Жрица хищно улыбнулась.
– Моя задача определить тебя в касту и дать твоему сердцу, то есть энергетическому сосуду возможность высвободить магию. Мне раскроются твои способности, я определю твою касту. Магию можно развивать, но нельзя пользоваться ей сверх своих возможностей. – предупредила она. – Иначе ты погибнешь или еще хуже… – она приостановилась. – Обратишься в чудовище, которых вы с братом так долго истребляли.
Корн удивленно посмотрел на нее. А она ответила ему таким же притворно удивленным взглядом.
«Многое читается в твоих глазах, не говоря уж о мысленной завесе». – раздался бархатный голос в голове Корна.
Он мгновенно вспомнил, как брат предал его, как говорил с Темнейшими об их сестрах. Корн ясно видел в своей памяти его злые, сияющие фиолетовым светом глаза.
– Страшное зрелище, – сказала она. – Не забывай о том, что энергия может закончиться и твое сердце обратит тебя в это. – Жрица взяла его за руку и повела дальше.
Они подошли к черной гладкой стене, отливающей светом лавы. Жрица скрестила пальцы в знак и коснулась им стены, которая стала похожей на эластичный материал. Стена мягко раздвинулась, сделав круглый гладкий проход в огромный зал с величественными сводами и амфитеатром из черного мрамора. Полы истекали лавой, шипя, каждый раз, когда на них наступала нога.
– А как мне понять, что я исчерпываю свою энергию? – вдруг спросил Корн.
– В энергетическом сосуде живет твоя душа. Твоя истинная сущность, которая наполняется энергией, – продолжала Ниурин. – Есть та энергия, которую тело расходует на жизнь, поддерживая работу организма, а есть та часть энергии, которую можно расходовать на свои нужды. Нужно тонко чувствовать грань между тем, что дает тебе жизнь и тем, что позволяет тебе творить невероятное.
– Как я научусь?
– Многие ищут себе наставников, читают книги, развиваются сами или с чей-то помощью, так что проблем обычно с этим не бывает, необходимо лишь желание, понимаешь? – она заглянула ему в глаза. – А ты любишь книги. И даже пытался что-то изучить…– проговорила она одобряюще- … но тебе не позволили?
– Брат говорил, что мы не способны к магии.
– И ты слепо ему верил?
Корн не ответил, ведь кроме брата он не знал никого и думал, что может ему доверять.
Взгляд жрицы был мистическим и завораживающим. От него у Корна закружилась голова и неприятный ком подступил к горлу. Она смотрела на него так некоторое время и зрачки ее метались из стороны в сторону, будто она читала раскрытую книгу. Внезапно брови ее немного поднялись и ее загадочное выражение лица сменилось ужасом и недоумением.
– Что-то не так? – спросил Корн.
Жрица ничего не ответила. Она молча повела его на трибуну. Уши разрывало ужасное шипение со стороны огромного проема, находящегося справа от амфитеатра, над которым висели огненные гобелены. Дальше трибуны был огромный бассейн, наполненный жидкой лавой, которая бурлила и шипела, имея собственное течение. Она стекала в проем и с яростным шумом впадала в океан.
Корн видел лишь маленький кусочек мрачных вод. Бушующий океан бросался со всей своей силой на скалы и стаскивал с них огромные валуны, создавала сильный грохот. Облака были на столько темными, что на горизонте сливались с океаном и все это походило на огромное клубящееся чудовище. В воздухе, несмотря на присутствие в святилище лавы, было влажно, водяная пыль с океана витала вокруг, оседая на теле, одежде и волосах.
– Прошу, снимите с нашего гостя рубаху, – обратилась жрица к девочкам, которые по ее просьбе подбежали к Корну. Тот покорно развязал шнуровку на шее.
Ниурин положила руку ему на лоб.
– Повторяй за мной слова, Корн, – сказала она и закрыла глаза. – Via mer der sentro… Via…Via…
Корн практически бездумно повторял эти фразы, чувствуя, как в сердце что-то вскипает. Было немного неприятно сначала, пока не прозвучали последующие фразы.
