Саша Урбан "Неспящие"

Тай жила недалеко от клуба. Несмотря на их отношения, выходившие за рамки трудовых, Рем ни разу не был у нее в гостях. В Нижнем городе это было как-то не принято. Дом был просто местом, где ты падаешь и спишь пару часов. Если повезет – ешь, а в основном хранишь свое барахло и нервные срывы. Для всего остального были улицы, бары и клубы. Там ты показывал себя с лучшей стороны, общался с друзьями или заводил их. Когда ты живешь в реальности, где твои знакомые к тридцати годам умирают от истощения, то дом – это последнее место, куда ты пригласишь друга. Так что в Нижнем городе все завязывали отношения и трахались, как подростки: украдкой, быстро и если повезет. Рождаемость, несмотря на их условия жизни, была бешеной. Так что Верхний город ввел систему интернатов. Младенцев туда забирали сразу после рождения, отправляли под отдельный купол и там растили. Тех, кто был поумнее, пристраивали в Верхний город, остальных отправляли обратно в Нижний, расселяли по пустым домам. Были, конечно, редкие семьи, которые не расставались с детьми, так что иногда можно было увидеть на плантации новоиспеченных матерей с младенцами на перевязи. Такие дети долго не жили.

Жилище Тай располагалось в доме из нескольких водруженных друг на друга корабельных контейнеров. Поднимись по шаткой лестнице – и окажешься в комнатке с душем и кухней, как у всех. Вот только у Тай, в отличии от большинства соседей, еще была настоящая мебель. Высокий стол со стульями, холодильник и кровать. Настоящая, с ножками и пушистыми подушками. Она была, конечно, узковата и поместиться на ней вдвоем было сложно. Но они справились. Переплелись ногами и руками, Тай положила голову ему на плечо и тихонько теребила его дреды, словно никогда раньше подобной прически не встречала. Нос щекотал ее запах: если смыть с Тайнары все парфюмы и пот бессонных суток, то оставался запах мыла и приторный тонкий аромат «витаминок». Она пропиталась им насквозь.

Рем старался лежать неподвижно и не мешать ей. С момента, как он пересек порог, они почти не разговаривали, и теперь молчание достигло своего пика. Сквозь тонкие, но прочные стены до них доносилось уханье музыки в клубе, свист толпы, разговоры на улице. И все-таки тишина становилась такой вязкой и неуютной, что Рем чувствовал себя в ней особенно голым.

– Чем ты занимаешься, когда не работаешь? – вдруг спросила Тай.

– Я всегда работаю, – хмыкнул Рем. – Либо сплю. Пару раз в неделю.

– Я тоже. Раньше еще были встречи с друзьями, но они теперь тоже все работают. Либо удобряют почву, – шмыгнула носом Тайнара. Рем понимающе кивнул.

Это обычная история, когда какой-нибудь умник, наевшись витаминок, забывал о том, что такое спать, и умирал от истощения. Либо получал какую-нибудь дурацкую травму и опять умирал. Либо заводил семью и, пытаясь содержать ее, брал на себя больше работы, объедался таблетками до кровавой рвоты и, снова, умирал. Для таких был даже специальный реабилитационный изолятор, созданный Фелиз. Оттуда никто не возвращался. Была какая-то точка, после которой организм самоуничтожался, но никто так и не выяснил, где она находится и в чем дело.

Тайнара зашевелилась, вырывая его из раздумий. Она села на кровати, нагнулась, подставляя тусклому свету ламп бледную спину с выпирающим гребнем позвонков. Подняла с пола какую-то тряпку и натянула на себя.

– Это моя футболка, – заметил Рем. Тайнара только улыбнулась.

– Здесь она тебе не понадобится.

Рем откинулся на спину и вперил взгляд в потолок. Потом потянулся во все стороны, пытаясь понять, куда делась копившаяся в его теле усталость. Она никуда не исчезла, кажется, ее стало так много, что места для сна не осталось.

– И что дальше? – спросил он. – В таком темпе три дня?

– Ну, поспать тоже нужно будет. А то смотри, – она вытянула руки. От локтей до кончиков пальцев они тряслись так, словно Тайнару били током.

– Жестко.

– А чего ожидать? Мне почти тридцать. Считай, вся жизнь за плечами.

Она легкомысленно улыбнулась, хлопнула себя по острым коленям и одним суматошным движением поднялась. Взглянула на него поверх плеча.

– Ты расслабься. Не хотела грузить. Да и не за этим я тебя пригласила, если честно. И не только за сексом, хотя так сразу и не скажешь. Просто, ты показался мне хорошим человеком. Славным.

Рем напрягся. Сел, всмотрелся в ее лицо, словно в словах Тайнары был скрытый смысл и, если смотреть на нее достаточно долго, то истинное значение проступит на лбу или впалых щеках.

– Так обычно про покойников говорят, – сухо заметил он. Желание спать пропало окончательно, Рем поднялся и принялся втискиваться в шмотки. Тай тут же подорвалась, щеки и шея покрылись пунцовыми нервными пятнами.

– Извини, извини, ты прав. Хрень сболтнула. Как насчет поесть? Ты хочешь есть? У меня есть немного еды. Еще можем фильм посмотреть, из старых. Правда, надо будет делать это по защищенному каналу, а то система решит, что мы нихрена не работаем, раз у нас есть время фильмы смотреть. Вот, я недавно смотрела фрагмент фильма, очень интересный…

Рем сидел неподвижно, а она ураганом носилась по комнате, собирая разбросанное повсюду барахло и сваливая его в ящики. Молодой человек наблюдал за ее рваными нервными движениями, и все это казалось слишком уж знакомым. Под его пристальным взглядом Тайнара, наконец, добралась до холодильника и распахнула плотно прилегавшую дверь. Повеяло холодом, неподвижный воздух наполнился звоном бутылок, стоявших в кармане дверцы плотным рядом. На полке выше теснились доверху набитые банки с таблетками. Рем присвистнул.

– Запасаешься?

Тайнара смущенно покраснела.

– Это со старых времен. Когда я еще в Верхнем городе подрабатывала. Хочешь? – она достала с полки банку витаминок и открутила крышку. Высыпала на ладонь целую горсть.

Рем помотал головой.

– У тебя вроде отсыпной. Если сожрешь это сейчас, то не уснешь еще месяц.

Девушка только неопределенно пожала плечами и принялась ссыпать таблетки обратно, одну за другой, провожая каждую тоскливым взглядом.

– До чего ж они бесполезные на самом-то деле, – ухмыльнулась она. Чем меньше таблеток оставалось, тем медленнее двигалась ее рука. – Хотя иногда я думаю о том, чтоб наесться их и закатить вечеринку, как на день рождения. Пить, танцевать, пока сердце или мозг не откажет.

– Тай, – Рем напрягся, но сниматься с места не спешил. Он смял простыни и поморщился, слова Тайнары ощущались так, словно ему в уши ткнули слюнявыми пальцами.

Тай замерла с парой таблеток на ладони и уставилась на Рема с глуповатой улыбкой на губах.

– Ты, кстати, в курсе, что люди умирают не потому, что таблетки воздействуют на организм, а потому что сами не могут остановиться? Им не хватает времени в сутках, и они начинают жрать их горстями, и…

– Я в курсе. Положи, – произнес он, стараясь сохранять спокойствие в голосе.

Тай ссыпала оставшиеся белые кругляши в банку и завинтила крышку. Опустила взгляд, а в следующую секунду снова подняла глаза на Рема. Они горели лихорадочным блеском. Губы нервно подергивались в попытке имитировать улыбку.

