– Я думала, ты мне сейчас залепишь, – испуганно сказала она.
– Я никогда не ударю женщину. Для меня это табу.
– Уважаю. Так могут только настоящие мужчины.
Она произнесла это, словно ей приходилось испытывать побои. О. рассказывала, что ее отец был жестким и молчаливым. Однако она не говорила, что он бил ее. А случай в летнем лагере, когда ее избили подростки, вряд ли к этому относился. Ей было тринадцать. О. толкнули на железную кровать, она зацепилась ногой за острый железный угол. С передней части голени вырвалась часть мяса. С тех пор у О. огромный шрам на ноге.
Мне не нравилось, что все мои поползновения О. ограничивала петтингом в одежде. Как-то она в коротких шортах забралась на меня, расстегнув мне джинсы. Начала тереться о мой эрегированный орган в трусах. Она так извивалась, что я не удержался, кончив себе в боксеры. По идее все для этого и затевалось, однако меня это смутило. Я опасался, что она посчитает меня «скорострелом». Быстрым движением я застегнул джинсы, чтобы О. не заметила пятно на трусах, и под надуманным предлогом ушел из комнаты. С того времени я старался сдерживать себя, чтобы снова не попасть в такую ситуацию, – подавлял свое возбуждение. О. стала это замечать. Заявила, что мой член слишком мягкий и мне следует сдать анализы.
Я и сам запутался, все ли со мной нормально. В памяти всплывал случай с проституткой, когда у меня вышло лишь после усилия над собой. Я пошел к урологу. Как назло, врачом была женщина. Опершись на локоть, закрывая ладонью глаза, я рассказал, что у меня проблемы с эрекцией. Она назначила мне сдать анализ крови на гормоны и мазок на инфекции. От анализа из уретры я буквально выл, схватившись за край стола. Медработник сказала, что мужчины, бывало, падали в обморок от этой процедуры. Ужасная боль преследовала меня в течение всего дня: я мочился, стиснув зубы. Каково же было мужчинам, которые снимались в экстремальном порно с введением металлических предметов в головку члена. Через пару дней я забрал результат анализов. На листочке было подозрительно много написано с обведенными цифрами и подчеркиваниями. Врач сказала, есть подозрение на инфекцию. Назначила сдать мазок повторно, уже платно. Я переживал, что мог заразиться от единственного неудачного секса в жизни. До получения результатов не мог ни о чем думать. Забавно, что пару месяцев назад в этой больнице мы снимали сцены для фильма со мной. Искусство предсказало реальность. Я весь вечер просидел у окна в комнате, наблюдая как свежий снег превращается в слякоть. Жадно вдыхал в форточку мартовский влажный воздух. В наушниках бесконечно звучал трек Леди Гаги «Poker Face (Jodi Den Broeder Remix)». Мне надо было держать все переживания в себе, чтобы никто не узнал об этом.
Через три дня пришел результат – никаких инфекций у меня нет. Я понял, что это больница бессовестно зарабатывала на повторных платных анализах. Результаты на гормоны были очень хорошими. Тестостерон намного выше нормы. Уролог сказала, с такими показателями я в ее помощи не нуждаюсь. Предложила обратиться к психологу. Я вежливо отказался.
Придя в комнату к О., радостно сообщил ей новости. Повернул ее лицом к столу, нагнул и раздвинул ноги. Дал ей почувствовать между ягодиц свою твердость. Она просила, чтобы я долбил ее сзади в одежде. О. возбуждалась, когда пристраивались к ее попе.
В чем же была моя проблема, спросила она. Я сказал, что поначалу еще недостаточно уверенно с ней себя чувствовал и боялся ее негативного мнения из-за того случая, когда эякулировал от одного лишь трения. Она ответила, что стерла тогда о трусы всю промежность, поэтому мои переживания были беспочвенны.
– В сексе не должно быть недомолвок. Главное – открытость. Надо все обсуждать, – объяснила она.
Она спросила, сколько у меня было партнерш. Одна. В каких позах я занимался с ней сексом? Мне не хотелось говорить о реальном случае, пришлось подыграть. О. стало очевидно, что я преувеличиваю. Однако она не стала подвергать сомнению, что у меня кто-то был.
О. высылала мне по MMS свои полуобнаженные фотографии. Одну из них сделала в душе, прикрыв полотенцем лишь грудь. Я понял по фото, на каком она этаже. Душевые кабины были на пяти этажах. Хотел сделать сюрприз, встретив ее, но она очень долго мылась. Не дождавшись, я пошел обратно по коридору. Вдруг услышал, как открылась дверь душевой. Я инстинктивно нырнул к аварийному выходу. Когда О. проходила мимо, я окликнул ее. Она не ожидала и очень испугалась. О. и без того периодически заикалась, потому что в детстве ее сильно напугала собака. Она выругалась, что я ее караулю, и ушла в ужасе. В итоге сюрприз превратился в нелепый розыгрыш. После этого наше общение то и дело сопровождалось мелкими нападками. Я ничего специально больше не делал, но у О. могло резко меняться настроение. Если в столовой давали невкусную еду, гнев срывался на мне. Если на паре она не успевала записывать лекцию, то смотрела в мой конспект и злилась, что у меня отвратительный почерк. А еще ей надо было решать вопросы с наследством.
Перед отъездом О. сказала, что хочет сапфиры. И добавила: если к ее приезду камней не будет, она не станет воспринимать меня как своего молодого человека. О. это произнесла спокойным голосом, будто не шутит. Однако я уже выучил одну из ее любимых присказок: «В каждой шутке есть доля правды».
Пока О. не было, я обошел много ювелирных магазинов. В одном увидел основательные золотые сережки с крупными темно-синими сапфирами. Потратил зарплату за два месяца.
Как только О. вернулась, я вошел к ней в комнату со спрятанными за спиной руками. Сел перед ее кроватью, показав красную бархатную коробочку.
– Илья, я тебя прошу, не делать глупостей. Не надо сейчас мне ничего предлагать. Ты же знаешь, что я ответила бывшему, – испуганно сказала она.
Я открыл коробочку, и она успокоилась. Взяла серьги и стала разглядывать на свету.
– Илюш, зачем ты? Столько денег наверняка отдал! – с восхищением говорила она.
– Ты же сама сказала, что без сапфиров никак, – улыбаясь ответил я.
– Да я не всерьез, – она разглядывала в зеркало свое лицо в обрамлении камней. – Видно, что мужчина выбирал. Массивные такие, и камни крупные.
Она носила эти серьги каждый день не снимая. Специально забирала за уши волосы, чтобы остальные их видели. Я раздумывал, чем бы еще ее удивить. Решил на внутреннем дворе, куда выходили ее окна, нарисовать большое сердце, а сверху подписать: «Для моей Лапы». Подумал организовать все это во время майских праздников, когда будет меньше свидетелей. Чтобы сердце получилось ровным, я расчертил на листочке макет из нескольких квадратов, которые планировал перенести на землю.
Первого мая пошел снег, второго и третьего было сыро. Мне нужна была лишь сухая погода. По прогнозу на ночь с восьмого на девятое мая мне выпадал хороший шанс. Однако между праздниками мы поссорились из-за пустяка. Вдогонку О. отправила мне несколько сообщений «Чтоб ты здох». Она специально писала через «з», снимая с себя ответственность на случай, если я вдруг на самом деле умру.
Мне не хотелось из-за ссоры отступать от намеченного плана. Вечером восьмого я взял с батареи полутораметровую железку, чтобы использовать как линейку. Спустился на задний двор и начал рисовать мелом квадраты. Меня заметила девушка со студенческого телевидения. Спросила, для фильма ли я это делаю. Приятно, когда люди в вопросе подсказывают ответ.