– Via… Via…nir miro, Via Vira… – на первом этом слове у Корна, чуть не отнялись ноги. Сердце начало бешено биться и рваться из груди. Вены сквозь кожу начали светиться, а сердце белым сиянием показывало все сосуды и клапаны. Стало внезапно очень больно, оно было в огне, все его сердце, он видел, как внутри что-то шевелится, виляя тремя хвостами-кисточками. – Vira… Vira… viamon. – Глаза Корна расширились, и он упал на колени.
– Держите его. Не дайте упасть в обморок. – кричала жрица. Девочки повиновались ей и мигом подплыли к нему, схватив его за руки с обеих сторон. Они держали крепко и грубо, словно это были не девочки, а взрослые мужчины.
Огонь сердца начал распространяться к позвоночнику. Внутри он почувствовал что-то лишнее, как будто в голове, где-то в глубине появился новый мыслительный отдел, а на спине росли новые позвонки, новые хрящи и все укладывались под кожей. Боль была невыносимой, острой, такой, словно изнутри его резали заточенные ножи, проводя полосы и укладывая туда новые кости. Он слышал это своим телом, даже не ушами, как хрустели и перестраивались его кости на спине. Корн медленно поднял голову. Волосы упали ему на глаза. Кто-то убрал ему их за ухо и присел на корточки рядом.
Это была Нора. Ее взгляд был таким же холодным и отстраненным, но внезапно она заглянула ему прямо в глаза.
–Через это проходят все. И ты пройдешь, – прошептала она уверенно, стараясь его немного ободрить, что вышло довольно плохо, ведь интонация ее осталась все той же бездушной.
Боль вновь нахлынула на него и неожиданно для себя Корн оскалился, словно лесной волк, и зарычал. Он вырвался из рук девочек и упал на руки. Его зубы обратились в волчьи клыки.
– Нора! Нельзя прерывать посвящение! – закричала жрица.
Корн глазами полными злости уставился на Нору и хотел было на нее броситься. Девушка сложила пальцы в знак и хотела было ударить в него печатью, но внезапно Корн зажмурился, замотал головой и вновь зарычал, но уже тише, словно сопротивлялся самому себе. Он стал спокойнее и этим воспользовались ученицы жрицы. Они вновь схватили его за руки, но уже крепче.
Взгляд Корна переплыл к жрице, которая теперь стояла к нему спиной. Корн чувствовал себя беспомощным и бессильным перед тем, что происходит. Он чувствовал каждое шевеление животного в своем сердце и иногда это отдавалось тупой болью в груди. Кости перестали перестраиваться, после чего жрица воздела руки вверх. Корна привлекла ее спина. В окружности сверкающих разными цветами рун находилось изображение острого клинка с ярким камнем на острие. Все это стало мерцать и переливаться, ослепляя Корна. Почудилось ему или это были галлюцинации, вызванные болью и желанием упасть в обморок, клинок отслоился от ее спины и обрел объемные формы. Лезвие сверкало в свете кроваво-красной луны, которую Корн видел из проема. Она манила его взгляд, окрашивая небеса в рубиновый оттенок. Луна была такая прекрасная и в его мыслях аппетитная.
Кинжал левитировал над головой жрицы, вращаясь при движении ее пальцев. Ниурин обернулась так, что была видна вся ее спина и отчасти лицо. Маски не было. Рот жрицы был полон острых зубов. Взгляд мрачный, серьезный и задумчивый. В глазах читалось, будто она видела Корна насквозь, чувствовалось, как она читает его без зазрения совести. Всю его жизнь. Прокручивает ее в голове Корна. Внезапно он ощутил резкий прилив агрессии. Корн поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза.
«Не позволю». – Корн перестал поддаваться ей.
Он представил перед собой глухую серую стену.
– Не сопротивляйся! Мы почти дошли до нужного момента! – сказала она, хищно улыбаясь.
– Я не позволю читать меня! – угрюмо сказал Корн, сверкая серебром своих глаз.
– Душа у него с характером, – проговорила насмешливо жрица.
От взгляда жрицы Корну стало немного страшно. Вот он стоит здесь. Над его головой в произвольном направлении вращается острый клинок, отслоившийся от спины жрицы и отсветы стали мерцают и отражаются в его туманных глазах, полных ужаса.
«Почему я все еще существую? Я вижу? Я ощущаю? Это что, я?» – его окутывали волны осознания, что вся его жизнь никакой не сон, а самая настоящая реальность.
Он материальное существо и теперь не находится в безумном сне, без осознания хрупкости своей жизни. Теперь все изменилось, и он выглянул из-под мутной пелены, через которую смотрел всегда на мир. Корн наконец ощутил себя частью этого мира. Он довольно усмехнулся про себя. От этого смешка уголки губ Норы приподнялись, и она слабо улыбнулась.
Внезапно в голове пронеслось что-то вроде видения. Он увидел большие янтарные глаза в темноте. Они не принадлежали Норе. Эти глаза смотрели на него заботливо и тепло. И вдруг темная фигура вытащила из мрака золотой медальон и указала на него своими тонкими длинными пальцами.
«Жизнь здесь!» – проговорил мягкий мужской голос.
Наваждение тут же прошло, растворившись в темноте святилища. Корн стал часто моргать, чтобы привести зрение в норму.
Жрица сделала движение ногами и, словно в танце, повернулась к нему лицом, немного изогнув спину назад, скрестила пальцы двух рук, совместив указательные и средние пальцы, но оттопырив большие. Корн впервые увидел, как много на ее руках тонких колец и перстней.
– Я не вижу в тебе страха. Почему ты не боишься? – спросила она, обратившись к нему, словно застыв перед каким-то действием.
– Все происходит так, как должно происходить. – проговорил Корн, опуская голову и стараясь не упасть в обморок.
Холодные и нежные пальцы подняли его голову.
– Корн, нельзя! – закричала Нора, смотря на него холодным взглядом.
Теперь жрица казалась ему величественной фигурой, которая имеет власть над ним. Тело Корна перестало сопротивляться магии, витающей в воздухе. Боль утихла. Ниурин начала движение. Она переступала с ноги на ногу, вращая клинок в воздухе и напевая какую-то грустную мелодию, напоминающую одну из колыбельных, которые Корн пел в далеком прошлом своим сестрам. Он понял лишь последние две фразы этой песни, сказанные ей на всеобщем.
Распахни Великие крылья
Металл души твоей, орудие жнеца, серебро!
После последнего выкрика, кинжал, витая в воздухе обошел Корна кругом и резанул дважды по спине где-то рядом с лопатками, а потом расчертил круг вокруг его личного знака. Корн почувствовал, как теплая жидкость растекается по его спине и не решался повернуть голову. Он вспотел, было жарко, капельки пота текли по лбу.
– Не дергайся, – проговорила Нора, держа голову Корна.
Ее руки начали источать приятную прохладу. Жрица обошла его и коснулась лба горячими пальцами.
–Нора держи его! – обратилась она к ней и что-то приказала девочкам, которые тут же убежали в раздвинувшиеся стены.
Корн чуть было не упал на пол. Нора удержала его, обойдя сзади и откинув его обессилевшую голову назад. Жрица оказалась впереди и кинжал, метнувшись сверкающим цветком изобразил знак на его груди. Кровь засочилась сквозь раны, но это показалось Корну пустяком по сравнению с тем, что творилось в его теле и сознании. Он чувствовал, как погружается в пустоту, чувствовал, будто внутри него, прямо в самом сердце находится пустота, не заполненная ничем, черная и беспросветная.
– Пусто… Очень… – прошептал Корн сухими губами. Глаза его впали, а под ними образовались черные круги.
Жрица сняла с ремешка кольцо: большой перстень, с изображением волка, воющего на кровавую луну, составленную из рубина.
– Твое животное – треххвостый волк кровавой луны, – молвила она. – Сегодня знаменательный день, который станет вторым твоим днем рождения, рождения твоей души и пробуждения ее от долгого сна, Korn Dregger de Trou, – Она взяла его руку в свою и кинжал прочертил на его ладони символ, похожий на полную луну с небольшим текстом внутри нее.
Корн перестал что-либо соображать. Он чувствовал лишь холодные руки Норы на своей груди и серебро кольца, утопленное в его крови на ладони.
Девочки вернулись с кубками в руках. Жрица учтиво отошла в сторону. Одна девочка встала спереди, вторая сзади.
– Корн. Сейчас тебе нужно сделать последнее усилие. – прошептала Нора. – Ты должен выстоять сам, иначе все напрасно. Ты понял?
Он кивнул глазами. Осторожно, без резких движений, Нора отошла от него, оставив стоять на коленях. Из кувшинов полился раскаленный металл. Сплав серебра, морфийской стали и какого-то ингредиента, названия которого не выговорить смертному. Это было именно то, что могло бы подойти только этому ниару.
Жрица наблюдала с неким торжеством, как раскаленная жидкость опускается на грудь и спину Корна. Она не обжигала, она была приятная телу и такая мягкая. Сначала жидкость заполнила раны, оставленные клинком, а затем струйками и магическими течениями устремилась с груди внутрь тела к сердцу. Оно бешено заколотилось, обтекая магическим металлом. Томное гулкое постукивание сердца сменилось едва слышным звоном серебра внутри тела. Жидкость текла по венам к кистям рук, наполняя его силой.
Пальцы затряслись. Корн с восторгом наблюдал за изменениями в себе и, душа уже счастливо ликовала в его сердце. Там, где находились пястные кости руки, через кожу начал выходить застывший металл, что принесло неимоверную боль, Корн зарычал и чуть было не упал, но выставил перед собой кулаки и остался стоять. Медленно он убрал руки и раскинул их в стороны, выпрямляя спину и закидывая голову назад.
Вот теперь он закричал во всю мощь своего голоса. Металл покрывал его кисть до самых когтей. Он смотрел на свои дрожащие руки. Они были частично покрыты металлом, похожим на серебро, отливающим кроваво-красным светом луны. Наконец, когти сверкнули в полумраке, окончательно изогнувшись в нужной форме.
Теперь боль пронзила его спину. Резануло под лопатками, словно что-то пыталось высвободиться из кожи. Через разрезы, сделанные жрицей, над его головой взметнулись два небольших крыла с яростным хлопком, разрезав воздух. Боль стихла.
Он теперь ощущал покой и хотел погрузиться в сон. Когда стало так легко, Корн согнулся и коснулся лбом пола.
– Поднимись, ниар, – молвила жрица и обратилась к Норе, пока девочки в масках поднимали его на ноги. – Ты пойдешь с ним? Возьмешь руководство над его действиями, Нора? – сказала жрица более тихо.
– Нет, Ниурин. Я тебе все сказала еще в таверне! – проговорила она.
– Он тебе нужен, – проговорила жрица, уставившись прямо в глаза Норе.
– Нет, он мне не нужен! Он будет мешать! – отрезала девушка так громко, что ее слова разнеслись по Святилищу эхом.
Дальнейший их разговор был мысленным и Корн не мог его слышать. Он вдыхал влажный воздух полной грудью, стараясь вдоволь надышаться. Лицо застлали волосы. Он видел, как Нора снимает с себя свою старую серую шинель и шляпу, передавая все это жрице.
– Криано! Ты в ответе за свои слова. Ты знаешь по какой причине я не беру больше напарников, – сказала Нора, угрюмо всучив жрице свою шляпу. – Ты хоть понимаешь, на что ты его обрекаешь?
Жрица в ответ лишь улыбнулась, обнажив свои зубы.
Нора была в старой льняной рубахе, которая ранее имела белый цвет, но теперь была до невозможности застирана и имела серый оттенок. На ней были черные кожаные кюлоты, которые с колен были замотаны тем магическим бинтом до самых щиколоток. Ее с виду хрупкое тело просвечивало сквозь рубаху
– Хорошо, я возьму на себя эту ответственность, – донеслись до ушей Корна слова Норы. – Криано! Но ты должна понимать…
–Я осознаю серьезность этого, – ответила жрица, отдавая вещи Норы девочкам.
– Когда я поддам энергии, нужно прыгнуть, понимаешь? Нужно сделать это сейчас, хорошо? – проговорила жрица Норе.
– Я это понимаю, – Нора уверенной походкой подошла к Корну.
– Что значил тот разговор? – спросил Корн, тяжело дыша.
За время посвящения в нем много накопилось. И когда он чувствовал за спиной эти острые крылья, способные рассекать не только воздух, но и головы врагов, когда он ощущал все свое сердце и тело и мог контролировать их, он понимал, что теперь по-настоящему силен. Корн не мог осознать, как мог жить по-другому, с теми чужими ощущениями, которые преследовали его раньше.
– Сейчас я скажу тебе кратко, – ее лицо было серьезно, угрюмо и отстраненно, но глаза горели теплым янтарным огнем, который согревал его душу, после холодных и пронзительных взглядов жрицы. – Есть одна вещь. Тебя посвящают очень поздно, понимаешь? Даже не рядом с тем возрастом, в которым посвящают морфов. За тобой нужно присматривать, как сказала жрица. Обычно это делают родные и близкие, но здесь нет никого, кто бы смог это сделать. Я могла бы тебя оставить Карлини, но у него и без тебя много забот, поэтому ты пойдешь со мной, – сказала она со своим обычным равнодушием и добавила. – Считай, что служение мне – это плата за твое спасение.
Корн молчал.
– Что ж, если такова цена моего спасения, то я оплачу ее, – проговорил он спокойно.
Корн чувствовал, будто сердце его опустошено, как голодный желудок, оно не давало ему покоя.
– Я буду приглядывать за тобой, но для этого я оставлю тебе свою метку. Ты будешь связан со мной, как мой напарник, сможешь говорить со мной при помощи мыслей и получать от меня энергию в нужный момент, – она все это говорила на одной ноте холодно и безразлично. – Взамен я прошу лишь верности и послушания. Мы договорились?
– Да.
Холодной рукой она коснулась шеи Корна с левой стороны. Он почувствовал холод, а потом мягкую пульсацию, словно нити внутри его тела соединялись с рукой Норы на его шее. Все успокоилось, и девушка открыла глаза.
– Немного позже ты увидишь мой знак. – она приняла у одной из девочек сферу, внутри которой сиял маленький огонек.
Завидев его, Корна пробрала дрожь. Он не знал, что должен сделать с ней, но очень хотел заполучить эту сферу. Невольно Корн жадно потянулся к ней когтями.
– Это душа. – проговорила Нора, останавливая его. – То, чем питаются Темные помимо обычной пищи. Проглоти ее и ты заполнишь в себе пустоту, которую сейчас ощущаешь. – договорив до конца, Нора протянула Корну стеклянную сферу.
Когти его заскребли по гладкой поверхности, душа внутри в виде маленького зайчика с хвостом-кисточкой затрепетала от страха и забилась в бессмысленных попытках сбежать. Корн стал невольно сдавливать сферу, она начала трескаться. Стекло разлетелось в разные стороны. Поддаваясь животным инстинктам, Корн схватил душу за хвост острыми когтями.
– Прости меня. – тихо прошептал он, глядя на испуганную душу. – Но я очень хочу есть. – проговорил он, обнажая острые клыки, которые появились вместе с когтями.
Душа умоляюще смотрела на него, но пощады не увидела, вместо этого в ее маленьких глазках-пуговках отразилось, как у Корна выросли огромные серебряные клыки. Когти впивались сильнее, а глаза засияли голодным блеском. Их заполнило серебро, зрачки слились с белками глаз и теперь горели единственным желанием. Он поднял ее над головой и кровожадно проглотил, прежде уцепив зубами. Светящийся зайчик просвечивал сквозь кожу и дойдя до сердца осветил его ярким пламенем. Внутри все запылало огнем, искрами расходилась по венам сила к рукам, к костям и позвоночнику.
Душа была готова вспорхнуть. Он чувствовал свою мощь и невероятное бурление магии внутри. Пот проступил еще сильнее, волосы взмокли, а по жилам крыльев растеклась сила. Маленькие крылышки, которыми нельзя было пользоваться для полетов загорелись огнем и с треском костей обратились в колоссальных размеров лезвия под пять метров в размахе каждое. Корну стало тяжело их держать, и они опустились за ним гигантским серебряным шлейфом.
– НЕЛЬЗЯ ТЕРЯТЬ ВРЕМЕНИ! – закричала жрица.
Нора схватила Корна за руку и они побежали к проему, из которого было видно, как лавовая река, срываясь со скалы спадает сияющим водопадом в бурлящее безумие океана. В черную бездну с кровавым лунным бликом и белой, словно саван пеной. В лицо хлестнул дождь, который успел разыграться в их отсутствие. Порывы ветра стремились подхватить их и снести к скалам.