– Слушай, извини. Я не хочу тебя пугать. Вообще я нормальная, просто вся эта работа и клуб немного заставляют съехать с катушек. Но ты не обращай внимание, это просто усталость. Я… Я не обижусь, если ты уйдешь, просто…

– Все нормально, – проговорил он и аккуратно поднялся с кровати. Тай непроизвольно сжала руку на банке, словно держала не таблетки, а гранату с сорванной чекой. – Давай поужинаем, фильм посмотрим…

– Я все испортила, да? – она привалилась спиной к холодильнику, запустила руку в волосы. Каким-то образом это вернуло ей крупицы самообладания. – Слушай, давай вот что. Проясним все сразу. Тебе вообще есть до меня дело?

Рем остановился на полпути и удивленно взглянул на Тай, пытаясь найти подсказку, подобрать правильные слова. И чем дольше он медлил, тем сильнее становилась ее нервозность. Глаза горели. Дрожь в руках усилилась. Ее образ перед глазами Рема распался на десятки лиц, знакомых и не очень. Десятки людей, с которыми ему пришлось попрощаться, потому что никто вовремя не скрутил этих идиотов, не пристегнул их к кровати и не заставил отсыпаться, потому что каждому нужно было пахать, как сволочь, чтобы что-то есть. Друзья, знакомые, соседи, пациенты Лиз. Они пронеслись перед глазами нестройным хороводом, натягивая нервы до предела.

«Почему вы всегда ищите виноватых вокруг себя?» – хотел сказать он, но сдержался.

– Тай…

– Ради всего святого, забудь, – она снова всплеснула руками, вытерла подступившие к глазам слезы. – Это все усталость. Я становлюсь сама не своя. Мысли скачут, и я…

– Я знаю, – кивнул Рем и подошел к ней. Разжал ей пальцы, отставил банку с таблетками в сторону и как-то неуклюже обнял ее. Тай тут же обмякла, повисла на нем, уронила голову на костлявое плечо.

– Прости. Я ужасно устала.

– Верю, – сказал он и положил руку ей на затылок. – Я рядом.

– Спасибо, – всхлипнула она. – Только никому не слова.

– Все мы страдаем такой херней за закрытыми дверями.

– Я иногда так устаю, что у меня нет сил жить и дышать. Так не хочется. Я не знаю, зачем я продолжаю это делать.

– Тебе нужно поспать, – повторил он. И, словно по команде, Тай отключилась прямо у него на плече.

Рем подхватил ее и отнес обратно на кровать, укрыл тонким одеялом. Потом убрал банку обратно в холодильник, от греха подальше. Пошерстил по полкам, нашел несколько банок с тушенкой пятидесятилетней давности, вывалил их в глубокую миску, засыпал макаронами и приготовил немудреный ужин. Потом и сам улегся спать.

Они проспали почти целые сутки, и на следующий день проснулись разбитыми, словно пили всю ночь. Но что-то изменилось. Мысли перестали скакать, и им удалось говорить связно. Пожалуй, за эти выходные они обменялись большим количеством слов, чем за все время с момента знакомства. Тай оказалось хоть и с прибабахом, а довольно приятным собеседником. Шебутная, конечно, и все время на связи, но… Рем бы даже рискнул назвать ее хорошей. Если бы только не ее уверенность, что она скоро умрет.

– Может, ученые и правы, и такие совместные ночевки действительно продлевают жизнь, – сказала она на третий день.

– Хрен его знает, – пожал плечами Рем и все же предложил. – Хочешь проверить?

Она согласилась.

Глава 7. Месяц спустя

Сколько бы Рем не надеялся, что в один прекрасный день Дези скажет: «нахрен это всё», ничего подобного не происходило. Даже наоборот, сестра бралась за любую работу в Верхнем городе, а её было немало. Ее энтузиазм не угасал, и единственное, что менялось в их непростой и суматошной жизни – это времена года и количество денег. Ну и настроение Тай, каким-то образом тесно втершейся в их круг общения. Дези не возражала против того, что Тайнара периодически появлялась у них дома, а Рем порой уезжал к ней на целую неделю.

Ее, на самом-то деле, вообще перестала интересовать жизнь в Нижнем городе. Ее пленил Верхний Лас-Риас. Если Дези не занималась перевозкой барахла или передачей заказов, она исследовала город. Девушка находила новые маршруты, на которых было меньше камер, изучала людей, сидела в кафе и осматривалась. Официантам говорила, что ждет друга, и те понимающе оставляли ее в покое. Конечно, никаких друзей у нее не было, но в некотором роде эти посиделки на террасах и верандах напоминали свидания. Только ее партнером был не человек, а город.

По сути, Дези делала то, что до нее даже не пытался сделать никто из подручных Тай. Она раскрыла глаза и уши, забыла все, что говорили о Верхнем городе внизу, и начала изучать его заново. Так, например, в Нижнем городе считали, что богачи из верхнего – ханжи, которые рисуются показателями здоровья. Понаблюдав за ними, Дези заметила, что чем лучше у тебя показатели здоровья, тем больше у тебя шансов получить продвижение по работе и занять апартаменты в районе получше. Даже могли разрешить заводить домашних питомцев или ребенка. А вот если ты постоянно чихал и кашлял, тебя не пускали в кафе и могли даже снять с трамвая. Если ты еще и много пил, то тебя вообще могли сначала изолировать, а потом и в Нижний город сослать, мол, твоя жизнь ничего не стоит.

В Нижнем городе думали, что богачи снисходят до них, чтобы подразнить деньгами. Но по сути в Верхнем городе вообще не знали, как протекает жизнь за стеклянным куполом. Новости наверху сообщали только о новых научных разработках и открытиях, об обновлениях городской системы и повышении среднестатистических показателей здоровья. О Нижнем городе здесь говорили, если больше никаких новостей не оставалось. И то, в ход шли какие-то громкие и скандальные новости: как мужик жену расленил, как взорвался домашний самогонный аппарат, скольким людям не хватило лекарств от гепатита. И их не слишком интересовало, насколько такие новости правдивы, пока они позволяли отвлечься и порадоваться, что жизнь в Верхнем Лас-Риасе свободна от подобных ужасов.

Больше всего Дези любила вылазки к Гато. Как только у него появлялось какое-то интересное барахло, он тут же посылал за ней. И он никогда не отпускал Дези, пока она не попробует что-нибудь новенькое из меню в «Old Fashioned».

В этот раз она взяла салат с орехами, яблоком и сыром. Сыр был странный, терпкий, острый. У него был вкус, он раскатывался по языку. Не то, что хрень из Нижнего города, которая напоминала размокшую замазку и застревала в зубах.

– Хорошо, да?

Дези кивала, стараясь не есть слишком быстро. У нее появилась новая привычка в Верхнем городе – она то и дело озиралась по сторонам, ожидая, что из-за угла появится Гектор Рива. Но с их первой встречи прошел уже месяц, и больше она его не видела. Хотя порой ей казалось, что в толпе мелькает знакомый силуэт.

– Спасибо Вам, – сказала она, подцепив вилкой ломтик хрустящего яблока.

– За что? – удивленно вскинул брови Гато.

– За это, – она указала на тарелку, а потом обвела вилкой круг, указывая на все помещение. – Нет, правда, для меня это дорогого стоит.

– О, я знаю. Поэтому я это и делаю. Не имею привычки метать бисер перед свиньями.

– Чего?

– Это выражение такое, – отмахнулся Гато и, прежде, чем она успела что-то спросить, усмехнулся. – Вот видишь, я уже даже забываю, откуда ты. Так скоро и дочерью начну тебя называть.

– А у Вас есть дети?

Старик прищурился и едко спросил:

– С какой целью интересуешься?

Дези тут же безразлично пожала плечами и зацепила еще один кусок яблока с какой-то бесполезной кислой травой.

– Не хотите – не говорите, я просто спросила.

Но старика ее ответ не удовлетворил. Он осмотрелся по сторонам, словно ища, что бы привести в пример. Не найдя ничего подходящего, просто начал перебирать ладонями по столу.

– Нет, деточка, так дела тут не делаются. Когда человек готов выложить тебе свою личную информацию, ты не можешь просто махнуть рукой и сделать вид, что это не так уж важно. Либо не задавай вопросов вообще, либо будь любезна и иди до конца.

– Да я же просто спросила, – нахмурилась Дези. – Если что, просто попрошу пробить Вас по системе.

Гато устало потер переносицу.

– Вы с этими дурацкими трекерами совсем перестали ценить конфиденциальную информацию. Ты не понимаешь. Отказаться от личной информации из первых рук – все равно, что отказаться от цветов, десерта или признания в любви.

– Все три вещи не имеют смысла.

– Это поколение еще хуже, чем я думал, – простонал Гато и заказал себе еще один коктейль. – Так вот. Даже если эти три вещи, по-твоему, не имеют смысла, они на самом деле очень важны. Они показывают, что человек, который дает их тебе, выражает таким образом свое доверие. Значит, перед тобой он не боится показаться сентиментальным любителем углеводов, не боится быть беззащитным, неидеальным, нервным параноиком с тревожным типом привязанности. И это доверие может связать вас очень крепко, может, даже на всю жизнь. Если только ты сможешь правильно принять его, показать, что тебе не все равно, или даже предложить что-то взамен.

– Ну, мне давать-то нечего, – хмыкнула Дези.

– Это ты так думаешь, – махнул рукой старик. – Давай-ка попробуем, по-другому не поймешь. Например… Я ненавижу носить трекеры. Меня бесит, что какая-то хрень на батарейках говорит мне ходить десять тысяч шагов, когда я просто хочу сидеть на диване и пить пиво. Но эта хреновина…

Он недовольно затряс рукой, так что Дези не удержалась и прыснула со смеху.

– Я тоже не люблю носить трекер, – сказала она.

– И чего? – заскучал Гато. – От меня ты узнала причинно-следственную связь. Давай, шевели извилинками, девочка.

– Я не люблю носить трекер, потому что…потом мой брат узнает, где я была, и устраивает мне втык, – с горем пополам закончила девушка. Простая фраза заставила ее вспотеть, как будто Дези изо всех сил складывала предложение из иностранных слов.

– Хороший у тебя братец, – хихикнул Гато. – Передавай ему мое уважение. Ну, теперь поняла, как это работает? Ты даешь другому человеку какой-то факт, но в него завернуто еще много информации, из которой можно построить настоящую связь.

– Никогда об этом не задумывалась. И как вы понимаете, что информация полезна?

– Не бывает бесполезной, моя дорогая, – расплылся в улыбке старик. – Просто бывает несвоевременная. Или искаженная. Но оценить ее ты можешь не сразу. Это называется «информационная асимметрия». Тоже по-своему прекрасная вещь, добавляет отношениям азарта.

– То есть Вы не понимаете, врет человек или нет? – нахмурилась Дезире. Старик кивнул. Она снова закатила глаза. – Бессмыслица какая.

– В какие-то моменты только она и имеет смысл. Ну, давай, ты уже почти доела. Попробуй еще раз задать свой вопрос.

Дези повторила вопрос про детей. Гато ухмыльнулся, почесал затылок, зачем-то полез в трекер.

– Ну, в теории детишки у меня есть, я когда-то был донором спермы. Может, ты даже одна из них. По миру шастает около сотни моих потомков.

– Фу, – скривилась Дези.

– Но не переживай, наследство никому из них не полагается, я пообещал потом сделать из своего дома приют для кошек, – расхохотался старик.

– Да мне и не надо, – пожала плечами Дези. – Моя мама тоже была из Верхнего города.

Смех Гато тут же оборвался. Старик подался вперед, вперил взгляд в Дезире так, словно видел ее впервые. Если б не пристальные взгляды официантов, он бы схватил ее за щеки и повернул к свету, чтоб получше разглядеть ее черты.

Но он сдержался, откинулся на спинку кресла и заказал себе еще один коктейль.

– То-то я думаю, у тебя лицо знакомое. Как думаешь, у тебя есть родственники здесь?