Сказки ведьминого сада
Таша Ле
В густой тени благоухающего ведьминого сада можно услышать самые разные истории. Здесь каждый цветок хранит свои тайны, а насыщенный пряными ароматами воздух пронизан магией и волшебством. Присядь вот под этим пышным кустом шиповника и ты узнаешь одну из таких историй.Однажды в антикварный магазин, где работала Софья попал удивительный и очень старый предмет мебели – французская кушетка. И с этого момента в жизни Софьи начали происходить совершенно невероятные события.Оживающие сами по себе вещи, возрождение заброшенного бабушкиного сада и невольное знакомство с настоящей ведьмой, жившей сотни лет назад – и это только начало истории.Открой первую страницу и начни свою прогулку по таинственному волшебному саду…
Таша Ле
Сказки ведьминого сада
Глава 1.
Всё началось с рекамье.
Но Софочка об этом, конечно же, не догадывалась. К своему пятидесятилетию она подкатывала с изрядной долей здорового скептицизма и целым ворохом давно уже разбитых иллюзий. Да, она именно подкатывала. Так она саму себя ощущала последние несколько лет. Лёгкость и грациозность её походки улетучились самым коварным образом, она и не заметила, когда это произошло. И теперь Софочка по жизни не шла, а именно катилась. О нет, совсем не в пугающую неизвестность и вовсе не по наклонной плоскости. Всё в её жизни было до обидного известно. Устойчиво, понятно и тщательно распланировано.
Сказать откровенно, она и Софочкой себя не очень-то ощущала. Софья Брониславовна – так к ней обращались коллеги и благодарные клиенты. Имя прямо-таки ужасало своей громоздкостью и неприятной тяжеловесностью. Как, впрочем, и нынешнее отражение в зеркале.
Больше всего ей самой нравился период, когда она была просто Софьей. Это имя не громыхало отчеством, оно словно лилось и струилось мягким воздушным потоком. Так её с раннего детства называла бабушка – выходило у неё это немного манерно, по-старомодному трогательно и уютно.
Собственно говоря, Софьей она перестала быть лет десять назад. Как-то вдруг и сразу круг её общения разделился на тех, кто принялся называть её исключительно Софочкой, и тех, для кого она превратилась в Софью Брониславовну.
– Что ж, видимо, это возраст, – уныло вздохнула она и приняла досадную перемену как неизбежность.
Однако во время своих увлекательных внутренних монологов – а случались они частенько – она по-прежнему оставалась Софьей. И да, имя произносилось непременно с особой бабушкиной интонацией.
До юбилея оставался примерно месяц, когда Софочка решила порадовать себя роскошным подарком. Настоящим. Таким, чтобы не кому-то хвастаться – ах, взгляните, что за прелесть я приобрела, – а таким подарком, который бы, наоборот, хотелось ото всех спрятать. Уберечь от чужих взглядов. И наслаждаться им самой, и любоваться до бесконечности.
– Это должна быть Вещь с большой буквы, – сказала себе Софочка, и вооружившись этим лозунгом, приступила к поискам.
Она быстренько отмела все стандартные, но такие милые женскому сердцу варианты вроде ювелирных украшений, изысканных фарфоровых статуэток и брендовых сумочек с ласкающими взор логотипами. Всё это было слишком банально. А душа требовала нечто восхитительно бесполезное, но от того не менее ценное.
Первые пару недель поиска Софочка пребывала в приятном возбужденном состоянии. О, она наслаждалась процессом. Но всё было не то, всё не то… Дни шли, идеи заканчивались, новые находки не цепляли ни своим видом, ни содержанием, и где-то за неделю до дня рождения радостное предвкушение сменилось у неё на лёгкую серенькую апатию.
– А, – махнула рукой Софья, – тогда просто закончу ремонт в квартире. Куплю наконец-то новую мебель. Давно пора. А то, ишь ты, нафантазировала себе глупостей всяких…
С этими вполне здравыми, не отдающими привычной безнадежностью мыслями она прожила ещё несколько дней – ровно до тех пор, пока к ней на работу не заявился один весьма странный субъект.
