Анна Дашевская "Рукопись, найденная в Выдропужске"

– Немножко. Да ладно, я так тебе рада, что прощу даже это!

Шагнула вперёд и обняла её.

Ничего уютного, что мерещится при слове «тётушка», в ней не было: жилистая высокая фигура, загорелое лицо, чёрные волосы с проседью, стянутые в растрепавшуюся «гульку», руки с изрядными мозолями… Мне много раз говорили, что мы очень похожи, но я лишь посмеивалась, пока однажды не подошла с Ядвигой вместе к зеркалу и не увидела – да, похожи. И не только немаленьким ростом и сухощавым сложением, но и глазами, светло-серых, холодных, как дымчатый кварц, овалом лица, даже складкой губ.

Ядвига вернулась к потрошению своего рюкзака, поясняя при этом:

– Ты понимаешь, программу пришло свернуть на три дня раньше – так полило, что в раскопе плавать можно было. Я-то думала, несколько дней потом провести на море, даже и коллегу симпатичного присмотрела для компании, мадьяра. Но он оказался просто удивительным занудой! А тут подвернулись билеты по хорошей цене, ну, я и рванула домой.

– Вот и славно! Правда, еды никакой особо нету…

Тётушка прервала меня фырканьем.

– А там нас, конечно, только фуа-гра и кормили! Правда, на пиццу я ещё долго смотреть не захочу. Ладно, иди спать, я сейчас сыры всякие в холодильник суну, душ приму и тоже лягу. Завтра поговорим.

– Не поговорим, – я зевнула. – Мне с утра в Калугу пилить, так что вернусь, скорее всего, к ночи.

– Добыча? – она посмотрела с интересом.

– А бог его знает, наследники какого-то коллекционера библиотеку продают. Может быть и интересно, а может оказаться сущая ерунда…

***

Наверное, гипотетический читатель этих записок уже догадался, что мы с тётушкой, Ядвигой Феликсовной Гонсовской, живём в одной квартире. Нам не тесно, квартира осталась ещё от моего прадеда, известного на всю Москву хирурга, и была рассчитана на его потребности.

Ядвига – двоюродная сестра моей мамы, и так уж получилось, что она единственная моя кровная родственница. Единственная, мне известная, потому что о родне моего отца я не знаю практически ничего, кроме того, что приехал он из небольшого городка за Уралом, поступил в университет на химфак, через два года после окончания защитил кандидатскую диссертацию, через пять стал заведующим лабораторией в крупном НИИ и уже почти закончил докторскую, а потом… потом вместе с мамой отправился на машине в Питер.

Впрочем, об этом я уже говорила.

Так вот, когда это произошло, Ядвига приехала ко мне сразу. Собственно, она занималась похоронами и всем прочим, потому что я мало что соображала в те дни. А когда я рассталась с мужем и вернулась домой, в Москву, именно тётушка меня поддержала, вытянула из паршивого состояния, в котором я пребывала уже не первую неделю. В конце концов мы решили съехаться – куда мне одной такие хоромы? – а её квартиру сдать. Мало ли что? Запас карман не тянет.

Вернулась Ядвига Феликсовна из Италии, с раскопок где-то в Кампании, неподалеку от Пестума. Там, как я поняла, собралась большая международная команда археологов, увлечённо нарушавшая покой всех тех, кто жил и умирал в этих местах две с лишним тысячи лет назад.

Что же, я считаю, мне изрядно повезло в том, что тётушку интересует ещё что-то или кто-то помимо этрусков. Например, я…

***

Книги в библиотеке покойника были… неоднозначные.

Во-первых, он интересовался в первую очередь Смутным временем, а более всего Лжедимитрием II, которого калужане поддерживали изо всех сил. Во-вторых, он был большим поклонником теорий господина Фоменко, то есть, подлинного царского происхождения Лжедимитрия I, который не был убит во время боярского бунта и автоматически стал новым претендентом, Лжедимитрием II.

Вас не укачало? Меня так почти сразу, поэтому «Новую хронологию Руси» и прочие творения я сразу отложила в сторону. Вообще современные исторические сочинения, если это не Лихачёв, не Лосев и не Юрий Афанасьев, меня… смущают, так скажем. Ну, или я просто не специалист. Так что забираем всё, и пусть босс сам разбирается с теми экземплярами, которые вызвали у меня сомнения. У него ведь и на фоменковщину, наверное, найдётся покупатель?

Работали мы по традиционному методу: ребята диктовали, а я в специальной каталожной программе сразу записывала книги по рубрикам и категориям, указывая автора, название, год и место издания, ISBN, если таковой у книги был, и состояние тома. Впрочем, покойный коллекционер явно был большим аккуратистом, и потрёпанных томиков было очень мало.

Наследники, толстая тётка и её муж, с трудом различимый в тени жены, какое-то время терпеливо ждали, пока мы снимали книги с полок и каталогизировали. Сперва им было чем заняться: они копались в спальне, что-то обсуждая визгливыми голосами, потом переместились на кухню и громко хлопали дверцами шкафов.

– Во дают, – сказал Сергей со сложной смесью брезгливости и восхищения в голосе. – Ты была на той кухне? Он, по-моему, там только чай и пил, там и нет почти ничего. Чего ищут, спрашивается?

И он покрутил головой.

– Брильянты в коробке с крупой, – предположил Лёлик. – И парочку альдин2) в духовке.

________

2) Альдины – издания венецианских типографов 15 – 16 вв.: Альда Мануция, его сына Паоло, внука Альда младшего и тестя Андреа Торрезанского. Первые книги Альда, по традиции раннего книгопечатания, были большого формата ин-фолио. Занявшись печатанием латинских классиков, Мануций первым придумал издать серию карманных книг. Эти «маленькие альдины» формата ин-октаво (одна восьмая), собственно, и прославили издательство Альда. Альдины характеризуются форматом ин-октаво, переплетом из тисненой золотом кожи, издательской маркой (дельфин, обвивающий якорь). Впервые применен курсив. Издавались преимущественно произведения классиков античной литературы и гуманистов эпохи Возрождения. Всего вышло свыше 1100 альдин.

– До альдин мы точно не доросли, – вздохнул коллега Сергея…

Вспомнила, Антон его зовут! Мне даже легче стало, очень я не люблю разговаривать с человеком, имя которого потерялось.

– Ну что, не пора ли нам рассчитаться? – раздался голос у меня за спиной. – Молодой человек, сколько вы нам заплатите?

Ага, тётка решила, что главный – Сергей, у него плечи широкие и голос грубый, и вообще, он мужчина. Но он пожал плечами и жестом переадресовал вопрос ко мне. Я развернулась к наследнице и ответила:

– Не пора.

– Да вы два часа уже возитесь!

– И ещё часа три провозимся, – меланхолически ответил Лёлик. – Дело-то серьёзное! Не, если желаете, есть другие варианты…

– Какие? – живо спросила тётка.

Мы с Лёликом переглянулись, и я сказала:

– Мы можем сейчас просто собраться и уехать. Не такие тут раритеты, чтобы за них биться насмерть, так, обычная неплохая библиотека. Ну, чуть лучше обычной. Только имейте в виду, о вашей недоговороспособности мы сообщим всем заинтересованным лицам, так что других покупателей вы в столице не найдёте. А здесь, в Калуге… – я пожала плечами.

Судя по тому, как вытянулось лицо наследницы, продать библиотеку местным любителям они уже пытались.

– А второй вариант какой? – спросила она.

Роли у нас были давно расписаны, поэтому ответил Сергей.

– Мы можем заплатить вам… Сколько, Алёна? Тысяч сто пятьдесят? – дождался моего кивка и развёл руками. – Вот видите, Галина Ивановна, зато через полчаса нас здесь уже не будет.

– Это ма-ало… – протянула женщина. – Да нет, да как же, а вот это?

Она безошибочно вытянула из шкафа толстый том формата ин-кварто 3) в коричневом кожаном переплёте с золотым тиснением. На корешке были проставлены цифры 4-6, а вот надпись я разобрать не смогла, так она неудобно держала книгу.

________

3) Ин-ква?рто (лат. in quarto «в четвёртую часть листа», «в четвёртку» от лат. quartus «четвёртый») – полиграфический термин, обозначающий размер страницы в одну четверть типографского листа, краткие обозначения – 4° и 4to. На одном листе при этом помещается 4 листа (8 страниц) книги. Размеры страницы составляют 24,15 ? 30,5 см. Термин также может относиться к печатным изданиям такого формата.

– Что это?

– Я читала в интернете, что один такой том стоит тысяч пятьдесят!

– Дайте глянуть! – Лёлик требовательно протянул руку, ноздри его зашевелились.

– Перчатки! – одёрнула я напарника.

– Да, конечно…

Осторожно взял книгу, он открыл титульный лист и прочёл:

– Карамзин, «История государства Российского». Ну что же, у любого более или менее серьёзного историка такая книга должна быть в шкафу.

– А год-то посмотри, год какой! – потребовала Галина Ивановна.

– Шестое издание, – пожал плечами Лёлик. – Тысяча восемьсот пятьдесят первый год, издание Смирдина. Переплёт современный, соединены по два тома… – перелистал страницы, бережно их переворачивая. – Здесь пожелтение бумаги… «Лисьи пятна» есть… По обрезу небольшое чернильное пятно… Только один том?

– Не-ет, десять, кажется, – ответила тётка с сомнением. – Вон, целую полку в шкафу занимают!

– Двенадцать, – неожиданным басом подсказал её муж, о котором все уже, кажется, забыли. – Основные тома сплетены по два, а примечания по три.

В общем, нашлись и следы от жучка, и мытые от плесени страницы, и другие мелкие, но обидные дефекты, снижающие цену. Наконец Лёлик отложил последнюю книгу, медленно стянул с пальцев перчатки и немигающим взглядом уставился на Галину Ивановну.

– Ну так что? – заёрзала она.

– Нам нужно посоветоваться, – сказала я твёрдо. – Идём, счастье моё, побеседуем.

Мы с Лёликом вышли во двор. Дом был старой постройки, кирпичный, оштукатуренный и выкрашенный в желтовато-розовый цвет. Он представлял собой четырёхэтажную букву «П», внутри которой цвели незамысловатые бархатцы, настурции и ипомеи, в центре же каждой из трёх клумб гордо возвышался куст гортензии с огромными шарами соцветий. В центре меж клумб стояли три скамейки. Мы сели на одну из них, я огляделась – двор был пуст, только в одном из окон первого этажа за нами внимательно наблюдала трёхцветная кошка.

– Что скажешь? – спросила я.

Лёлик потёр кончик носа.

– Что касается Карамзина, то тут более или менее ясно. Ровно такое же издание я видел в аукционе Литфонда года полтора назад, может, даже и это самое, можно сверить по повреждениям.

– И что?

– И куплено оно было за триста тысяч. Без торгов, единственный покупатель.

– Триста тысяч два года назад и сейчас – это разные деньги, – заметила я справедливости ради. – Но предположим, что так.

– Я бы предложил им поллимона за всё и поднял на сотку после торговли.

– Соглашусь. Так и сделаем. Найди только картинку с аукциона.

Пока Лёлик искал в телефоне картинку, я набрала боссу.

– Артур Давидович, мы посмотрели библиотеку. Берём примерно три сотни томов, остальное Сергею.

– Что-то ценное есть?

– Шестое издание Карамзина в современном переплёте. Предложу пятьсот, подниму до шести сотен.

– Шестое? – босс хмыкнул. – С чернильным пятном на обрезе четвёртого тома?

– Ага.

– Ты не поверишь, только ко мне в руки оно возвращается третий раз. Ладно, бери, бог троицу любит, сумму подтверждаю. Вот что скажи, – тон его голоса резко изменился. – Тайник нашли?

– Тайни-ик? Даже и не искали.

– Я же сказал!..

– Нет, Артур Давидович, – перебила я его. – Не сказали, только подумали. Но, видимо, недостаточно громко, чтобы я услышала. Так что за тайник, где может быть и что в нём предположительно хранится?

– Переписка, Алёна. Переписка Аргунова 4) с Чевакинским за пятидесятый – пятьдесят второй год.

________

4) Фёдор Семёнович Аргуно?в (1733 – ок. 1768) – один из представителей семьи Аргуновых, одарённых художников и архитекторов.

О жизни Аргунова известно очень мало. Вероятно, он учился у С. И. Чевакинского. Все члены семьи были крепостными Шереметевых. Аргунов был одним из зодчих дома Шереметева на Фонтанке в Петербурге. Автор ряда живописных построек в Кусково под Москвой: кухонный флигель, павильон «Грот», каменная оранжерея.

– Ладно, Аргунов – слышала, – проговорила я медленно. – Крепостной архитектор, всякое такое. А вот Чевакинский – это кто?

– Савва Иванович Чевакинский тоже архитектор. Вернее, не так, не тоже: он был учителем в том числе Аргунова, совершенно великолепным мастером! Елизаветинское барокко, восемнадцатый век, главный архитектор Адмиралтейств-коллегии, представляешь?

– Нет, – сказала я честно. – На кой ляд Адмиралтейству архитектор, им кораблестроитель нужен? Впрочем, неважно, переписка, я поняла. Большая пачка?

– Не знаю. И где искать – тоже не представляю себе, помимо стандартных мест просмотрите книжные шкафы, там могут быть хитрые полки…

– Ага, и задние стенки. Только тут наследники торчат, куда б их деть?

В ответ раздался смешок.

– Бдят?

– Как совы бессонные, – подтвердила я.

– Сейчас что-нибудь придумаем. Пакуйтесь потихоньку и ждите неожиданностей.

Мы с Лёликом вернулись в квартиру. Наследница, видно, истомилась в ожидании, потому что выскочила в прихожую едва ли не раньше, чем я успела войти.

– Ну что? Сколько заплатите? – спросила она с требовательным подобострастием.

– Пойдёмте, Галина Ивановна, поговорим.

Войдя в комнату, я внимательно посмотрела на Сергея. Тот едва заметно кивнул и тронул указательным пальцем мочку уха. Ага, значит, спорили супруги, сколько просить. Вот эту трещинку между ними надо найти и расширить, потому что переплачивать я не намерена.

Села в кресло, положила ногу на ногу и жестом предложила наследнице сесть напротив.

– Итак, вот что я вам, Галина Ивановна, могу предложить…

Подробно изложив всё, что мы заранее проговорили с Лёликом, я откинулась на спинку кресла и посмотрела на женщину и на её мужа, тот стоял за спиной жены, его рука лежала на её левом плече. Вот ладонь сжалась и тут же отпустила. Галина Ивановна выдохнула и спросила: