Ксюшкины рассказы. Сборник рассказов
Ася Шейн
Ксюша – девочка, которая учится в четвертом классе и уже знает, кем станет, когда вырастет. Она хорошо рисует, много поет, быстро бегает, а еще – умеет быть не такой, как все.На примере Ксюшиных историй читатель узнает:– что такое любовь и дружба,– как справиться со своими страхами, ревностью и жадностью,– как пережить смерть близкого,– и как понять, что для тебя важно.
Ксюшкины рассказы
Сборник рассказов
Ася Шейн
© Ася Шейн, 2024
ISBN 978-5-0064-0265-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В ПЕСОЧНИЦЕ
Пожалуй, эта история – самое первое, что я запомнила в своей жизни.
Мне было года четыре. И обычно дети редко помнят что-то из столь раннего возраста. Но тут был особый случай.
Летом я очень любила гулять на улице. Во дворе стояли большие качели, горки, лазалки и песочница, в которой постоянно копошились малыши. Строить замки и лепить фигурки из песка – было моим самым любимым занятием.
Особенно я любила делать это с кем-то, а потом продавать куличи в вымышленном магазине на лавочке. И получать за них деньги из листьев.
В этот раз в песочнице нас было четверо. Аня, Антон и Маша стряпали куличики с помощью маленьких фигурных контейнеров и игрушечной лопатки. Я тоже разложила свои формочки в виде рыбки, ежа и слоника. А в ведре принесла немного воды, чтобы песок склеивался лучше.
Мы складывали все получившиеся пирожки рядом друг с другом. Но в какой-то момент Антон стал отодвигать все фигурки в сторону, отделяя их от своих.
Я не поняла, почему он так сделал, и пододвинула наши фигурки обратно.
Он снова молча отодвинул их. Я – вернула на место.
Тогда Антон отделил мои фигурки и столкнул их с края песочницы вниз.
– Что ты делаешь? – закричала я. Но поступить также с его фигурками не могла себе позволить. – Мы же их хотели продавать, – сказала я, сдвинув брови и строго глядя на него.
Тогда Антон (а он был больше меня в два раза) одной рукой смахнул все остальные фигурки вниз. Они упали и рассыпались.
– Вот и продавайте, – довольно сказал он и отвернулся к своим пирожкам.
Девочки смотрели на нас, приоткрыв от удивления рты, и только мотали головой туда-сюда.
Мне стало обидно, что он сломал наши куличи. И еще больше – от того, как нагло и спокойно стал играть дальше. Поэтому я схватила свой маленький контейнер и, размахнувшись, ударила его по руке.
Антон заревел от испуга и кинул мне в глаза горсть песка. Я, почти не понимая, что происходит, схватила ведерко с водой и плеснула в него. Пара капель попала ему на футболку.
В этот момент к Антону подбежала его мама и взяла на руки с криком, какая я злая девочка. А ко мне подбежала моя мама, и сказала, что так делать нельзя.
– Извинись, – потребовала она, вытаскивая меня из песочницы.
– Но он первый начал, – пролепетала я, и тихо стыдливо извинилась.
Тем временем Антон корчил мне рожи и показывал слюну, которую хотел в меня плюнуть. И которая выливалась у него изо рта. А я моргала, пытаясь справиться с песком, попавшим в глаза.
Но мама Антона все равно кричала на меня. И тогда моя мама ей ответила, что она сама со мной поговорит, и кричать на меня не надо.
Маме Антона это так не понравилось, что она пообещала подать на меня и на мою маму в суд. И только потом удалилась, по-прежнему держа его на руках.
Я тоже стала проситься домой. Играть больше не хотелось.
Мама повела меня на качели и стала раскачивать до солнышка.
– Разозлилась, да? – как бы утешающим тоном спросила она.
Я кивнула.
– Я понимаю, – сказала мама, – ты хотела играть вместе со всеми, а он хотел играть один, по-своему. И вы не договорились.
– Мам, он сломал наши куличики! – возмутилась я.
– Знаю, знаю, – мама вздохнула, – я ведь не осуждаю тебя. Все пошло не так, как ты хотела, и ты разозлилась. Это естественно и нормально. Любой бы разозлился.
Качели раскачивались медленней, и я почти доставала одной ногой до земли.
– Я тоже иногда злюсь, – сказала мама. – Знаешь, как я сильно вчера разозлилась на папу, когда он переключил мой интересный фильм на свой неинтересный футбол? Очень сильно!
Я удивилась:
– Правда? Но вы же не ругались… – заметила я.
Мама улыбнулась мне:
– А я сказала ему, что очень злюсь. А он мне тогда рассказал, что его футбол идет в прямом эфире. И это значит, что нужно посмотреть прямо сейчас. А мой фильм он нашел мне в записи, на кассете. И мы его вместе потом досмотрели.
– И ты не расстроилась? – спросила я, глядя на нее.
– Немного… Но мы нашли компромисс.
Я открыла рот, услышав незнакомое слово. Мама снова улыбнулась мне:
– Компромисс – это выход, который устраивает всех. Когда два человека понимают желания друг друга и придумывают, как сделать так, чтобы обоим было хорошо.
– Получается, и мы с Антоном должны были придумать? – задумалась я.
– Ну, вы могли попробовать. Но что точно не нужно было делать, так это драться, – мама заглянула мне в глаза.
Я кивнула.
– Надо было поговорить. Сказать ему, что ты злишься, ведь он ломает твои фигурки. И объяснить, что хотела бы играть с ним вместе.
– А если бы он не стал со мной говорить? И все равно бы сломал их? – я так расстроилась, что нижняя губа немного выступила вперед.
– Тогда ты просто перестала бы с ним играть. Хочет быть один – пусть будет один.
– Тогда он бы меня обидел, а я его – нет, – я угрюмо засопела. Мне не нравилась мысль, что кто-то может меня обижать.
– Зато я бы гордилась тобой, – мама потрепала меня по волосам. – Я бы гордилась, что у меня вырос такой умный ребенок, который может себя контролировать. А для Антона, поверь, самым худшим наказанием в жизни будет его плохой характер, если он его не исправит. И то, что у него не будет друзей. Ведь ты же не будешь дружить с тем, кто тебя обижает?
Я улыбнулась:
– Не-а.
Мама улыбнулась в ответ:
– И никто не будет.
ЖАДИНА
В один из воскресных дней к нам в гости пришла соседка баба Вера со своим внуком Лешкой.
Леша был младше меня всего на год. Поэтому все взрослые были уверены, что нам будет весело вместе, и мы непременно должны подружиться.
Однако Лешка не только был младше меня, но еще и выглядел на пять лет, ковырял пальцем в носу и постоянно молчал. А еще, делал все, что я ему скажу.
Я не знала, что он сам думает о разных вещах, и что ему нравится. Поэтому, возможно, с ним было бы легко дружить. Но почему-то – неинтересно.