Работала Софочка в небольшом магазинчике – настоящем царстве винтажных безделушек. Здесь продавалось всё. Зайдя в совершенно обычную дверь на первом этаже ничем не примечательного административного здания, покупатель мгновенно переносился в прошлое. Витрины и полки не очень большого, в общем-то, помещения были забиты до отказа. Старые открытки, виниловые пластинки, слегка потрёпанные книги, детские игрушки, нарядные ёлочные украшения, наивные и трогательные фигурки из фарфора, кружевные воротнички, немного вычурные заколки для волос, дамские чулки, бусы и браслеты, коллекционные редкие монеты, сливочники, молочники, шкатулки… Всё это некогда было чьей-то жизнью, являлось повседневной рутиной, или же, наоборот, долгожданным и дорогим подарком. Ну, а теперь хранилось на полке – бережно упакованное, осмотренное, подписанное и учтённое под своим инвентарным номером.
Софочка заведовала административной частью. По факту она была вторым человеком после начальника, но в виду немногочисленности сотрудников и специфичности самого заведения, ей частенько приходилось вникать и в дебри бухгалтерии, и заменять временно отсутствующих продавщиц. А в непогоду брать швабру в руки и самоотверженно бороться с упорно возникающими лужицами у входной двери.
– Бог в помощь, – услышала она за спиной скрипучий старческий голос, когда тихонько чертыхаясь на московскую слякоть, орудовала шваброй вдоль прилавка.
Повернувшись к посетителю, Софочка онемела. Сначала она подумала, что стоящий в дверях пожилой мужчина просто надел на себя женское пальто – настолько нелепый у него был вид. Когда первое оцепенение прошло и Софочка всё же смогла оторвать свой взгляд от некогда роскошного, а ныне порядком облезлого лисьего воротника, она заметила удивительную антикварную трость, на которую опирался посетитель. Его покорёженные артритом пальцы сжимали огромный резной набалдашник в виде головы чёрного пуделя. И Софочка могла бы поклясться, что пудель ей подмигнул. А потом злобно оскалился. Потрёпанная лисица, висящая на пальто головой вниз, тоже не осталась в долгу – она приподняла свою хитрую морду и ощетинилась.
– Давление что-ли, – испуганно пробормотала Софочка и поспешно обойдя витрину, присела на маленькую табуреточку.
Восстановила дыхание, прокашлялась и повернулась к старику.
– Добрый вечер, вас что-то конкретное интересует? – громко и внятно спросила она.
– Надеюсь, я не очень вам помешал? – мужчина вежливо улыбнулся, и с явным усилием опираясь на трость, подошёл поближе к заставленной витрине.
Софочка снова увидела перекошенную от злобы морду пуделя и машинально подумала о том, что в помещении-то она сейчас одна одинешенька. Продавщица отпросилась домой пораньше, курьера она сама недавно отправила доставить покупателю милый чайный сервиз в крупный горох, а бухгалтерша вообще приходит к ним только раз в неделю.
«Ну, что за глупости, – укорила себя Софочка, – этот щуплый старикашка вмиг рассыпется, даже если я его просто случайно задену»
– Конечно, не помешали, – бодро ответила она. – Я буду рада вам помочь. Желаете что-нибудь посмотреть?
– О, благодарю. Я переживал, что ненароком отвлёк вас от уборки.
Тут Софочка заметила, что до сих пор крепко сжимает в руке швабру. Как будто собралась ею обороняться. Фыркнув, она поднялась с табуретки, прислонила швабру к стене и стараясь не выдавать своего раздражения, произнесла:
– Всё в полном порядке. Слушаю вас.
Посетитель неуверенно осмотрелся, на несколько секунд задержался взглядом на окне – за стеклом вальсировали огромные пушистые снежинки – потом сделал ещё один шаг к витрине и сказал:
– Видите ли, я пришёл не за покупкой. Совсем забыл представиться – меня зовут Рудольф. И прошу простить великодушно, если я ввёл вас в заблуждение относительно цели своего визита. Я вовсе не покупатель, а совсем наоборот. Я пришёл продать вам одну чудную вещицу.
Софочка с облегчением выдохнула. Теперь всё понятно, это всего лишь ещё один незадачливый продавец. Пришёл разведать обстановку. И вряд ли он сейчас что-то принёс для продажи. Обычно такого рода потенциальные продавцы долго ходят вдоль полок с выставленным товаром, внимательно разглядывают, щурят глаза, с осуждением качают головой, и только после этого незатейливого ритуала начинают задавать наводящие вопросы. Чаще всего предлагаемые ими для реализации предметы оказываются не особо интересными, а вот их ожидания по поводу назначенной цены весьма и весьма завышенными. Однако, бывают исключения.
– Я вас поняла, Рудольф. Расскажите мне подробнее, что именно вы бы хотели отдать на реализацию в наш магазин, и тогда я смогу назвать вам примерную стоимость. Более точные цифры, как вы понимаете, я смогу озвучить только после детального осмотра конкретной вещи.
Старик удивлённо вскинул брови.
– Зачем же рассказывать? Давайте я сразу покажу!
Теперь удивилась Софочка.
– Даже так? Отлично, показывайте, что там у вас, – сообщила она и положила на поверхность витрины подушечку из мягкого чёрного бархата.
Софочка была абсолютно уверена, что Рудольф сейчас извлечёт из потайных карманов своего диковинного пальто какой-нибудь прелестный перстенёк, изящную браслетку со сломанным замком, ну или в крайнем случае видавшие виды карманные часы на цепочке. Что он там ещё может выудить? Не медный самовар ведь.
– Ох, боюсь, я опять не точно выразился. Временами я бывают непростительно косноязычен. Дело в том, что моя вещь на улице, я оставил её возле входа. Согласитесь ли вы выйти посмотреть? – с виноватым видом произнёс старик.
Лисица на его огромном воротнике немедленно скорчила жалостливую гримасу. Пудель остался холоден и безразличен. Он даже чуть прикрыл глаза.
«Тьфу ты, что за чертовщина. Погода меняется наверное» – тоскливо пронеслось в голове Софьи.
– Вообще-то габаритные предметы мы не принимаем… Ну да ладно. Пойдёмте, – устало сказала она вслух, – пойдёмте посмотрим…
А про себя добавила: «И закончим уже с этим дурацким недоразумением».
Софочка вежливо подождала, пока экстравагантный посетитель шаркающей походкой добрался до двери, приоткрыл её одной рукой, и неловко опираясь на трость другой рукой, боком протиснулся на улицу. Она вышла следом. И застыла.
Январский колючий ветер, спускающиеся на город сумерки, летящий прямо в лицо снег – ничего из этого Софочка не заметила и не почувствовала. Потому как чётко напротив дверей, в искрящемся ореоле падающих снежинок и в мягком оранжевом свете уличного фонаря стояла она – та самая Вещь с большой буквы, смутные мечты о которой терзали Софочку все эти последние недели.
– О! – вырвалось у неё.
– Это рекамье, – поспешно сообщил за её спиной тихий старческий голос.
Голос почему-то сильно дрожал от волнения, но Софочка не обратила на это внимания. Она жадно разглядывала и буквально впитывала в себя полинявшую шелковистую обивку цвета весенней болотной воды, грациозно закруглённый длинный подлокотник тёмного дерева; и на секунду ей даже показалось, что падающий снег в знак высшей степени уважения облетает Вещь по кругу, не решаясь уронить на её драгоценную поверхность хоть каплю влаги.
Рудольф же затянувшееся молчание Софочки расценил по-своему.
– Рекамье – это такой антикварный диванчик, разновидность кушетки, – принялся он объяснять. – Появилось во Франции в самом начале девятнадцатого века, и…
– Я знаю что это такое, – нетерпеливо перебила его Софочка.
Продолжая с благоговением рассматривать Вещь, она лихорадочно соображала как быть дальше. Мысли крутились в её голове с бешеной скоростью.
«Так, обивочная ткань сохранилась почти без утрат, дерево в хорошем состоянии, скорее всего – дуб, видна резьба и рисунок… Чёрт возьми, да состояние кушетки просто отличное! Сколько же этот Рудольф захочет за неё получить? Надо попробовать договориться со стариком в обход магазина… Иначе, с учётом всех наценок и налогов… О, нет, тогда стоимость будет слишком для меня высока! А понимает ли он сам, какова настоящая цена такого рекамье?»
Сделав глубокий вдох и выдох, Софочка придала своему лицу как можно более равнодушное выражение, и развернувшись в сторону старика, произнесла:
– Ну, шёлк местами совсем истончился…
И осеклась.
– Эй, вы где? Рудольф!
Софочка в недоумении покрутила головой, после чего с минуту растерянно потопталась на месте, потом не спеша прошлась вокруг рекамье в одну сторону и в другую, снова посмотрела по сторонам и наконец сообразила, что таинственного посетителя и след простыл. Самым же странным оказалось то, что следов не осталось в буквальном смысле этого слова. Возле входной двери в магазин, где только что стоял Рудольф, лежал белый снег – плотным и ровным слоем. Дорожка следов виднелась лишь от Софочкиных сапог с небольшим квадратным каблучком.
– Не может быть, – пробормотала она, – куда он делся-то? Как испарился…
Из-за угла вылетел особенно промозглый порыв ветра, и Софочка поёжилась – на улицу она вышла лишь накинув пальто на свою тонкую блузку, без шарфа и перчаток. Запахнув поплотнее пальто, она воровато оглянулась по сторонам, подхватила вожделенную кушетку с одного края и бережно подтащила её к двери магазина.
Спустя полчаса, уже сидя в уютном тепле, и любуясь на спрятанное за прилавком сокровище, Софочка пила свой любимый чай с чабрецом и прикидывала как бы уговорить таксиста помочь ей с доставкой рекамье до дверей квартиры.
Да, всё началось именно с рекамье.
В восемь часов вечера Софочка закрыла магазин и вызвала такси, предварительно объяснив диспетчеру, что везти придётся слегка негабаритный предмет мебели.
Предмет разместился фактически поперёк салона автомобиля. Ехавшая на переднем пассажирском сидении Софочка каждые пять минут кидала встревоженный взгляд назад и критически оглядывала своё сокровище. И как минимум два раза она заметила еле уловимое, рассеянное свечение, исходившее от выцветшей обивочной ткани.
«Это луна, – почему-то решила Софья, – она светит в окно, а шёлковые нитки, которыми вышита ткань, бликуют от лунного света. Всё просто, и никакой мистики».
Да, луна в этот вечер шалила. Полная, молчаливая, колдовская…
Рекамье Софочка поставила в спальне, освободив место возле окна. Стул и этажерка с комнатными цветами, стоявшие там раньше, дружно переехали в соседнюю комнату. Поужинав на скорую руку, Софочка принялась за чистку антикварной французской кушетки. Она вооружилась мягкой щёткой, влажной губкой и кучей бумажных салфеток. Нацепив на нос очки и усевшись прямо на пол, бережно, едва касаясь, провела пальцами по изящно изогнутому старому дереву и тихонько вздохнула. Ей не верилось, что это чудо принадлежит ей. Странный какой-то вечер сегодня получился, что и ни говори. Старик этот чудной – Рудольф… Чего только стоит одно имя, теперь уж так, поди, никого не называют. И куда он исчез – непонятно.
Размышления Софочки перебил резкий телефонный звонок. От неожиданности она неловко качнулась и чуть не завалилась на бок. Пыхтя, она поднялась с пола и взяла свой телефон.
Звонила Женька.
– Привет! Слушай, я буквально на пару минут. Насчет завтра. У нас всё в силе? – голос на том конце провода то звенел в трубку, то терялся в каких-то посторонних шумах.
– Привет, Жень. Конечно, в силе. Столик уже давно забронирован. Так что, в шесть вечера жду тебя с роскошным подарком и с не менее роскошным букетом цветов, – с улыбкой ответила Софочка.
В ответ что-то забулькало, раздался пронзительный детский визг, переходящий в басовитый и громогласный рёв.
– Что? Ой, прости, у меня внуки сейчас, половину не слышу… В шесть, да?
– Да, да, в шесть. Приходи! – крикнула в трубку Софочка.
Рёв прекратился, но появилось дребезжащее металлическое звяканье.
– Ты зачем монеты в раковину бросаешь, засранец ты этакий?!
Рёв немедленно возобновился.
– Софочка, прости, дорогая… Я с ума сойду с ними, – с тяжёлым вздохом пожаловалась Женька.
– Да всё в порядке. Надолго они у тебя?
– Завтра к обеду зять заберёт. Надеюсь. Ты сама как? Готова к круглой дате? Или снова отметим восемнадцать? – хихикнула Женька.
– Как можно быть готовой к таким датам… Хотя, знаешь, я сегодня получила совершенно неожиданный подарок. Ты не поверишь, но я стала обладательницей настоящего французского рекамье! Это такая кушетка. Не знаю, как тебе попроще объяснить…Диванчик маленький, оттоманка…
