Стефани Шталь "Любит/не любит. Что мешает вам создать крепкие отношения и как это исправить"

Впервые они встретились в супермаркете – и буквально прожгли друг друга взглядами. Когда Рита увидела Томаса в очереди у кассы, сердце бешено застучало. Она подошла и дала ему свой номер телефона. Следующим вечером состоялось их первое свидание, а вскоре они стали парой. Рита была по уши влюблена. Она называла встречу с Томасом «судьбоносной» и была абсолютно уверена, что наконец нашла свою половинку. Томас считал так же. Так прошло несколько бурных месяцев. Однако, стоило улетучиться первому чувству влюбленности, многое в Томасе стало вызывать у Риты раздражение. Она часто замечала, что предметы его гардероба не сочетаются между собой, а когда он что-то рассказывал, то делал это так, будто ему не хватает интеллекта высказаться коротко и ясно. Больше всего раздражала его зависимость от похвалы начальства. Рита все яснее видела, что Томас слишком зажат, что ему не хватает непринужденности. Она критиковала Томаса, не выбирая выражений – считая, что лишь так у него будет возможность измениться. Томас не особо сопротивлялся и во многом соглашался с подругой. Это тоже почему-то раздражало. Втайне Рита желала, чтобы Томас указал ей границы дозволенного – это было бы по-мужски. Вместо этого собачий влюбленный взгляд. Просто невыносимо! Конечно, Рита чувствовала себя немного виноватой, ведь на самом деле Томас ничего ей не сделал, однако она считала, что ему просто нужно немного больше работать над собой. Наконец Рита пришла к выводу, что Томас все-таки не ее половинка – ей нужен более самостоятельный человек, стоящий обеими ногами на земле. Она разорвала с ним отношения и ощутила себя свободной. Для Томаса рухнул мир: что же он сделал не так?

Здесь проблема с отношениями у Риты. Конечно, вы можете возразить – мол, такое может случиться с каждым. Кто угодно может ошибиться с выбором, поэтому совершенно не обязательно считать Риту филофобом! Возражение правильное. Как и у всех, кто испытывает страх привязанности (а также страх перед людьми), решающую информацию дает взгляд в прошлое. С Ритой все время происходило одно и то же: после бурной фазы влюбленности и идеализации партнера приходит вторая фаза – уничижение и распад отношений. Этот тип филофобов обладает яркими нарциссическими чертами (см. параграф-дополнение «Нехорошая пара: филофобия и нарциссизм»). Мне хотелось бы назвать Риту «принцессой» – а мужской вариант того же типа будет, соответственно, «принцем». Рита способна влюбиться по-настоящему, причем с первого взгляда. Влюбленная, она парит в облаках своих чувств, словно зачарованная. Но вот к чему она приспособлена гораздо хуже, так это к повседневной жизни с партнером и к тому, чтобы терпеть его слабости. Для нее это скука и застой, которые никак ее не будоражат. А ей хочется наслаждаться жизнью в полной мере – мир вокруг должен быть волнительным, а не застывшим. Для таких, как Рита, состояние неподвижности – все равно что смерть. То же самое касается и прочных отношений. Но Рита этого не осознает – и пребывает в вечном поиске того, кто предложит ей жизнь, полную волнений и преодоления. Кроме того, она нуждается в определенном «лоске и блеске». Партнер должен не просто нравиться, но еще и поддерживать самооценку Риты, быть совершенно особенным. Именно поэтому ее никогда не привлекали «нормальные парни». Она снова и снова задается вопросом, почему всем остальным повезло в любви и только ей вечно попадаются «разнообразные не те». В отличие от Петра из первого примера, который просто «ложится на дно», предпочитая избегать конфликта, Рита устанавливает дистанцию путем уничижительного отношения к партнеру. Она ворчит и критикует Томаса, чтобы вылепить из него своего Мистера Совершенство. А поскольку Томас сопротивляется слабо, Рита все больше теряет к нему уважение. Разочарованная, она отворачивается от своего якобы сказочного принца и ищет следующей судьбоносной встречи.

«Каменщик»: «Я сам определяю степень близости и расстояние между нами!»

Ира и Лукас живут вместе уже шесть лет. Лукас – графический дизайнер, владелец собственного дела, Ира работает в банке. Она с удовольствием обзавелась бы детьми, но Лукас говорит, что еще не готов, сначала ему надо прочно встать на ноги – у них еще есть время. А еще Лукасу часто приходится ездить в офис по выходным. Граница между работой и досугом у него очень размыта. Ира же в выходные всегда свободна, а в рабочие дни, как правило, возвращается домой к шести часам вечера, в то время как Лукас нередко задерживается до девяти. Ире недостает общения с Лукасом.

Особенно ее беспокоит то, что Лукас много свободного времени проводит на спортивной площадке, а после этого с удовольствием идет выпить с приятелями. Еще одно увлечение Лукаса – чтение прессы. По выходным, если Лукас не в офисе, он часами читает ежедневные газеты, политические и компьютерные журналы. У Иры сложилось впечатление, что для него это гораздо важнее, чем проводить время вместе. Даже если физически Лукас рядом, Ире нередко кажется, что его мысли витают где-то далеко, поэтому она все чаще чувствует себя одинокой. При этом она совершенно уверена, что Лукасу нужны эти отношения и что никакой соперницы нет. Подтверждения она слышит от Лукаса каждый раз, когда об этом заходит речь. Ему комфортно в этих отношениях, но он нуждается в личном пространстве. Ира уже убедилась на собственном опыте, что не стоит заставлять Лукаса идти куда-то после работы, если ему не хочется. Иначе он весь вечер просидит, словно в отключке, и будет вроде бы поддерживать разговор, но при этом у Иры останется четкое ощущение, что он предпочел бы сейчас находиться где-то в другом месте. Случаются, впрочем, вечера или дни, когда он, что называется, «полностью присутствует», и тогда Ира чувствует, что они с Лукасом действительно близки и что он ее любит – в чем она часто сомневается. Каждый раз после этого Ира обещает себе не посягать на свободу Лукаса и сохранять доверие в отношениях, когда он отдалится в следующий раз. Вот только обычно ей это не удается – и тогда Лукас «отключается» настолько, что Ира снова и снова проваливается в пропасть одиночества.

Лукас – тоже типичный представитель филофобов. Пресловутое «и да, и нет», на основе которого такие люди строят отношения, совершенно явно прослеживается в его поведении. Казалось бы, у них с Ирой сложились прочные отношения, но в то же время он выискивает разные способы установить дистанцию. Он словно воздвигает стену между собой и партнершей – поэтому мы условно назовем этот тип «каменщиком». При этом Лукас использует одну из популярных среди филофобов стратегий – прятаться за работу и страстные увлечения. Еще один показатель – нечеткое планирование времени. Филофобы вообще очень неохотно связывают себя обязательствами. Как правило, это относится не только к отношениям, но и ко всем сферам жизни: таким людям нужно в любое время ощущать возможность принимать новые решения, ни на кого не оглядываясь. Часто они выбирают свободные профессии, чтобы не зависеть от внешних структур, а собственное дело еще и дает прекрасный предлог для того, чтобы спрятаться за работу. Следующий аспект четко проявляется во взаимоотношениях Иры и Лукаса: личность, избегающая отношений, обладает властью. Какими должны быть степень близости и дистанция в отношениях, решает исключительно Лукас. Он определяет, когда ему хочется быть рядом с Ирой, а когда нет. Он не собирается сближаться ей в угоду и, несмотря на просьбы, сохраняет дистанцию, сокращая ее лишь по собственному желанию. Физическая близость у них тоже случается лишь тогда, когда этого хочет Лукас. Одиночество, которое Ира ощущает снова и снова, – это одновременно и чувство бессилия – их общение с Лукасом во всех отношениях слишком короткое, и она никак не может повлиять на собственное желание быть рядом с ним. В здоровых отношениях давать, брать и приходить к компромиссу – дело обычное, но при отношениях с филофобом власть принадлежит одной из сторон. Филофоб устанавливает границы, а партнер может лишь бессильно наблюдать за этим.

«Охотники», «принцессы» и «каменщики», что между ними общего

То, что делает (довольно-таки грубовато) «каменщик» Лукас, в конечном итоге типично для всех филофобов: они всегда размечают границы отношений. Могут, как Лукас, решить, что хотят пообщаться именно сейчас, или предпочесть прикрыться газетой или работой. Могут – как «охотник» Петр – единолично определять, встречаться им с партнером как можно чаще или вообще не встречаться. «Принцесса» тоже устанавливает соотношение сил в одностороннем порядке, оценивая «правильность» или «неправильность» партнера и позволяя себе любую критику, вплоть до прекращения отношений, если он не соответствует ее представлениям. На самом деле в поведении большинства филофобов сочетаются типичные черты «охотника», «принцессы» и «каменщика».

Если бы, например, Томас, партнер «принцессы» Риты, сохранял независимость и продолжал заниматься своим делом, он таким образом снова и снова устанавливал бы дистанцию со своей стороны. С высокой долей вероятности это пробудило бы охотничий инстинкт Риты. Пожалуй, она бы уже ни на что не жаловалась, полностью сосредоточившись на том, чтобы покорить и захватить своего «принца мечты». Ее девиз звучал бы так: «Он не особо привлекателен внешне, у нас не так уж много общего, да еще у него есть пара явно дурацких привычек. Но я с ума по нему схожу!» Сколько раз вы уже слышали заявления с подобным смыслом? А сколько раз думали: «Как можно так страдать из-за этого мужчины (этой женщины)?» Дело в том, что бессознательный девиз многих филофобов: «Я люблю того, кого не могу заполучить». А те, в ком они «точно уверены», быстро теряют привлекательность в их глазах.

Для всех типов филофобов характерен разговор между «охотником» Петром и Соней, за которой он ухаживал, об их будущих отношениях. Полагаю, что фразу «Я как-то еще об этом не думал» можно услышать в любом уголке мира и на любом языке. Рано или поздно ее произносит каждый филофоб. Люди, боящиеся привязанности, не обозначают свою позицию четко – они оставляют себе возможности для маневра и тем удерживают партнеров возле себя. Фраза «Я как-то еще об этом не думал» просто волшебная – она содержит сразу два утверждения: «Сейчас я еще об этом не думал, но (возможно!) когда-нибудь подумаю». Таким образом, адресат волен выделить для себя то, что сам хотел бы услышать. Он может (что было бы очень разумно) захотеть услышать сообщение «Мне не нужны прочные отношения», но большинство выбирает сообщение «Может, что-то еще и получится» и начинает бороться. Внутреннее раздвоение филофобов, испытывающих желание близости и отношений одновременно со страхом перед ними, четко отображается в их речи: это то самое «и да, и нет», которое буквально сводит с ума потенциальных и действующих партнеров. Особо опасны в этом смысле «охотники» – ведь когда они ведут борьбу за кого-то, их сложно отличить от людей, реально способных на отношения. Упорство «охотников» легко перепутать с серьезными намерениями – и причиной тому зачастую то, что они действительно поначалу имеют серьезные намерения. Как уже говорилось в начале этой главы, большинство филофобов не осознают свой страх и часто искренне верят, что новое увлечение – это и есть «тот самый» или «та самая», кого они искали.

Но как только «охотник» почувствует, что нужен своей «добыче», ему становится совсем тошно. Он вдруг обнаруживает, что не только хочет чего-то сам, но и что чего-то хотят от него. Иными словами, от него ожидают определенных шагов. А чужие ожидания – смертельный яд для любого филофоба. Ожидания воспринимаются как давление, ограничение свободы и докучливая опека. Но в первую очередь – чего многие просто не осознают – ожидания означают возможность разочаровать другого человека. Подробнее о страхе ожиданий мы поговорим в третьей главе книги «Пути выхода из филофобии».

Брак и постоянные отношения

В приведенных примерах ни одна из пар не состояла в браке и не имела общих детей. Однако не стоит забывать, что ни дети, ни брак не могут быть критерием того, что мы имеем дело не со страхом привязанности. Особенно трудно распознать филофоба, если ему самому попадается партнер с проблемой в отношениях – например, «Охотник» встречает женщину, которая постоянно ускользает от него. Один из моих клиентов состоял в браке 15 лет и, судя по его описанию ситуации, так и не сблизился с женой по-настоящему. 15 лет он старался завоевать ее любовь. Более того, он был уверен, что жена вышла за него только потому, что забеременела тогда первым сыном и хотела обеспечить себе «материальную базу». После расставания (в конце концов жена его бросила) он познакомился со своей нынешней подругой, и ситуация перевернулась на 180 градусов: партнерша хотела большего, чем он готов был дать. Более глубокий анализ его брака, прежних и нынешних отношений выявил, что на самом деле мой клиент может испытывать любовь и страсть лишь тогда, когда не получает отклика или этот отклик крайне мал. Если же партнерша начинает полностью «принадлежать» ему, он утрачивает интерес к отношениям – точно так же, как Петр («охотник») и Рита («принцесса»). Но поскольку этот мой клиент 15 лет был женат, да к тому же сумел потом создать еще одну семью, было очень сложно разглядеть, что в основе его проблем лежит филофобия. Так что вполне возможно, что Ира и «каменщик» Лукас проведут вместе долгие годы, в какой-то момент Ира забеременеет, и Лукас женится на ней (хотя и неохотно). Таким образом, складывается чисто внешнее впечатление нормально функционирующих отношений, внутри которых на самом деле притаился страх привязанности. Не исключено также, что Ира, со своей стороны, тоже испытывает страх привязанности и так интересуется Лукасом лишь потому, что он никогда не бывает с ней по-настоящему близок. Тогда она оказывается в том же положении, что и мой клиент, 15 лет проживший в браке.

Помощь филофобам. Первый и самый важный шаг для филофобов – самопознание. Во-первых, осознание того, что вы очень боитесь близких отношений и поэтому сами предотвращаете их всеми возможными средствами. Во-вторых, дальнейшее осознание того, что этот страх перед отношениями и близостью с другим человеком – не что иное, как страх зависимости, истоки которого, как правило, кроются в раннем детстве. Тот, кто осознает эти связи, может начать отслеживать свое поведение на сознательном уровне – и тем самым закладывает основу для изменений. Какие конкретные шаги следует предпринять для этого самопознания и как может произойти преображение филофоба в человека, способного на отношения, вы узнаете в третьей главе этой книги «Пути выхода из филофобии». В восемь шагов вы сможете определить причины вашей боязни отношений, получить доступ к собственным позабытым ощущениям, а также практические стимулы к тому, чтобы изменить свой подход к близости, отношениям и партнерству.

Помощь партнерам. Звучит парадоксально, но именно партнеры филофобов должны научиться определенной независимости. Дело в том, что очень часто они становятся жертвами заблуждения, которое можно заметить только на расстоянии, – страх потери становится для них критерием силы любви. Поскольку отношения с филофобом характеризуются резкими перепадами и в них никогда не наступает покой, партнеры обычно делают неверный вывод, что этот человек – нечто совершенно особенное и что отношения с ним уникальны. Только тот, кто внутренне сделает шаг назад и сосредоточится на себе и своих чувствах, а не на драме в отношениях, поймет механизмы и иллюзии отношений с тем, кто отношений боится, и будет готов действовать со вновь обретенной ясностью. В главе IV вы найдете девять полезных советов, как наладить связи внутри собственного Я, обрести большую ясность в отношениях и сделать практические выводы.

Побег, атака, рефлекс мнимой смерти: стратегии защиты

Помните, пожалуйста, что страх привязанности – это и правда самый настоящий страх. Поэтому в ответ на «угрозу» близких отношений включается одна из типичных реакций, которые демонстрируют все люди, сталкивающиеся с чем-то угрожающим и пугающим: атаковать, убежать или притвориться мертвым. Наш мозг, по сути, знает только эти три способа отреагировать на сильную угрозу. В зависимости от конкретной реакции ее проявлением может стать сердцебиение, дискомфорт в области желудочно-кишечного тракта, ощущение удушья, обильное потоотделение и т. д. Но нередко бывает и так, что человек, боящийся привязанности, не ощущает выраженного страха. Вместо этого он испытывает неясное недомогание, стремление к свободе, словом, чувство, из-за которого отношения воспринимаются как нечто неприятное. Страх отношений во многих случаях (не во всех) возникает на очень ранней стадии развития ребенка, примерно между рождением и вторым годом жизни, то есть в тот период, когда малыш не может существовать без ухода и помощи близких. Если на этом этапе не возникает хороших отношений с самыми важными близкими людьми – отцом и матерью, – например, не хватает помощи или внимания, то вместо доверия к отношениям младенец начинает их бояться. Следовательно, на очень глубоком и в основном бессознательном уровне боязнь привязанности – это экзистенциальный страх, который берет свое начало в очень раннем детстве. Субъективно для пострадавшего это вопрос жизни и смерти. Во второй главе этой книги – «Причины филофобии» – я подробно рассмотрю истоки этих страхов, но сначала я собираюсь описать стратегии преодоления, которые используют филофобы. Замечу, что большинство страдающих филофобией имеют в своем распоряжении по крайней мере две стратегии. Если вы узнаете в каком-либо из описаний своего партнера, можно сделать вывод, что вы имеете дело с человеком, боящимся отношений. Если же та или иная стратегия известна вам на собственном опыте, вероятно, вы сами относитесь к тем людям, которым трудно поддерживать долговременные отношения – и вам тем более стоит дочитать эту книгу до конца.

Бегство как стратегия защиты

Самая распространенная стратегия, применяемая всеми, кто испытывает страх отношений, – бегство. В распоряжении филофобов бесконечное множество вариантов побега. Самый радикальный маневр – не заводить вообще никаких отношений с потенциальным партнером: все остается на стадии интрижки, флирта или, в наиболее запущенных случаях, не продвигается дальше поклонения на расстоянии. Другой экстремальный способ побега – резко и непредсказуемо завершить отношения с партнером. Между этими крайностями располагается широкий спектр уловок разной степени сложности.

1. Бегство до начала

«Каждый раз при встрече Джо яростно флиртует со мной. Только он никогда не просит меня о свидании. Когда же я спросила его на днях, не хочет ли он сходить со мной посмотреть фильм, который мы даже обсуждали, он ответил уклончиво – сейчас, мол, он не может ничего планировать, у него куча дел» (Сабрина, 27 лет).

«Я просто не знаю, что делать: уже два года я по уши влюблена в своего босса. Он женат, счастливо или нет – не знаю, потому что о своей личной жизни он не говорит. Иногда, когда он так пристально смотрит на меня, мне кажется, что он тоже что-то ко мне чувствует. Но я не уверена. Я почти все время думаю об этом и ломаю голову, испытывает он ко мне взаимное чувство или нет. Я знаю, что это полнейшая глупость и лучше бы мне было забыть о нем. Но каждый раз, когда я его вижу, сердце мое бьется как сумасшедшее. Среди мужчин, с которыми я обычно знакомлюсь, те, которые могли бы мной заинтересоваться, меня не привлекают» (Микаэла, 35 лет).

«Всякий раз, когда я встречаюсь с Сарой, все начинается сначала. Мы просто не можем оторваться друг от друга. Рано или поздно я снова оказываюсь с ней в постели, хотя заранее знаю, что она опять пропадет на несколько недель, а я опять буду страдать. Но почему-то я верю в счастливый конец. Однажды она больше не убежит» (Рольф, 41 год).

В этих трех примерах показаны пары, в которых по крайней мере одна из сторон демонстрирует наличие проблем с привязанностью и «убегает до начала», стараясь сделать так, чтобы, несмотря на всю страсть, любовь и тоску, отношения так и не возникли. В первом примере Джо проявляет типичное поведение сближения-отдаления. Флиртуя, он неявно создает благоприятное впечатление, но, как только Сабрина делает шаг навстречу, это оказывается в пустоту. Девиз Джо: «заманивать и блокировать». Между Джо и Сабриной всего лишь флирт, но даже в нем проявляется свойственная филофобам раздвоенность. «Подойди ко мне поближе и держись от меня подальше!» – вот суть всех вариантов такого двойного посыла.

Во втором примере проблема с отношениями, по-видимому, у Микаэлы. Она одержима безнадежной любовью. С одной стороны, начальник не делает ей никаких конкретных предложений. С другой стороны, он ее начальник и он женат. Уже в силу этих предпосылок прочные отношения крайне маловероятны. Бросается в глаза то, что Микаэле всегда попадаются мужчины, которым не нужны отношения. По ее мнению, ей очень не везет в любви, так же считают и ее подруги. При этом никому не приходит в голову, что в конечном счете она сама создает эти невозможные любови и таким образом эффективно ограждает себя от прочных отношений. Поклонение на расстоянии аналогично отношениям на расстоянии обеспечивает большое преимущество – в том смысле, что можно предоставить свободу чувствам, быть восхитительно влюбленным и тосковать по объекту любви, не рискуя, однако, реальной близостью. Тем не менее на сознательном уровне проявляются совершенно иные чувства – для таких людей не было бы ничего прекраснее благополучного конца, и они сильно страдают из-за сложившейся ситуации. Так же как и Микаэла.

В третьем примере между Рольфом и Сарой типичный роман, основанный на страхе отношений. Близко, но так далеко – пожалуй, так ощущают себя оба партнера. Существует бесконечное множество вариантов таких «отношений», как у Сары и Рольфа, и в них есть все составляющие для ощущения «великой страсти». Разумеется, страстные встречи полны такой страсти именно потому, что нет никакой уверенности, будет ли следующая встреча. Эти отношения свободны от повседневной жизни и обязательств и драгоценны именно потому, что обречены. Ничто так не желанно для нас, как то, в чем мы не уверены. Эти восхитительно трагические слова Рольфа – «мы просто не можем оторваться друг от друга» – могли бы повторить многие люди, запутавшиеся в интрижках. Каждая встреча – это снова завоевание, снова трепет и дрожь (по крайней мере со стороны Рольфа). Будут ли они с Сарой близки «хотя бы еще один раз»?.. Общее для всех тех людей, которые даже не допускают возникновения прочных отношений, – то, что в их безнадежной любви есть нечто крайне драматическое и волнующее, будь то игра в сближение-отдаление, поклонение недоступному или женатому человеку или же сомнительный роман. С другой стороны, как скучно точно знать, что каждый раз ты будешь засыпать и просыпаться с одним и тем же партнером!

2. Бегство через расставание

Если филофобу становится слишком душно в паре и он уже не может управлять своими страхами с помощью других стратегий, он разрывает отношения. «Все. Конец. Прочь!» Тут стоит еще раз подчеркнуть, что люди, избегающие привязанности, необязательно осознают этот страх – многие придерживаются субъективного убеждения, что партнер нарушает их «личные границы» (одно из любимых слов тех, кто боится отношений) или что это просто неподходящий человек. Отличительной чертой выраженной филофобии является то, что отношения прекращаются именно тогда, когда в них «все хорошо». Вот почему для партнера объявление о разрыве звучит словно гром среди ясного неба и, как правило, воспринимается как ужасная жестокость. Именно в самый прекрасный период, когда отношения только начинают приобретать черты настоящей близости и ответственности, филофоб совершает побег.

Причина очевидна: если отношения развиваются хорошо – и, возможно, находятся на переходной стадии к большей ответственности, – филофоба охватывает стеснение, если не откровенный страх. Его подвальные духи психики крайне встревожены, они шепчут, нет, они орут ему в ухо, что не могут взять на себя никаких обязательств – никакой ответственности, что им нужна свобода и что отношения в любом случае разладятся. Неизвестно, раньше или позже, но в любом случае! Чем теснее и чем красивее становятся отношения, тем сильнее разрастается страх в душе филофоба. Это страх того, что он не справится с отношениями, что разочарование, падение, крушение будут еще ужаснее, если привязаться к партнеру и довериться ему. «Тогда уж лучше сразу уйти!» – вот рефлекторная реакция филофоба, потому что так он может контролировать хотя бы конец отношений. Контроль, кстати, тоже любимое слово людей, боящихся привязанности (хотя обычно они в этом не признаются). Контроль им нужен словно воздух для дыхания. Слишком сильные чувства, будь то собственные или партнера, филофобы воспринимают как потерю контроля – чего следует избегать при любых обстоятельствах. За этой потребностью в контроле скрывается отчасти сознательно ощущаемый, отчасти бессознательный страх – страх перед тем, чтобы оказаться «полностью поглощенным» партнером, а хуже того, «проглоченным» им. Этот страх столь же иррационален, сколь и экзистенциален. Близкие отношения грозят филофобам полной потерей их Я, а это все равно что смерть.

Это опасение, довольно-таки странное для того, кто способен на привязанность, связано с одной из самых глубоких, центральных причин боязни отношений, а именно с неосознанным убеждением: «Если я хочу, чтобы меня любили, я должен стопроцентно приспособиться к ожиданиям другого». Выражаясь еще резче, «любовь равна подчинению». Вот только если полностью подчинить себя другому человеку, от тебя ничего не останется. Так что филофобы в некотором смысле «бегут, спасая свою жизнь». Когда же они убегают достаточно далеко и их дыхание постепенно выравнивается, им нередко приходит в голову, что теперь они хоть и свободны, но так или иначе одиноки. Страх успокаивается – ведь сбежать удалось, – и все больше силы набирает его соперник, желание близости. Поэтому нередко человек снова сближается с покинутым партнером и пытается начать все сначала. Эти попытки могут повторяться снова и снова и превратиться в бесконечную историю встреч и расставаний. Не меньшее число людей сбегает в новые отношения или романы. Курьез ситуации для филофобов часто состоит в том, что они не могут жить ни в отношениях, ни без них. В основе лежит глубинная личностная дилемма: они хотят близости так же сильно, как и боятся ее, – и этот конфликт выливается в их вечное «и да, и нет». В главе II «Причины филофобии» я буду подробно освещать этот конфликт и его психологические причины.

Паника подступает, когда появляется чувство «это навсегда». Побег через расставание может случиться на различных этапах отношений. Для филофоба все эти этапы имеют общую черту: отношения начинают ощущаться как «пожизненные». Страх перед перспективой навсегда оказаться в тюрьме, прикованным цепями, может, в зависимости от степени его выраженности, проявиться на ранних или поздних стадиях отношений.

• Во время флирта. Это всего лишь флирт – но вместо шага навстречу он заканчивается бегством.

• После первой (второй, третьей) ночи. «Осталось лишь уйти», – думает человек, боящийся отношений, и исчезает на следующее утро, надолго или навсегда.

• На первом этапе влюбленности, когда отношения начинают становиться более ответственными.

• После многих лет отношений, когда партнер начинает строить конкретные планы – например, на брак, детей или общий дом.

• После свадьбы. Внезапно наступает пугающее прозрение: «Я попал в ловушку!»

• После многих лет брака. Триггерами могут стать: рождение ребенка, покупка дома, заключение пожизненного договора страхования, пятидесятый день рождения. Вдруг появляется мысль: «Если я не уйду сейчас, то завязну здесь навсегда!»

В общем, слово «пожизненный» пугает.

3. Бегство через уклонение от близости

Пока боязнь привязанности не приняла крайние формы, а разнообразные стратегии, позволяющие сохранить дистанцию внутри отношений, продолжают действовать, филофоб может долго жить вместе с партнером, не испытывая необходимости порвать с ним. С помощью подобных стратегий некоторые филофобы умудряются прожить всю жизнь в браке.

Бегство через работу. Одна из излюбленных стратегий, позволяющих дозировать близость, – бегство в работу. Преимущество этой стратегии в том, что партнеру трудно ее распознать. В самом деле, как можно уверенно оценить со стороны, какому стрессу подвергается партнер и насколько важен завершающийся проект или новый клиент? Даже сами участники событий часто не замечают собственную тактику, с помощью которой прячутся за работой.

Юрген – независимый архитектор. Он женат второй раз и постоянно жалуется на загруженность работой. Жена Юргена также сетует на то, что его никогда нет дома – кстати, по этой причине распался его первый брак. Однако, если приглядеться внимательнее, можно заметить, что рабочему дню Юргена явно не хватает структуры. Каким-то образом он сам постоянно умудряется создавать хаос и проблемы на работе. При более продуманной организации дела не только шли бы гораздо успешнее, но и свободного времени у Юргена было бы гораздо больше. Вот только он бессознательно постоянно «крутит рулетку», так что шарик никогда не падает в центр и не останавливается. Запас свободного времени проявил бы настоящую проблему, а именно нежелание оставаться наедине с женой и быть к ней ближе. С помощью работы Юрген устанавливает именно такую дистанцию в отношениях, какая ему необходима, чтобы «терпеть» брак, – что не исключает его любви к собственной жене и стремления проводить с ней больше времени. Знакомая позиция «и да, и нет».

Такие ситуации весьма распространены: люди, боящиеся привязанности, плохо разграничивают свободное время и работу. Вследствие, так сказать, «побочного эффекта» филофобии им очень плохо удается что-либо спланировать. Страх перед обязательствами распространяется на другие сферы жизни и снова и снова влечет за собой большую рабочую нагрузку, чем было бы объективно необходимо. Вдобавок такие люди мало что могут обещать в отношении свободного времени или планирования отпуска. Отпуск для многих филофобов представляет собой настоящий повод для тревоги – ведь во время отпуска уклоняться от партнера получается намного хуже, чем в обычной жизни. Человек, который после долгого обсуждения согласился поехать с подругой во Францию на десять дней, описал это так: «Мне словно нужно было вдохнуть как можно глубже в начале поездки, чтобы пережить вечное погружение».

Бегство через увлечения. Мужчина, читающий газету за завтраком, – просто классический пример нелюбителя близких отношений. Увлечения и интересы предлагают прекрасный предлог, чтобы сбежать от отношений и установить дистанцию. Конечно, это совершенно не означает, что каждый страстный любитель музыки или спортсмен-любитель испытывает страх привязанности. Но если интересы и увлечения выходят на первый план настолько, что постоянно исключают общую близость, есть подозрение, что это, так сказать, больше чем просто хобби.

«Хобби» может представлять собой и ярко выраженную потребность встречаться с другими людьми. Один клиент жаловался: «Моя жена постоянно хочет быть среди людей. У нее огромный круг знакомых, ей вечно не сидится на месте. Нередко, стоит мне порадоваться, что наконец-то появилась возможность провести вечер только вдвоем, как в последний момент она объявляет мне, что спонтанно пригласила на ужин еще одну пару знакомых. Мне часто кажется, будто жена избегает ситуаций, когда мы остаемся наедине друг с другом». Что ж, он прав.

Даже волонтерская деятельность, как и явно выраженная готовность помогать другим, могут стать блестящим предлогом для бегства от отношений. Жалоба «он свободен для кого угодно, только не для меня и семьи» чаще слышна от женщин (реже от мужчин), чьи партнеры, по-видимому, не способны сказать «нет», если речь идет о помощи посторонним людям. А вот дома их встретишь редко.

В конечном счете и дети могут послужить отличным предлогом для того, чтобы уклониться от встречи. В рамках существующих отношений дети в любом случае не дают родителям часто оставаться наедине. Но и те люди, у которых есть дети от предыдущих отношений или брака, могут использовать их как предлог, чтобы создать дистанцию в нынешних отношениях. Можно упорно отказываться от совместного проживания, ссылаясь на детей, а можно выдвигать детей на первый план, чтобы сократить время, проводимое с партнером. Я уже сталкивалась со случаями, когда новая партнерша была практически полностью исключена из семейной жизни. В течение очень долгого времени ее не представляли детям, хотя никаких вразумительных причин для этого не было, просто мужчина, испытывавший страх перед отношениями, считал, что дети «еще не готовы». На самом деле к такой близости не был готов он сам.

Бегство через болезнь. Женщина с мигренью – точно такое же популярное клише, как и мужчина, читающий газету, однако похоже, что большинство клише таят в себе чистую правду. Побег в болезнь, позволяющий уклониться от выполнения обязательств, к которым относятся и «супружеские обязанности», то есть секс, – испытанное средство, которое, как правило, выбирается подсознательно, чтобы не давать партнеру «допуск к телу». У моей подруги роман на расстоянии с мужчиной с искаженными, на мой взгляд, представлениями об отношениях, и она рассказывала, что тот часто болеет, когда наконец появляется возможность увидеться. Подруга с нетерпением ожидает редких встреч, предвкушая, как они с возлюбленным будут проводить дни и ночи, предаваясь страсти. Но стоит ему приехать в Германию, как он тут же заболевает – то простуда, то желудочно-кишечная инфекция, то зубная боль. Мужчина работает на немецкую компанию в Индии и объясняет свои частые проблемы со здоровьем в Германии сменой климата, другой пищей и тем, что людям свойственно заболевать после пережитого стресса, так что на досуге они смогут поговорить. Коварство такой ситуации (аналогично «рабочей перегрузке») заключается в том, что никто, в сущности, не имеет права обвинять партнера в проблемах со здоровьем – уж в этом-то человек точно не виноват. Тем не менее моя подруга всегда крайне разочарована тем, что ее мужчина заболевает каждый раз, когда они наконец снова встречаются. Она очень сердится из-за этого – и, в общем-то, имеет право злиться, потому что болезнь, так же как и работа, нередко оказывается стратегией филофобов, средством установить границы без необходимости брать на себя ответственность за отстраненное поведение. Такие ситуации неизменно оставляют осадок в виде досады и разочарования у партнеров, – которые к тому же вроде как и жаловаться не вправе, да еще чувствуют себя обязанными выражать сочувствие, утешать и помогать.

Бегство через неверность. Нередкая и особенно обидная для партнера разновидность бегства – это сексуальная интрижка и/или отношения на стороне. Как правило, филофобы стараются это скрывать – лишь самые твердолобые среди них сразу начинают отношения с заявления, которое становится одновременно и условием: «Я не могу быть верным!» Неверность – это особенно эффективная стратегия, позволяющая на самом деле не определяться. Цель интрижки – установить дистанцию в основных отношениях. Таким образом филофоб доказывает самому себе, что эмоционально независим от партнера и в любое время может самостоятельно решить, с кем спать. Как объяснял один из таких людей: «Для меня верность – это всегда решение». Иными словами, решение, будет он хранить верность партнерше или нет, принимает его разум, потому что ему самому чувство внутренней привязанности неизвестно и, соответственно, он подавляет это чувство всеми возможными средствами.

С другой стороны, людям, способным на нормальные отношения, знакомо чувство желанной верности, которое питается глубокой привязанностью к партнеру. Я не раз слышала от мужчин и женщин, не испытывающих страха перед отношениями: «Когда я влюблен, у меня нет совершенно никакого желания спать с кем-то другим». В этой эмоциональной привязанности и состоит отличие от рассудочного решения, которое принимает филофоб, если он вообще принимает решение.

Проблема, которая особенно хорошо распознается на фоне сексуальной неверности, – это неискренность большинства филофобов, обнаружить которую весьма непросто. «Обмануть, сделать гадость, сбежать» – вот негласный девиз, в существовании которого люди, боящиеся привязанности, часто не признаются даже самим себе. Насколько ничтожна степень их готовности брать на себя ответственность за других, настолько же слабо они склонны отвечать и за собственные поступки. Такие люди избегают конфликтов во всех вопросах, касающихся отношений, поэтому им почти ничего не остается, кроме как достигать своих целей с помощью лжи и манипуляций.

Бегство через трехсторонние отношения. Это классический вариант попытки усидеть на двух стульях. Например, человек, по собственному признанию, не может выбрать между двумя партнерами. Кажется, что он чувствует одинаковое влечение к обоим, так что этап принятия решения оказывается долгим и крайне мучительным для всех участников. Зачастую этот этап заканчивает не сам филофоб, а один из партнеров – поскольку проблема людей, боящихся отношений, состоит именно в невозможности решиться, определиться. Вот типичная история про человека, который не желает принимать решение и потому держит своих партнерш на расстоянии, – история про Хендрика.

Надя рассказала мне о своих отношениях с Хендриком. Они познакомились на занятиях парусным спортом. Хендрик был шкипером на лодке, на которой Надя совершила двухнедельное путешествие, и сразу показался очень привлекательным, свободным и независимым. Он рассказал, что собирается расстаться с подругой, и Надя сделала вывод, что отношения Хендрика закончатся через две недели. Поскольку Хендрик находился на этапе расставания, Надя подозревала, что роман с ним будет сопряжен с многочисленными трудностями, так что планировала провести всю эту историю по разряду летней интрижки. Однако после отпуска Хендрик стал очень внимателен к Наде, часто звонил и спрашивал, можно ли ее навестить (он жил примерно в 300 километрах от нее). Конечно, у Нади были некоторые опасения, но в конечном счете радость от того, что намерения у Хендрика, по-видимому, серьезные, победила. За первым визитом последовали другие, Надя была по-настоящему влюблена. Хендрик сказал, что расстался со своей подругой и как раз ищет новую квартиру. Вот только однажды вечером эта «бывшая» позвонила Наде и поинтересовалась, что происходит между ней и Хендриком и как Надя вообще дошла до того, чтобы вмешиваться в чужие прочные отношения. Надя буквально рухнула с небес на землю, а когда разговор продолжился, так же почувствовала себя и собеседница. Обе женщины, каждая по отдельности, потребовали от Хендрика объяснений. Надя в красках описала этот разговор: Хендрик плакал, говорил, как ему плохо от всего этого, как он сожалеет. Объяснял, что любит ее, Надю, но не хочет причинять боль другой своей подруге. Ему всегда так тяжело причинять боль другим! Это потому что, когда его родители развелись, они оба ожидали от него лояльности… и т. д. Гнев Нади сменился жалостью и пониманием. Дальнейшая ситуация напоминала американские горки – Хендрик то делал шаг вперед, то отступал, то просил время подумать. Наконец Надя не выдержала и рассталась с ним. Хотя нерешительность Хендрика сильно потрепала Наде нервы, первое время после разрыва она очень переживала – ведь еще свежи были в памяти страсть и романтика их встреч. Надя не держала зла на Хендрика – в конце концов, он просто слабак, но не мерзавец, – однако последние месяцы их отношений были так мучительны, что она не видела иного выхода, кроме разрыва. Надя рассказала мне, что некоторое время после расставания ее то и дело охватывала «бешеная злость»: с увеличением внутренней дистанции все яснее становилось, что за нечестную игру вел Хендрик.

Надю осенило: должно быть, ту, другую женщину Хендрик тоже удерживал подобными речами. Похоже, он манипулировал ими обеими! Как выяснилось при следующем телефонном разговоре с «бывшей подругой» Хендрика, догадка Нади была верна. Ложью и хитростью Хендрик сумел сохранить отношения с обеими женщинами, а следовательно, получил возможность не принимать никаких решений и не брать на себя ответственность. Хуже всего то, что при этом он видел себя в роли жертвы, попавшей между двух огней, не желая разочаровывать ни одну из своих подруг! Надя написала Хендрику гневное письмо на четырех страницах, в котором подробно разобрала его маневры. Больше Хендрик не звонил.

Бегство через сексуальную сдержанность. Самое мощное средство, чтобы удерживать другого на расстоянии, – это отказ от сексуальности. Прежде всего в этой области очень сильно проявляется потребность филофоба во власти. Вспомним образ «каменщика». Он описывает типичное поведение филофобов, которые хотят единолично распоряжаться близостью и дистанцией в отношениях. Сексуальная близость – самая большая близость, которая может быть установлена между двумя людьми, и здесь, конечно, проявляется большинство проблем людей, боящихся привязанности. Если они чувствуют, что стали слишком близки с партнерами, дистанция регулируется сексуальным отступлением – то есть уклонением от секса. На самом деле люди с выраженным страхом отношений могут заниматься сексом, только дистанцируясь от партнера – например, с мимолетными знакомыми, с которыми несложно расстаться, или с теми, расставание с которыми уже запрограммировано. Некоторые мужчины решают эту проблему, посещая исключительно (ну или почти исключительно) проституток. Здесь они находят именно те условия, которые представляются им наименее опасными: никаких обязательных эмоций со стороны женщины, немедленное прекращение отношений после полового акта, а с помощью оплаты четко регулируются отношения власти и долга («Я тебе ничего не должен»). Самое трагичное то, что при таких встречах мужчин интересует в первую очередь не секс, а ощущение близости с женщиной в этот момент.

Один растерянный клиент рассказал мне вот что: «Я страстно мечтал прикоснуться к женщине. Поэтому ходил в бордель. Раз за разом». Он очень стыдился этого, и о его поведении не знал больше никто. У него была постоянная подруга, однако секса у них не было, за исключением короткого начального периода отношений. Оба они работали в одной профессиональной области, поэтому то, что представлялось как отношения, было скорее крепкой дружбой с общими деловыми целями. Внутреннюю близость, которую мой клиент ощущал по отношению к этой женщине, нужно было регулировать, и на помощь пришло правило: «С ней никакого секса». Желание физической нежности он мог реализовать только у проституток. Для него не представлялось возможным соединить душевную и физическую близость.

Многих филофобов от самого слова «отношения» бросает в холодный пот. Некоторые из них придают очень большое значение тому, чтобы не иметь прочных отношений с той женщиной или с тем мужчиной, с которыми снова и снова вступают в интимную связь. Несмотря на то, что встречаются они более или менее регулярно, а затем идут вместе в постель, хотя бы один из пары не устает подчеркивать, что это нечто «непостоянное» и «совершенно необязательное», без «твердых правил».

Удивительно, но типичными примерами сексуального поведения филофобов можно назвать, например, такие бурные романы, как описанная выше история Сары и Рольфа. Действительно, между их страстными встречами, которые повторялись снова и снова, не было ни единого связующего элемента. Так сказать, «острова страсти», не скрепленные никакой последовательностью отношений. Именно эта страсть и близость в моменты встреч так затрудняют для обоих дистанцирование от партнера. Рольф хотел бы, чтобы его отношения с Сарой были более прочными и ответственными. Но Сара снова и снова подпускает его совсем близко, а потом отталкивает изо всех сил. Такое поведение, с одной стороны, типично для филофобов, а другой – невыносимо для тех, с кем они имеют дело. В моменты близости она воспринимается как искренняя и подлинная – да и является таковой, – и именно это чувствует Рольф из нашего примера. Поэтому-то неизбежное впоследствии резкое дистанцирование ощущается им как нечто совершенно непостижимое и очень обидное. Но именно из-за близости и огромной страсти, которую Сара допускает лишь тогда, когда этого хочет, Рольфа не покидает надежда, что, пожалуй, Сара все-таки любит его, просто не может сейчас по-настоящему позволить себе эту любовь. Он, как и многие в его ситуации, надеется, что когда-нибудь Сара все же найдет к нему дорогу, если он даст ей достаточно времени, проявит понимание и не будет давить.

У людей с умеренно выраженной филофобией перепад между близостью и дистанцией выглядит не настолько крутым. Они вполне способны заводить отношения и вступать в брак, однако точно так же единолично распоряжаются близостью и дистанцией и открывают или перекрывают вентиль под названием «секс» в зависимости от уровня страха. Хочу еще раз подчеркнуть, что страху не обязательно проникать в сознание, он может действовать и из области бессознательного. На сознательном уровне страх выражается как нежелание заниматься сексом. Часто у филофобов тяга к сексу резко ослабевает после первых стадий влюбленности, низводясь почти до нуля, и в дальнейшем это состояние прерывается лишь редкими вспышками оживления. Мужчины в таких случаях обычно предполагают, что способны испытать сексуальное влечение только к «свежему мясу» или что их работа связана с большим стрессом. Женщины решают, что секс для них не так уж и важен. На самом деле все это, как правило, связано со скрытой боязнью привязанности. Конечно, провести границу между нормальным ослаблением желания, которое рано или поздно возникает в любых отношениях, и проявлением филофобии нелегко. На мой взгляд, признаки, свидетельствующие о проблеме с близостью, – это ситуация, когда желание резко ослабевает уже через несколько недель или месяцев отношений и/или когда секс изначально и постоянно представляет собой болезненную тему. Дисбаланс между желанием, с одной стороны, и отступлением – с другой может наблюдаться с самого начала отношений, и со временем проблема превращается в замкнутый круг.

Еще одна проблема, которая нередко встречается у филофобов, – нежелание активно целовать партнера. Один клиент признался мне, что никогда в жизни не целовал женщину «с языком». При этом он был дважды женат и имел длительные отношения в прошлом. Некоторые люди дозируют поцелуи по тому же шаблону, по какому они избегают близости в других ситуациях – в зависимости от стадии отношений и уровня страха поцелуи становятся более или менее интенсивными или, соответственно, отсутствуют вовсе. «Каждый раз, когда мы долго не видимся с Марко или миримся после ужасной ссоры, – рассказывает Сабина, – он целует меня со всей страстью. Если же мы снова начинаем встречаться чаще и отношения входят в относительно нормальное русло, он целует меня (если вообще целует!), только когда я его об этом прошу. И тогда я замечаю, что ему вообще-то не нравится целоваться и целует он ровно столько, сколько считает необходимым, чтобы не показаться невежливым».

Вполне типичная техника дистанцирования – бегство после секса. Филофоб совершает побег довольно быстро – либо после паузы в пару минут или часов (выдержанной ради соблюдения приличий), либо на следующее утро, в крайнем случае после завтрака. «С Алиной было невозможно провести просто спокойные выходные, – рассказывает Михаил. – После чудесного вечера и страстной ночи ей всегда было необходимо уйти. Самое позднее после завтрака, а часто и сразу после пробуждения. У нее всегда были какие-то дела. То ей нужно было что-то еще отработать на фирме. То она договорилась с подругой пойти ранним утром на пробежку. То образовались какие-то “срочные” дела, на которые якобы есть время только в выходные. Просто невозможно было провести с ней в спокойном режиме больше времени, чем вечер и ночь».

Бегство через роман на расстоянии. При романе на расстоянии дистанция между партнерами подразумевается уже, можно сказать, самой судьбой. Если возлюбленный живет далеко, по нему можно страстно скучать, безопасно предоставив своим чувствам свободу. Периоды встреч заведомо ограничены по времени, так что можно наслаждаться ими без необходимости прибегать к разнообразным стратегиям дистанцирования. Опять же здесь все зависит от степени выраженности фобии и возможности устанавливать дистанцию при редких встречах.

Клаудии довелось пережить подобный роман. «В отношениях с Ахимом я постоянно чувствовала, что мое место где-то на заднем плане. В любом случае мы виделись только два выходных в месяц, потому что он работал за границей и мы не могли позволить себе более частые встречи по финансовым соображениям. Каждый раз я считала дни до его следующего приезда и бесконечно радовалась встрече. Но каждый раз у нас оказывалось, фигурально выражаясь, слишком мало времени для жизни и слишком много для смерти. У Ахима всегда была еще куча дел. За тот небольшой срок, который был нам отпущен, он хотел повидаться также с родителями и друзьями. Нередко мы проводили оба вечера в компании других людей. Мои просьбы проводить больше времени вдвоем всегда заканчивались ссорой. Ахим обвинял меня в том, что я слишком эгоистична и прилипчива. Для него важны друзья и родители, он не может ни с того ни с сего бросить их на произвол судьбы только потому, что мы вместе, и т. д. Как-то ему все время удавалось заставить меня с ним согласиться. В конце концов, я-то имела достаточно возможностей видеться со своими родными и друзьями в его отсутствие. Кроме того, я не хотела проводить в спорах то краткое время, что у нас было, и уже только поэтому в большинстве случаев уступала».

То, что за поддержкой дружеских и семейных связей Ахима скрывалась проблема в отношениях, стало очевидно только тогда, когда его перевели по работе обратно в родной город. «Я была вне себя от радости, когда Ахим наконец вернулся, – рассказывает Клаудия. – Я думала, теперь, после двух лет отношений на расстоянии, все наконец сдвинется с мертвой точки. Но когда дело дошло до поисков общей квартиры, он вдруг повел себя странно. По каждой квартире, которую мы смотрели, ему было что возразить. Среди них были просто замечательные варианты, но он все время находил к чему придраться. У меня сложилось впечатление, что он, пожалуй, и не хочет искать общую квартиру. Когда я высказала ему свои соображения, он хмыкнул и пояснил: «Ну, я как-то еще не готов, мне нужно личное пространство». Ахим заявил, что еще никогда не жил с женщиной на одной территории, и мысль о том, что они все время будут так близко, просто подавляет его. Скрепя сердце Клаудия согласилась и дальше проживать с Ахимом в разных квартирах. Она утешала себя тем, что все равно будет видеться с возлюбленным гораздо чаще, чем прежде. Но отношения не улучшились. Клаудия и Ахим ссорились все чаще, потому что постоянное ощущение своей второстепенности становилось у Клаудии все сильнее и все меньше удавалось искать причину этого в отношениях на расстоянии.

Только теперь, когда Ахим был неподалеку, Клаудия заметила, как мала его потребность проводить с ней время. Он постоянно путешествовал со своими друзьями, и, хотя иногда приглашал Клаудию отправиться с ними, в большинстве случаев этого не делал. На предлагаемые ею компромиссы не соглашался.

Наконец через пару месяцев после возвращения Ахим довольно резко разорвал отношения. Он объяснил, что Клаудия не дает ему вздохнуть, а ее постоянное ворчание действует ему на нервы.

Клаудии потребовалось довольно много времени, чтобы преодолеть эту любовь. Именно то обстоятельство, что она вечно жила в тоске, то есть испытывала большой дефицит близости с Ахимом, не имея возможности по-настоящему его «утолить», как она выразилась, не давало ей снизить накал влюбленности и страсти. Из-за того, что Клаудия и Ахим постоянно были далеко друг от друга, влюбленность не превратилась в более спокойное чувство доверительного единения. Это, кстати, одно из самых коварных сопутствующих явлений в отношениях с филофобами: поскольку они никогда не бывают по-настоящему близки с партнером, требования последнего могут вырасти неизмеримо. Как будто на стол каждый раз подается только закуска, а главное блюдо – нет. Так сказать, подкормили, но не накормили. Возникает постоянная потребность в чем-то большем, любовный голод партнеров никуда не исчезает. Это одна из основных причин, почему так трудно вырваться из подобных отношений: длительное чувство влюбленности в сочетании с надеждой когда-нибудь все-таки насытиться – питательная смесь для зарождения зависимости.

Бегство через отказ от разговора. Обычно филофобам трудно говорить о своих чувствах и отношениях. Особенно ярко это явление выражено у мужчин-филофобов, так как женщины, естественно, высказываются о своих чувствах с большей легкостью. Но и женщинам-филофобам тяжело говорить с партнером на личные темы.

Пресловутое «и да, и нет», с помощью которого филофобы стоят отношения, проявляется и в разговорах с партнером. Как правило, всегда хочет поговорить именно партнер, а сам филофоб – крайне редко. Люди, боящиеся отношений, сторонятся и таких ситуаций, потенциально конфликтных и в любом случае опасных, – ведь собеседник ожидает четких заявлений, а филофоб хотел бы их по возможности избежать. Поскольку у филофобов большие проблемы с доверием партнеру, им в принципе трудно говорить откровенно. Вдобавок ко всему часто они сами не знают, чего хотят. Поскольку они не могут по-настоящему решиться и не хотят по-настоящему определиться, у них отсутствует не только внешняя, но и внутренняя ясность. Кроме того, в основном филофобы очень плохо знают самих себя, у них мало доступа к собственным чувствам и страхам. Последние обычно спрятаны под толстым ковром вытеснения – и там, как бессознательно подозревает филофоб, им самое место. Многие филофобы испытывают самый настоящий ужас перед слишком глубоким самопознанием, поэтому личный разговор с таким человеком почти всегда крайне неприятен для партнера.

Существует несколько типов людей, уклоняющихся от разговоров. Самый ярко выраженный любитель бойкотировать беседы нами уже описан – это «каменщик». При попытке поговорить с этим типом об отношениях и чувствах словно натыкаешься на стену. Он становится полностью непроницаемым. Больше ничего не происходит – такое впечатление, будто он заледенел на месте. Подруга однажды сказала мне, что ее бойфренд «превращается в камень», когда она хочет поговорить с ним о личном. Он просто не отвечает, лицо становится отталкивающим, как маска, он как будто отступает и прячется. Клиентка описывала такое же поведение своего мужа: «Он превращается в улитку». Такая предельная, хотя и не сказать чтобы редкая, особенно у мужчин, форма бойкота общения делает невозможным любой разговор об отношениях. Это крайняя форма пассивной агрессии, то есть холодной ярости (в отличие от горячей ярости), которая проявляется нечасто (см. ниже), но всегда кончается саботажем. В результате вы не продвинетесь ни на шаг – невозможно ничего прояснить, ничего нельзя улучшить и, главное, невозможно создать чуть больше близости. Партнеру, как это часто бывает, не остается иного выбора, как либо принять такую позицию и, как следствие, неудовлетворительное качество отношений, либо разорвать связь. Филофобы, как правило, радикально бескомпромиссны. Партнер волен адаптироваться – или оставить все как есть.

Другой тип людей, отказывающихся от разговоров, вроде бы вступает в беседу, но речь его представляет собой множество предположений и утверждений. Когда же пытаешься разобраться, что, собственно, он или она имеет в виду, начинаются серьезные трудности. Пресловутое «и да, и нет» можно истолковать и как «да, но…». «Да, мне нравится быть с тобой, но мне нужно много личного пространства». «Да, конечно, ты важна для меня, но ты же знаешь, как я ценю свою работу». «Конечно, все, что ты сказала, верно, но я не знаю, смогу ли я это изменить». «Я хочу, чтобы мы с тобой стали очень близки, но ты же знаешь, как мало у меня времени». «Конечно, я хочу детей, но сейчас для меня важнее другое». Или непревзойденная классика: «Я люблю тебя, но не хочу прочных отношений!» Если же вы хотите услышать обоснование этих противоречивых высказываний, разговор обычно полностью стопорится. Затем следуют невнятные рассуждения, и обычно в конце такого «уточняющего» разговора все становится еще запутаннее. Люди, боящиеся привязанности, – мастера напускать туману. Они не знают, что чувствуют, не знают, чего хотят, но должны всегда держать черный ход открытым. Они не желают говорить твердое «да», но и не хотят рисковать из опасения, что партнер их бросит. Или, наоборот, собираются прекратить отношения, но не решаются взять ответственность на себя и пытаются мотивировать партнера на расставание, – да, за сбивчивыми словами может скрываться и такое намерение. Суть в том, что всегда возникает одна и та же проблема: неизвестно, что с ними делать! И чем больше вы пытаетесь удержать филофобов, тем больше они изворачиваются и уклоняются. Получить от них внятный ответ – почти бесперспективная затея. Если и удастся чего-то добиться, загнав филофоба в угол, скорее всего, это будет негативный ответ. Четкое «нет» в случае сомнений такие люди произносят с большей вероятностью, чем четкое «да». Партнеры, кстати, нередко подозревают об этом и потому обращаются с филофобами очень осторожно. Одни тщательно обдумывают за несколько дней, как, когда и какими словами имеет смысл говорить о проблеме, что можно сказать, как ответить… Другие сами начинают высказываться исключительно намеками. То есть приспосабливаются к неврозу своего партнера из опасения отпугнуть его.

Бегство через отсутствие. Характерный признак филофобов состоит в том, что они зачастую просто отсутствуют. Прежде всего тогда, когда они нужны. Обычно проблема проявляется в невозможности связаться – телефон выключили или оставили в машине. Или вы звоните и слышите: «Я сейчас перезвоню». Причем «сейчас» – это через несколько часов, на следующий день или вообще никогда. У большинства филофобов просто невероятный талант «ложиться на дно», причем сами они не испытывают недостатка в оправданиях. В двух словах это можно выразить так: если вы хотите на кого-то опереться, сначала обернитесь и убедитесь, что он или она вообще рядом. Недосягаемость таких людей проявляется не только в разговоре, но и буквально в физическом отсутствии. Чаще всего такое бывает, когда вам нужно сходить с партнером на семейное торжество или на праздник, откликнуться на чье-то приглашение. В подобных случаях филофобы активно используют стратегии, описанные ранее, создают для себя проблему свободного времени и, следовательно, просто не приходят на мероприятие. Или говорят, что придут позже. Это тоже уловка, к которой прибегают, чтобы не заявлять об отношениях. Партнера-филофоба нет рядом с вами просто потому, что он или она и внутренне не с вами. Что ж, все ясно. Большинство филофобов особенно против семейных торжеств. Во-первых, благодаря собственному отрицательному опыту в семье. Во-вторых, потому, что они не хотят быть частью семьи партнера – в конце концов, это было бы почти обещание жениться. Нет-нет, присутствие на торжествах дозируется с высокой точностью: ровно столько, чтобы не слишком расстраивать партнера, потому что иначе это выльется в неприятный конфликт, но и не так часто, чтобы партнер или окружающие могли сделать неверные выводы.

Еще неприятнее, если приходится зависеть от поддержки филофоба. На словах такие люди с удовольствием обещают любую помощь. Но стоит настать моменту, когда вам действительно нужна помощь, и у них всегда «нет столько денег», они «слишком далеко» или «позвонил бы ты пораньше». Эти люди довольно забывчивы, когда речь идет о том, чтобы сдержать слово или выполнить обещание. «Ах, мне так жаль, я совсем забыл!» – вот любимое объяснение.

Есть и такие, кто совершенно не стесняется своего отказа быть рядом с партнером. Так, моему другу на самом деле пришлось выслушивать следующее оправдание от своей тогдашней возлюбленной: «Знаешь, если бы я пришла вчера, потому что ты плохо себя чувствовал, ты бы, может быть, почувствовал себя плохо во второй или третий раз. И я обязана четко дать тебе понять, что не появлюсь, когда тебе плохо». В таких ситуациях особенно болезненным для партнера становится именно отказ взять на себя ответственность и быть рядом с ним.

Бегство через отказ от романтических жестов. Еще одна отличительная особенность филофобов – отказ от романтических жестов и поступков. Они чрезвычайно скупы на знаки внимания: не дарят цветов, не шлют любовных записок, не дарят милых безделиц, не держат нежно за руку, не устраивают вечера при свечах. Краткие свидетельства интимности и доказательства любви демонстрируются с большой неохотой и крайне редко. У тех, кто боится отношений, искаженные представления о привязанности. Шаги навстречу партнеру в виде небольших знаков внимания быстро превращаются у них в частичную потерю себя. Кроме того, на первый план снова выходит искаженное отношение к чужим ожиданиям. Во-первых, филофоба раздражает необходимость соответствовать представлениям партнера и, например, дарить цветы только потому, что партнер мог бы этого ожидать. Во-вторых, из-за подобных жестов партнер может начать предъявлять претензии и хотеть «еще больше», а по мнению филофоба, подобные претензии необходимо предотвращать заранее.

Весьма показательно здесь опять-таки поведение на людях. Филофобы не любят демонстрировать другим, что состоят в отношениях. На вечеринках можно снова и снова наблюдать, как они избегают телесного контакта с партнером. Они не держатся за руки и не обнимаются. Если партнер инициирует контакт, филофоб терпит ровно столько, сколько нужно, чтобы не утратить лицо перед другими гостями, и хватается за первую возможность вернуться к физической дистанции. Любая демонстрация исключительной близости противна ему. В начале отношений все может быть иначе. На самом первом этапе новой влюбленности филофоб вполне может увлечься признаниями на публике – потому что, возможно, считает в этот момент, что нашел свою половинку. Но как только старая проблема вновь проявляется, происходит упорядоченное отступление.