В четыре часа ночи я собирался выйти из общежития. Это время казалось самым подходящим. В темноте меня бы никто не заметил из окон. К тому же все бы уже спали. Я пытался подремать перед делом, но от волнения не мог заснуть. Взял свою большую сумку, будто бы собрался на ранний поезд. Проснувшийся охранник открыл мне дверь. Я выждал около двадцати минут, чтобы он снова заснул.
Быстрыми движениями я начертил контуры рисунка в квадратах, а потом начал закрашивать красной краской. У верхнего уголка сердца понял, что краски не хватит, – пришлось закрасить широкой кистью только контур рисунка. Потом оранжевой краской над изображением написал «Лапа 8)». Я по привычке, как в СМС, сделал восьмерку вертикальной, а ведь мог повернуть ее, чтобы получился смайлик.
В половине шестого неожиданно вышел охранник с разнорабочим Тагиром. Раздался трехэтажный мат. Наконец они присмотрелись ко мне.
– Это наш студент, я его знаю, – сказал Тагир.
– Ты чего тут устроил?! – орал охранник.
– Это просто послание для девушки, – испуганно оправдался я.
– А подойти к ней не пробовал? Сказал бы, что она тебе нравится. Зачем вандализмом-то заниматься? Кто теперь это убирать будет? – недоумевал он.
– Я сейчас уйду, только не говорите никому. Меня из общежития могут выгнать, если узнают. Мне тогда жить негде будет, – умоляюще говорил я.
– А раньше чем ты думал? – злорадствовал охранник.
– Да отпусти его. Он же молодой еще, пусть идет, – убеждал его Тагир.
Охранник требовал выбросить кисти и краску в контейнер для мусора и возвращаться в комнату. Когда я стоял у лифта, он попрекал меня, что разбудил его в четыре часа ночи ради такой глупости.
С чувством исполненного долга я лег в постель и мгновенно отключился. Через два часа позвонила мама. Она отдала машину на техобслуживание и предложила встретиться. Мы гуляли по пустынной набережной. Машины вокруг не ездили – центр был перекрыт для праздничного парада. Вдалеке стояла военная техника. Я попросил у мамы телефон, чтобы отправить О. сообщение. Послания с моего номера она не видела, потому что заблокировала меня. Я попросил выглянуть ее в окно. Она написала на мой номер, что видела. Никаких восторгов не последовало.
Вернувшись в общежитие, я первым делом зашел к ней. Она делала вид, что чем-то занята.
– Это для тебя… за окном. Что скажешь? – начал я разговор.
– Почему у сердца только угол закрашен? Краски, что ли, не хватило?
– Да, не рассчитал немного, – совестливо ответил я.
– Снизу линия кривой вышла. Будто неуверенной рукой делал.
– Второпях не так просто все сделать идеально.
Этот диалог звучал так, будто я оправдываюсь за свой сюрприз.
– Тебе не кажется странным, что мы на днях вдрызг разругались, а ты еще не извинился?
Я не понимал, почему она не хотела принимать мои действия в качестве извинения.
Через несколько дней мы с друзьями пошли на дикий пляж отмечать мое девятнадцатилетие. Ж. замариновал мясо и пожарил шашлыки. Я загорал, пока остальные организовывали застолье. Мы взяли с собой камеру со студии, чтобы снять несколько фрагментов для фильма. Я немного поел и сбежал.
Мне надо было переодеться перед встречей с О. – мы собирались отпраздновать вдвоем. Она просила встретить ее в центре. У нее в руках был большой темный пакет: не успела упаковать мой подарок и поэтому отказывалась его дарить. Я сказал, что для меня оформление неважно, однако О. оставалась непреклонна. Вообще я ей намекал, что главный подарок хотел бы получить полностью без обертки, в своей естественной натуральной красоте. После ресторана мы вернулись к ней в комнату. Я надеялся, что сейчас самое время. Обнимал ее, опуская руки на ягодицы, но она оттолкнула меня. Я встал у окна в полном непонимании. Она легла на кровать, повернувшись лицом к стене.
– Почему даже в мой день рождения у нас нет секса? Неужели я настолько отталкивающий? – возмутился я.
– Не поэтому. Ты мне еще с первого курса нравился.
– Ты до сих пор любишь своего бывшего?
– Нас давно связывают только воспоминания.
– Так в чем тогда дело?
– Я еще девственница, – скромно сказала она.
В такое трудно было поверить. Я спросил, как же она тогда проводила время с Владом. Она ответила, что были только петтинг и оральный секс.
– Моя мама была очень строгая в этом плане. Она считала, что секс до свадьбы недопустим. Постоянно узнавала, сплю ли я со своими молодыми людьми. Я отвечала, что до свадьбы не собираюсь этого делать. И когда ее не стало, я решила сдержать слово.
Я смотрел в окно на закат, пытаясь осознать все это.
– Я понимаю, что для тебя это важно. Твое тело – твой храм. Но я не смогу быть с тобой без секса. Я не представляю полноценных отношений без него.
Ей нечего было ответить. Тогда я предложил альтернативу:
– Если будет анальный и оральный секс, то тогда еще ладно. Что скажешь?
– Анальный я не пробовала.
– Значит, ты готова на такие условия?
– Я возбудилась, иди сюда.
Я залез к ней под покрывало. Нежно начал ее целовать. Ей не понравилась такая деликатность. Она хотела, чтобы я взял ее решительно. Обиделась, что я упустил момент, и прогнала меня.
Через несколько дней я повел ее в ресторан. Намекал, что было бы здорово заняться обещанным. Ее раздражала моя настойчивость. О. говорила, что не готова. После сытного ужина мы решили пойти гулять, но, когда нам принесли счет, я понял, что у меня не хватает наличных. Расплатиться картой тоже не получилось – на ней оставалось меньше требуемого. Однако если бы я снял деньги и добавил к имеющимся наличным, то смог бы оплатить наш ужин. Я сказал О., что поищу поблизости банкомат. Однако он оказался достаточно далеко. Обратно я бежал, чтобы она не томилась без меня. Расплатился и, не дожидаясь сдачи, решил зайти в туалет умыться, поскольку запыхался от быстрого бега. Попросил О. еще немного подождать. Когда я вышел, ее не было ни в помещении, ни на улице. Я решил, что она тоже зашла попудрить носик. Через десять минут набрал ее номер. Оказалось, она давно ушла к метро, думая, что я пойду следом.
– Я сейчас догоню тебя, – сказал. А в ответ услышал рассерженный голос О.:
– Весь вечер приходится тебя ждать. Если ты такой тупой, что проводить даже не можешь, я справлюсь сама.
Я решил попробовать ее нагнать. Засек время и пустился бежать. Затея соревноваться в скорости с метро была абсурдна. Однако я чувствовал, что смогу нагнать О. у самого входа в общежитие. Не хотел позволить ей вернуться одной. Задыхаясь, я стоял перед общежитием. Думал, что опоздал. Взял в своей комнате полотенце, чтобы вытереть ручьи пота, и отправился к ней в комнату. Ее дверь была закрыта. Я постучал – тишина. Через несколько секунд О. вышла из лифта с пакетом продуктов.
– Уходи. Ты и так меня сегодня опозорил в ресторане, – начала она, едва увидела меня. – Неужели не мог заранее деньги снять с карты? Все видели, как мой парень сбежал. А когда вернулся, на кого ты был похож? Весь красный, потный. У тебя вообще есть достоинство?
– А что я должен был делать в этой ситуации? Я же мчался как мог, чтобы не заставлять тебя ждать!
– Чтобы потом пропасть в туалете? Мужики, курившие у ресторана, поглядывали на меня с вопросом в глазах – почему я стою одна у входа. Вот я и пошла к метро, чтобы не приставали.
– А позвонить нельзя было?
– А самому-то не ясно, в какую сторону я могла пойти?
– Я думал, ты в туалете.
– В туалете дольше тебя? Не смеши меня.
– Как можно было испортить такой вечер? Знаешь, я хотел отвезти тебя в Париж, все бросить к твоим ногам, а ты просто не можешь мне дать. Мы с тобой уже два года вместе. Понятно, что ты не берешь в расчет первый курс, но по факту я тебя вижу каждый день.
– Я тебе ничего не должна. Иди в душ, а то пахнешь как псина.
– Всю жизнь мне не везет с сексом. Сейчас уже могу честно тебе сказать – терять нечего. Не было у меня никакой девушки, только уродливая проститутка. Ты меня даже видела в тот день год назад. Я стоял у входа в общагу разодетый.
– Я помню. Ты тогда проститутку заказал? – удивилась она.
– Да. Один никчемный раз, после которого вообще ничего не хотелось. Я тебе все честно выложил, а ты уж решай – общаться тебе со мной после этого или нет.
На следующий день О. после занятий позвала меня к себе. Она сказала, что ее не смущает мое откровение. Она, наоборот, рада, что я рассказал ей правду. Потом протянула мне что-то большое и плоское в подарочной упаковке. Я хотел открыть дома, но она настояла, чтобы посмотрел при ней. Я развернул бумагу. Вышитая картина в рамке из темного дерева: волк с волчицей под луной. Снизу в инициалы О. было ловко вписано (точнее, вышито) число 13 нитками чуть более яркого оттенка. На первом курсе я читал ей свою поэму. Иногда посылал MMS с изображениями верных друг другу волков. Эта созданная ее руками картина стала самым личным подарком, который я когда-либо получал.
– Он больше не один, теперь у него есть пара, – сказала она.
* * *
Еще зимой я подал заявку на участие в конкурсе молодежных короткометражных проектов, который устраивала администрация города. Меня попросили предоставить фильм для отборочного жюри. Я принес диск, приложив к нему пояснения по поводу сюжета. В мае куратор мероприятия сообщила, что фильм стал участником основного конкурса. Его планировали показать вместе с другими работами на большом экране в кинотеатре дворца культуры. С. не захотел пропускать занятия ради показа, а я решил сходить.
Полный зал зрителей. Журналисты. Во время показа конкурсных фильмов я понял, что не вписываюсь в формат. Это были любительские истории из жизни школьников, наподобие «Ералаша». Лишь одна работа в стиле мокьюментари[2 - Мокьюментари (от англ. to mock – «подделывать» или «издеваться» и documentary – «документальный») – жанр игрового кино, который имитирует документальную съемку, а также использует фальсификацию и мистификацию.] выглядела любопытной. Она рассказывала о ребенке, интересовавшимся изобретениями деда, который оказался древним волшебником.
Когда включили наш фильм о расщеплении личности у больного СПИДом студента, зал замолчал. Я сидел в среднем ряду и следил за реакцией публики. Мне доставляло несравненное удовольствие, что мое творение показывают в настоящем кинотеатре перед полным залом. Фильм закончился, и раздались аплодисменты. Однако при появлении в титрах других фрагментов съемок под музыку Виктора Цоя снова наступила тишина, словно зрители хотели увидеть продолжение истории.
После мероприятия ко мне подошли несколько человек и сказали, что этот фильм очень необычный, а концовка берет за душу.
Большую часть призов взял фильм о волшебном деде. Свой приз и я получил – показ на большом экране.
До завершения съемок нашего полного метра оставался всего один день. Нам нужен был проливной летний дождь. Мы сверились с прогнозом и были наготове. Едва хлынул ливень, мы быстро вышли из метро и сняли одни из лучших кадров. Весь отснятый материал превысил тридцать часов. Мы уже утомились от проекта, длившегося без малого год. С. сказал, что за лето соберет черновую версию фильма.
* * *
Сессия, завершающая второй курс, для меня стала успешной, а вот для О. нет. Один из предметов у нас вела надменная преподавательница, которая не интересовалась студентами. За год она никого в группе не запомнила по фамилии. Ей было безразлично, как мы проявляли себя в течение года. В итоге экзамен я написал хорошо, а О. удовлетворительно. Ей не хватило одного балла до четверки. Преподавательница заполнила ведомость не моргнув глазом. Проигнорировала все старания О. в течение семестра.
О. срывалась на мне, высказывая, что жизнь несправедлива, потому что дуракам незаслуженно везет. Меня огорчало, что она принижает мои достижения, и все-таки я попробовал изменить ситуацию. Объяснил преподавательнице, что О. сирота и лишится стипендии из-за удовлетворительной оценки. Та сказала – надо было раньше предупредить. На ее столе лежали незаполненные зачетки и ведомость. Я с презрением посмотрел на взрослого человека, которому из лени не хотелось заново заполнить листок.
Я рассказал О., что пытался помочь. Через неделю она свыклась с мыслью, что диплом будет не красным, и выдохнула: больше не надо стремиться лишь к отличным оценкам.
Настали последние июньские дни. Мы с О. гуляли на закате по смотровой площадке небоскреба. Она игриво от меня убегала, а я ее догонял. Я посадил ее к себе на колени и сказал, что люблю, крепко обняв. Не отпускал ее, пока у меня не затекли ноги.
Наши интимные отношения развивались. Оральный секс был бесподобен. Ей доставляло удовольствие ублажать меня. Она любила определять по вкусу спермы, какой рацион у меня был накануне. Я был без ума от ее промежности. Целовал бедра, теплым дыханием заставлял раскрываться ее половые губы, как цветок. Она захватывала мои волосы на затылке и, крепко сжимая их в кулаке, задавала темп моему языку. С другим же видом секса все было в зачаточной стадии. Мы начали практиковать его в позе сзади. Она могла расслаблять свой сфинктер до полного раскрытия, чем меня приятно удивила. Однако, когда я начинал двигаться, ее подташнивало. Она сразу хотела в туалет.
Перед отъездом из общежития я еще раз решил попробовать заняться с ней анальным сексом. Она уклонялась, кокетливо просила не делать этого. Я думал, она играет. О. раньше четко давала знать, когда не хочет. Тем более она не сопротивлялась. Я вошел в нее и легкими поступательными движениями проникал все глубже. А потом неожиданно увидел ее слезы и сразу же остановился. Я не понимал, почему она заняла роль безропотной жертвы.
В туалете я вымыл испачкавшийся член. «Я тебе говорила – не надо. Там не свободно», – стыдясь сказала она, когда я вернулся. Пришлось успокаивать ее: ничего страшного не произошло. Однако я переживал, что причинил ей боль, да еще перед нашим долгим расставанием на лето.
* * *
За пару месяцев я решил привести себя в форму. Приметил у деда в огороде толстый металлический прут. Попросил приварить к нему арматуру в равном соотношении на каждый край. Вышла штанга на 45 килограммов. Первые две недели я занимался с этим весом, а потом попросил деда приварить еще 20 килограммов. Я с раннего утра занимался спортом. Отжимался, бегал, подтягивался. К концу дня у меня совсем не было сил.
Вечерами О. любила поговорить – могла провисеть на трубке несколько часов. Ей часто хотелось секса по телефону. Мне не очень нравилось такое, но я ей подыгрывал. Она заводилась от этих разговоров. Мне приходилось ждать, пока все лягут спать в квартире, или спиной подпирать дверь, чтобы никто не застал меня за этим делом.
Как-то она сказала, что скучает по времени, когда я дарил ей цветы. Я срисовал постер с обложки DVD-диска с проходным фильмом «Я знаю, кто убил меня» (в главной роли Линдси Лохан), на котором была изображена пышная синяя роза. Рисунок я снабдил подписью: «Для моей Лапы». Сфотографировал и отправил по MMS. О. была впечатлена больше, чем изображением на асфальте, хотя и признавала, что ей приятно видеть его из окна. Она понимала – мое сердце принадлежит ей. Буквально.
