И вдруг, резко подавшись ко мне, он вкрадчивым, пугающе вкрадчивым тоном произнес:
– Скажи, Кей, что ты видишь, глядя на себя в зеркало?
Наверное, для него все это было игрой, игрой в месть, которую так ценят на Ятори, превратив почти в культ, а для меня… каждое его слово выворачивало душу наизнанку, рвало сердце на части, ломало меня на куски, только почему-то было такое ощущение, что я сама ломаю стекло своего спокойствия, раня руки, измазавшись кровью, уничтожая все чувства, что еще оставались во мне.
– Ложь, Чи, – очень тихо ответила ему, – я вижу там ложь.
Он вновь откинулся на спинку кресла, окатив ледяным презрением так, словно вылил ведро воды с острым расколотым льдом… или жидкого азота, я даже не знаю, что больнее. Но было больно. И я не могла понять, что со мной. Что творится с моим рассудком, что это за извращение моего сознания, заставляющее воспринимать каждое слово Адзауро, каждое его движение так остро, словно он режет меня лезвием бритвы. И вроде в первое мгновение не больно, но затем выступает кровь и приходит боль… И какая-то часть сознания протестует, видимо гордость, боже, во мне, оказывается, еще осталась гордость, и она протестует, заставляет сопротивляться, словно пытается остановить кровь… Но слишком много ран, слишком много крови, слишком много боли, и я теряюсь в ней, я теряю в ней себя, я теряю в ней все…
– Улетай, – прошептала, все так же не в силах оторвать взгляда от его мерцающих ледяной ненавистью глаз, – пожалуйста.
Адзауро усмехнулся.
Улыбка монстра на божественно идеальном лице. Беспощадная красота, беспощадного чудовища… Как же это все неправильно…
Несколько секунд Чи молча смотрел на меня, а затем ядовито поинтересовался:
– И что мне за это будет, Кей? Что ты готова мне отдать за то, чтобы я оставил тебя в покое, не растоптав твою гордость, честь, самоуважение и положение в обществе?! – На последних словах его голос перешел почти в рык.
И я отчетливо поняла, что есть пропасть, которую преодолеть невозможно. Наверное, я понимала это всегда, просто сейчас… даже понимать оказалось слишком больно.
И вдруг, как удар под дых, злой вопрос:
– Ты любишь его, Кей?
Я вздрогнула, непонимающе глядя на Адзауро. Он холодно пояснил:
– Нет, я не об этом куске дерьма, – он даже взглядом не стал указывать на генерала, – я о том, ради кого ты согласилась лечь даже вот под этот кусок дерьма. – И красивые губы исказила презрительно-горькая усмешка, острием бритвы резанувшая по моим и так оголенным нервам.
Наверное, мне стоило сказать, что указанный «кусок» имеет предпочтения иного характера и вряд ли согласился бы на интим, даже если бы я его оседлала, не говоря уже о том, чтобы под него лечь, но вопрос был… был глубже. Адзауро в принципе умел задавать правильные вопросы.
Очень правильные вопросы.
– Не трогай Исинхая, – очень тихо сказала я.
И больно мне уже не было. Это за себя бывает больно, а за тех, кто дорог, только страшно. Страшно настолько, что ты перестаешь чувствовать свою боль, перестаешь чувствовать себя, и все, о чем можешь думать, – только бы он был жив.
– Многозначительный… ответ. – И Адзауро отвернулся, обрывая и этот разговор, и поднятую им же тему.
– Чи… – позвала я.
Акиро лишь дернул головой, приказывая заткнуться, и приказ был своевременный – генерал Энекс пришел в себя.
– О, – он потер шею, – что-то я задремал как-то.
Мы не прокомментировали: ни я, ни Акихиро.
Хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось вырубить Чи так же, как он вырубил генерала, и убрать его с этой планеты, хотелось…
– Ты могла бы поблагодарить, – все так же глядя в окно и вновь сделавшись отстраненным, высокомерным и надменным, на яторийском произнес Адзауро.
– Я поблагодарю. Когда ты улетишь, – ответила ему на его же языке.
Красивые губы тронула ледяная насмешка, и он спросил, все так же глядя в окно:
– Ночь со мной?
Сердце болезненно сжалось, но…
– Если ты этого хочешь.
Он повернулся так стремительно и быстро, как хищник, готовый вцепиться в свою добычу, и даже генералу Энексу стало ясно, что происходит что-то странное.
– Вы знакомы? – спросил он. – Что это за язык?
Отвечать ему никто не спешил. Адзауро пристально смотрел на меня, сжигая и замораживая одновременно, я не знаю, как у него это получалось… но Чи рвал реальность, сминал ее без жалости и сожалений, превращал даже простой взгляд в оружие, кромсающее душу…
– Я развратен, Кей, – произнес он, пригвоздив меня полным ненависти взглядом до такой степени, что я ощутила себя бабочкой, которую сотней булавок пришпилили к стене, еще и стеклом придавили сверху. – В сексе я искушен настолько, что это может стать проблемой для таких, как ты, Кей, способных лишь разбрасываться пустыми обещаниями, ложными иллюзиями, намеками и только намеками. Да, ты в этом виртуозна, должен признать, впрочем, я видел все твои выступления на состязаниях по спортивному обольщению… Я правильно перевел название?
Молча кивнула.
Чи усмехнулся, в очередной раз окатив презрением, и добил:
– За выступление перед императором тебе полагается не золотая – бриллиантовая медаль. И он готов тебе вручить ее. Лично. Собственно, в этом и состоит суть моей… работы.
Мне вдруг показалось, что флайт пошатнулся.
В голове зашумело, руки вмиг стали ледяными, сердце сжалось, отчаянно забилось и снова сжалось. Я… я не могла поверить. Не могла осознать. Не могла даже представить… Я…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/elena-zvezdnaya/ya-tvoy-monstr-kniga-vtoraya/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
