раз говаривала: «Договорюсь с отставным солдатом Василием, научит тебя читать».
И, видимо, договорилась. Василий увидел мальчика, предложил сесть рядом.
– Что, учиться хочешь? Запоминай: аз, буки, веди, глагол, добро, есть… – Василий прочитал весь алфавит – азбуку. – Что запомнил?
– Аз, буки, веди, глагол, добро.
– Хорошо для первого урока. Ну а теперь пойдём домой. Холодно. Завтра приходи ко мне.
Африкан поспешил к бабе Клаше, обнял её и на одном дыхании назвал пять букв азбуки.
– Хорошо, хорошо, умойся, выпей чайку и спать. Устал, наверное.
Африкан повалился на дощатую кровать, сделанную бабой Клашей, и сразу уснул. Ему снились большой камень, рыбки, много рыбок. Вода в реке была прозрачной, чистой, на дне лежали большие рыбины, нежились на солнышке.
В воскресенье они с бабой Клашей пошли на богомолье в Михайло-Архангельскую церковь.
После обедни в храм пришли желающие жить в богадельне. Примут ли их, зависело от священника, старосты и прихожан. Старушки вышли перед прихожанами, низко поклонились «всему миру» в ноги, высказали свою просьбу. Отказать им было невозможно: все знали их бедность.
Африкан порадовался за михайловскую бабушку: теперь у неё будет крыша над головой, питаться она станет не случайными подаяниями, а главное – ей найдётся дело. Он знал: келейницы оказывали помощь прихожанам из дальних деревень: готовили им пищу.
– Хорошо ей будет здесь, безродной, – начала бабушка Клаша. – Зимой не замёрзнет, келейницы приглашают «на помочь», прихожане заготавливают дрова на год вперёд. Не насидится голодом. Сборы у них бывают три раза в год: на Пасху – яйцами, пирогами, в Петровки – сметаной, яйцами, печёным хлебом, осенью – зерновым хлебом: рожью, овсом, ячменём. Это не нищие. И заметил, наверное, там не одна наша бабушка[9 - Иногда в богадельне жило до десяти человек, старушки и старики.].
Африкану почему-то показалось, что михайловская бабушка поспешила покинуть Семигородний Успенский монастырь, чтобы не пропустить приём в богадельню.
Ему было стыдно, что он тогда обиделся и молчал.
«Всё равно бабушки – это самые лучшие люди, они не кричат, всё у них тихо, серьёзно, по голове погладят, слезу незаметно вытрут, они понимающие… – успокаивал себя Африкан. – Вот и баба Клаша заботится обо мне, поняла, что я очень хочу учиться…» Его раздумья нарушил свист, оглушительный, наглый свист. Он раздался совсем рядом, значит, кто-то за ним шёл, свистнул и трусливо спрятался. Африкан продолжал идти, как шёл, быстро, уверенно. Он ещё издали заметил сгорбленную фигуру отставного солдата Василия.
– Жду, жду тебя, дорогой, давно жду, – начал Василий.
Африкану нравилось, что Василий всё объясняет, хвалит, что он смышлёный, схватывает всё на лету.
Африкан научился читать, писать, оба с Василием сожалели, что книг у них очень мало.
– Ну ничего, скоро мне дадут пенсию, тогда заживём! – мечтательно говорил Василий.
Ждали долго – не дождались.
– Ничего, Африкан, будем трудиться руками.
Василий показал на свою обувь:
– Эти чуни я сшил себе сам.
Африкан, привыкший ходить босиком или в лаптях, удивился:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70741678&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Тяжёлый.
2
Калитку.
3
Стихотворение Карла Петерсона «Сиротка» (1843).
4
Частоколом.
5
Вверх большим комлем.
6
Нянек.
7
Непробивная.
8
Здесь: к кому подойти, что сказать.
9
Иногда в богадельне жило до десяти человек, старушки и старики.
