Татьяна Эдельвейс "На отшибе"

Эгина пока ещё не видела возле острова ни одного судна: «Так ведь оползни здесь случаются. Ненадёжный же порт выйдет», – возразила она. Лок тихо усмехнулся: «Я думаю, оползни из-за них самих, ТО-шников, происходят, то они и не боятся строительство здесь вести. Роют под горой. Поди, алмазы ищут, но вряд ли они здесь есть. На Каракале – только песок».

– Где же тогда вход в шахту?

– В гроте, со стороны моря. То к нему никого и не подпускают.

– Берег обваливается, поэтому не подпускают ведь.

– Это они так говорят. Хочешь верь, хочешь нет.

Эгина ненадолго замолчала и задала ещё вопрос: «Они тебе не нравятся? Сотрудники ТО».

– Почему ты так решила? – было интересно узнать Локлиру.

– Ну, ты их ТО-шниками назвал – не слишком уважительное обращение, – считала его собеседница.

– Чем дольше наблюдаешь за людьми, тем больше в них разочаровываешься, – это можно было считать положительным ответом, – Не во всех, конечно, но во многих… А как их ещё назвать? Они и сами себя иногда так называют… Впрочем, как раз, наверное, те, кто коллег и не уважает.

В разговоре возникла пауза.

– Ну, я пойду. Надо хоть немного поспать, – Эгина, забрав рюкзак и циновку, отошла в сторону. Локлир не сказал ей ничего вдогонку. Иногда он видел, как она подолгу сидит в темноте в то время, как вокруг все уже давно спят. Так она поступила и в этот раз. Костёр возле тягача давно погас, а Эгина всё сидела в потёмках.

На утро, не выспавшись, она проснулась довольно разбитой. У неё было полчаса, чтобы приготовиться к трудовому дню. Когда Эгина мало-мальски привела себя в порядок, Локлир снова предложил ей чая. Работница украдкой взглянула в сторону бытовки. Оттуда на неё поглядывали, похихикивая, копатели и копательницы. Идти к ним за горячей водой Эгине не хотелось, и она приняла предложение танкиста. Тот обратил внимание, что она не торопится делать глоток первой, как и вчера, но ничего не сказал об этом. Беседы не вышло, Эгина выпила кружку чая залпом и сразу собралась идти в карьер. Подняв с песка рюкзак, она задержалась в растерянности.

– Давай, в танк заброшу, – предложил Локлир, – Если что не так с вещами будет, побьёшь меня лопатой.

– Побьёшь-то, – Эгина не успела согласиться, внезапно, позади неё, раздался голос Орлина «Я побью».

– Ну, ты возможность не упустишь, да. Я знаю, – ответил ему Лок, не понимая его агрессивности к себе, – Просто озлобленный юноша, – мысленно полагал он, – Его все раздражают, не только я.

Эгина бросила рюкзак перед ним: «Только таблетки не ешь».

– Не буду, – заверил танкист. