Светлана Багрянцева "Идеальный донор 2"

– Конечно. Идём.

– Эй, куда? Ты меня одного оставить хочешь? – возмущённо спросил отчим.

– Не злись, Георгий. Девочке сейчас женская компания нужна. А ты отпросись на работе на пару дней, тебе положено. Позови друга, да выпей с ним. Мужики всегда горе водкой заливают, – ответила Екатерина и повела меня в подъезд.

Соседка была старше мамы на десять лет. У неё взрослый сын, который с женой и детьми живёт отдельно. Она накормила меня, потом постелила на диване в зале.

Спать было рано, но и телевизор смотреть не то время. Я легла на диван. Она села в кресло, и мы стали вспоминать маму. Каким она была добрым и светлым человеком.

– Приду на похороны обязательно. Потом помянем у вас дома. Ты зайди на её работу. Возможно, помощь дадут. От государства что-то положено в качестве компенсации, – подсказала тётя Катя.

– Этим, наверное, муж должен заниматься. Ну, всякие там компенсации оформлять. На работу загляну. Маму там уважали и помогут обязательно. Она десять лет в одном магазине отработала. Квартиру продали. Куда я теперь? Жора так дом и не продал. Когда ехали с ритуального центра, я спросила. Он ответил, что сделка сорвалась, покупатель отказался. Он был единственным, кто планировал купить.

– Что ещё за странности с квартирой? Любочка мне ничего не говорила об этом, – удивлённо произнесла тётя Катя, округляя глаза.

Я рассказала, как Жорик попал на деньги, а мы ради него жильё продали. Он обещал всё вернуть.

– Эх, Любочка, наивная ты душа. С чего он отдаст? Георгий не соврал. Есть у него дом в деревне. В наследство его матери от бабки достался, а потом и к нему всё перешло. Дом деревянный и старый. Постройка начала двадцатого века. Лида мне сама говорила, что разваливается весь, а ремонт делать дорого, да и не за чем. В Ракушино пятнадцать жилых домов осталось, и во всех древние старики век свой доживают. А сейчас и того меньше поди. Лида пока живая была, огород там сажала. Жорка бросил всё. Как с зоны вернулся, сказал, что в земле ковыряться не намерен, да и магазин под боком. Вот так-то. Если бы и продал он этот участок, то тысяч за тридцать, не больше. Кому он нужен в глухомани, где и автобус теперь два раза в день ходит? – поведала соседка.

Я ужаснулась. Получается, фиг мне, а не возврат долга. К тому же упырь теперь скажет, что не при делах. Моё слово против его. Ни расписок, ни свидетелей. Видимо, он попросил маму молчать. Юлька в курсе всего. Сомневаюсь, что её родители разрешат влезать в такие дела.

– Ты в полицию сходи. Мало ли. От Жоры всего ожидать можно, бывший уголовник всё же, – посоветовала соседка.

– Вы правы, нужно им обо всём рассказать, – ответила я решительно.

Глава 7

Асият

К удивлению, отчим не стал звать друзей и бухать. Утром я зашла в квартиру. Он готовил яичницу на плите.

– Привет. Если есть хочешь – сама готовь. Я на одного сделал. В полицию вызвали, уеду сейчас ненадолго, – буркнул Жора.

– Привет. Спасибо. Меня соседка накормила. Пойду к себе.

На этом наше общение закончилось. Я выходила из комнаты только в туалет. Ещё взяла на кухне пачку пряников и коробку сока. Странно, но отчим меня не тревожил. Не заставлял готовить. Я слышала, как приходил курьер с пиццей, но меня Жора кушать не позвал.

Легла спать рано. Проснулась от грохота дверей. Отчим тарабанил и орал, чтобы я, ленивая тварь, поднимала попу с кровати.

Время шесть утра. В похоронное агентство ехать к двенадцати. Просто упырь захотел, чтобы я приготовила поминки. Он пригласил пару своих друзей. Ещё тётя Катя обещала прийти.

– Я у соседа снова тачку попросил. Он сейчас в отпуске, на работу не надо. Поместимся все и поедем, – сказал отчим строго.

– Хорошо. Нужно ещё в полицию сходить. Вдруг новости есть? А ещё неплохо напомнить им, что маму недавно из-за твоей аварии избили. Вдруг преступников быстрее найдут?

– Конечно, сходи. Я против, что ли? – пожал плечами отчим. – Только не сегодня.

Я запекла в духовке куриное филе с картофелем. Сделала два салата. Ещё нарезка будет из колбасы и сыра. Тётя Катя сказала, чтобы я много не наготавливала. Нечего Жоркиных друзей-уголовников кормить. Она бы и не стала с ними за одним столом сидеть, но помянуть подругу надо.

Всё казалось каким-то фильмом ужасов. Мама в гробу. Батюшка с кадилом. Катафалк. Кладбище. Поминки. Мне казалось, что слёзы не перестанут течь.

Тётя Катя всплакнула. Жорик тоже. Двое его друзей стояли с каменными лицами. Я не верила в искренность отчима. Ещё его дружки странные. Один очень богато одет, но речь такая, будто он только со шконки слез и на волю вышел.

Тётя Катя долго сидеть с нами не стала. Помянула маму и ушла. Я осталась одна с тремя мужиками. Те продолжили бухать, и я поспешила закрыться в комнате. Боялась их, но, к счастью, всё было хорошо. Вечером отчим проводил гостей и увалился спать. Я вышла из своего укрытия, чтобы прибраться.

На кухне стоял стойкий запах сигарет, несмотря на открытое окно. Упырь уже не церемонился – курил в комнатах. Видимо, ему и его дружкам было лень тащиться на балкон. Я даже закашлялась от смрада и открыла оконную раму шире.

***

Первый день после похорон мамы. Оказалось, отчим взял отпуск и теперь месяц будет торчать дома. С утра он принялся командовать мной, как прислугой.

– Жрать где? Кофе вари живо. Вечером хочу пирожков. На обед борщ с фасолью, – распинался он грубым тоном.

– Мне сегодня уйти надо. Не до пирожков, – буркнула я, выходя из своей комнаты.

Теперь упырь не стеснялся меня. Стоял передо мной в одних семейниках. Он схватил за волосы и потянул назад.

– Сука драная, ты берега попутала, а?! Ты тут из жалости живёшь! Не будет по-моему – выгоню объедки в мусорных бачках собирать! Живо готовить, тварь недоёбанная!

Отчим толкнул меня вперёд, и я чуть не пропахала носом пол. Пошла умываться, а потом готовить. Сделала завтрак и сразу принялась за обед. Шиш Жоре, а не пирожки. Пусть ест борщ.

Когда всё было готово, я сослалась на то, что для пирожков не хватает продуктов. Попросила двести рублей. Упырь дал, ничего не подозревая. Я схватила деньги и помчалась переодеваться.

Вскоре была в отделении полиции, где расследовали мамино убийство. Повезло, что следователь Платонов оказался на месте, и дежурный пропустил меня, сказав, куда нужно идти.

Постучала в двери. Мне разрешили войти. Я робко поздоровалась. За столом сидел толстый мужик с одутловатым лицом. Внешность у него была, мягко говоря, не особо приятная. Он смотрел на меня безразличным взглядом. Поздоровался грубо, будто не рад видеть.

– Я дочь Любови Ивановны Нагибиной. Которую мотоцикл сбил, – промямлила я.

– Проходи присаживайся. Паспорт давай.

Я достала документ из сумочки и подала.

– Всё верно: потерпевшая по делу Асият Нагибина, дочь погибшей. Как раз хотел вызывать. Закрываем дело за смертью виновного в наезде, – довольным тоном сказал Платонов.

– Как закрываете?! – удивилась я.

– А ты что, покойника судить собралась? Разбился твой мотоциклист в десяти километрах от места аварии. Въехал в опору ЛЭП. Мотоцикл в угоне числился. Сам Фёдоров Олег Петрович двадцати пяти лет – наркоман со стажем. Ширнулся и поехал кататься, дурак. Сличили его одежду и мотоцикл с записью с камеры. Это он. Поэтому дело закрываем.

– Послушайте, так нельзя, – возмутилась я. – Маму избили до этого. Мой отчим, Георгий Таранцев, денег был должен за аварию с иномаркой. Владелец фирмы, где он работает на рефрижераторе, страховку забыл продлить. Мы с мамой квартиру продали, чтобы долг Таранцева закрыть, и…

– Стоп, стоп, – замахал руками мужик, перебивая меня. – Не нужно мне тут сказки рассказывать. У меня есть документы об избиении. Банальная кража. Твоя мать лишилась украшений. В протоколе опроса она сказала, что нападавшего не видела. Её сначала сзади по голове ударили. Ни о каком долге речи не было. К тому же, Таранцев бывший сиделец. Его в первую очередь проверили. На работе он на хорошем счету. Его начальник заверил нас, что Георгий не пьёт, не прогуливает. В аварии на своём рефрижераторе ни разу не попадал. Вызывали Таранцева позавчера. Он сам нам сказал, что вы квартиру продали, и деньги исчезли.

– Ну конечно, это Жора их прикарманил. Ему же на счёт перевели, – недовольным тоном сказала я.

– Девушка, тут не дурнее тебя сидят. В первую очередь проверили все счета Таранцева. Кроме зарплаты в пятьдесят тысяч, туда ничего не поступало. Разговаривали с новым владельцем квартиры. Твоя мать написала расписку в присутствии представителя МФЦ. Там печати стоят. Деньги получила наличными. Претензий не имею. Куда твоя мать бабло дела – не наши проблемы.

Только теперь я вспомнила, что мама брала пачку денег, остальное новый хозяин жилья перевёл на счёт. Видимо, когда проходила сделка, я сильно волновалась и не соображала, что происходит. Куда делись деньги? Почему их нет на счету Жоры? Кому их тогда перевели? Где то, что дали маме?

Я видела, каким недовольным взглядом сверлит меня следователь. Он собрался закрыть дело, а тут я заявилась. Мешаю ему свой долг исполнять.

– Расписывайся, что осведомлена о закрытии дела, и иди уже, – Платонов подал мне бумагу.

Делать нечего: расписалась, но решила жаловаться в прокуратуру. Я это так не оставлю.

***

Пришла домой. Жора выглянул из зала и сверлил меня недовольным взором. Я зашла в спальню, но не успела закрыться. Отчим налетел на меня, начал тискать и раздевать. Я брыкалась. Орала на всю квартиру.

– Ну, что ты ломаешься, Ася? Приятно будет, обещаю, – шептал он мне на ухо.

Отчим повалил меня на пол, а я еле вырвалась. Побежала на кухню и схватила нож.

– Не подходи, падаль, прирежу! – диким голосом заорала я.

– Ну давай, чё, режь. Тебя же потом на зону отправят, – усмехнулся он. – Хочешь жить в моей квартире – будешь делать то, что велено. Спать со мной когда захочу. Не подчинишься – выметайся бомжевать.

– Ну и уйду! Дело мамино закрыли, но я в прокуратуру пойду! Тебя посадят! – заорала я, от страха и шока не понимая, что проболталась.

– Вали. Только знай: мамаша твоя в могиле, а мне не за что тебя тут держать. Хотя, если сосать будешь – пропишу, и даже в институт учиться отправлю, – проворковал он.

– Пройти дай, пойду вещи собирать, – сказала я, не опуская ножа.

– Да иди, мне-то что, – он пожал плечами и ушёл в свою комнату.

Через какое-то время к отчиму кто-то пришёл. Я в это время набивала вещами чемодан. Хотелось как можно скорее убраться отсюда. Возьму ещё сумку большую. Переночую у тёти Кати.

Вдруг послышался грохот. Урод Жора тупо выбил двери и появился на моём пороге с каким-то мужиком. Они быстро скрутили меня и связали.

– Ну что, Гарик, девчонка хороша? Сладкая тёлочка, – Жорик погладил меня, лежащую на полу, по голове. – Что же ты, дурашка, по-хорошему не захотела? Теперь будет по-плохому. Гарик завтра в одном закрытом клубе аукцион организует для идиоток, которые решили свою девственность богатым лохам продать. Разумеется, всё добровольно. Деньги, за вычетом процентов, им отдают. Только вот бабло за тебя получу я, в качестве моральной компенсации. Ты же мне не дала, а я обиделся, расстроился. Даже сердечко заболело. Так что желаю тебе удачи. Чтобы купил тебя мужик с огромным хуем. Ха-ха-ха.

Я узнала Гарика. Приходил на похороны мамы в дорогущем костюме.

– А может ну её? – Гарик полоснул себя ладонью по горлу.

– Нетушки. Я буду приходить к тебе и трахать её. Бесплатно, разумеется. Тебе разрешаю её продавать. На такую киску богатеи как осы на мёд слетятся, – заржал Жора.

Потом он заткнул мне рот кляпом и ушёл. Я лежала и скулила, обливаясь слезами. Ночью приехал Гарик и увёз куда-то на машине.

Глава 8

Георг.

В последнее время жизнь стала пресной. Несмотря на то, что у меня, фактически, две работы: клуб и фирма на двоих с братом. Вроде бы скучать некогда, а нет, что-то я расхандрился. В феврале, как раз на моё тридцатилетие, хлопнув дверью, уволилась моя секретарша. Оказалось, какой-то новый сотрудник начал ухаживать за ней. Пару месяцев девица работала на два фронта, а потом этот Эдик сделал ей предложение. Карина заявила, что устала ждать, когда я позову её замуж.

– Выбирай: или ты женишься, или я выйду замуж за Эдика! Я семью хочу, детей хочу! Мне уже, между прочим, двадцать шесть лет! – орала она на весь кабинет.

– Я вообще-то и не собирался на тебе жениться. Меня и так всё устраивает, – сказал спокойно, пожимая плечами.

В щёку вписалась ладонь, и Карина снова крикнула:

– Сволочь! Я на тебя три года впустую потратила! Знаешь что, Георг, ищи себе другую дуру, которая будет по утрам кофе подавать и раздвигать ноги в обеденный перерыв! Я увольняюсь и выхожу замуж!

На следующий день мне пришлось искать нового секретаря. Как назло, на собеседование приходили либо серые мышки, что без слез не взглянешь, либо тётки под сорок, обросшие детьми. В итоге я отдал дань профессионализму. Нанял Ирину, сорокалетнюю даму с пятнадцатилетним стажем в этой должности. А Кариночка через месяц выскочила замуж и уже ждёт ребёнка.

Начало июля, завтра выходной. Я пожаловался накануне Даниле, что изнываю от скуки, а тот решил затащить меня в БДСМ клуб. Туда можно попасть только с кем-то из его членов. А если захочешь стать постоянным клиентом, то за тебя должны поручиться, как минимум, два человека. Я мог бы попросить поручиться за меня Даню и Эльмара. Но всё дело в том, что тема меня не интересует. В сексе я предпочитаю нежность, хотя в жизни человек жёсткий и люблю покомандовать.

Даниил уговорил-таки пойти. Раз в полгода в клубе проводят аукцион. На подиуме девственницы. Такое не совсем законно, но друг говорит, что девицы сами напрашиваются. Кому нужны деньги на учёбу, а кому на дорогие шмотки. Причин много. Разумеется, клубу идёт процент, но и сами участники далеко не в накладе.

Я поразмышлял и согласился, тем более, что с нами идёт Андрей. Эльмар отказался: у него есть Алина, любовь всей жизни.

Я сижу с друзьями за столиком в клубе и попиваю виски. Интерьер тут выдержан в стиле барокко: резные спинки диванов и кресел, столики с изогнутыми ножками. На столах изящные подсвечники, с лампочками в виде свечей. Красивая хрустальная люстра под потолком. Только почему-то всё в красном цвете. Не особо люблю красный, разве что кровь, но, как говорится: припёрся сам – изволь терпеть.

– Видишь, за столиками ни один человек с ошейником не сидит. Это значит, что сегодня тут нет нижних. Из верхних только я. В этот день сюда только простые богатеи по приглашению ходят, – прокомментировал Даниил.

Я посмотрел на собравшихся людей. Действительно, все люди богатые. Только парочка среднего достатка. Разумеется, кто же ещё будет ходить на аукционы в закрытый клуб, как не денежные мешки. Есть, правда, пара женщин, но они тут за каким лядом непонятно.

– Сейчас будет небольшое шоу, а потом аукцион, – опять пояснил друг.

На сцену выкатили какой-то крест, а потом привязали к нему голую девицу. Вышел мужик, обтянутый в чёрный латекс и начал её хлестать разными предметами. Девушка стонала даже от ударов, но я понял, что ей нравится.

– Это – маза. Та, которую возбуждает боль. Таких немного, но, как видишь, они есть. Блин, я возбудился. Пожалуй оторвусь сегодня на жёнушке, – прокомментировал Даня.

Он тут же набрал номер Зары и рявкнул в трубку:

– Зара, жду тебя в клубе через два часа. Мне плевать, что у тебя там! Я сказал – ты сделала!

– А я, пожалуй, куплю себе девочку. Мне надоела вечно кислая рожа моей жены. «Андрюша, выключи свет». «Андрюша, я не буду этого делать: это неприлично», – передразнил свою жену до этого молчащий Тайоц.

– Хм, меня не возбуждают вот такие забавы, – махнул рукой на сцену. – Но и такие, как твоя жена, Андрюша, тоже. Прочисти ей мозги и сделай секс-бомбу, – сказал я.

– Ещё чего! Тогда она будет проситься ко мне в постель каждый день, а потом ещё, чего доброго, ревновать начнёт. А так я гуляю как хочу. Она, кстати, на втором месяце. Наследника родит, а там буду приходить раза три в месяц в её комнату, ей хватит.

– Опа, вы в разных спальнях спите? – удивился Даня.

– Она сама так захотела. А мне всё равно, – хмыкнул друг.

Наконец на сцену вышел распорядитель вечера. Он начал что-то говорить о том, что сегодня будет много красивых целочек и бла-бла-бла. Я слушал в пол уха, думая, начать торговаться за кого-то или нет.

– Дань, а что будет с ними после покупки? – спросил у друга.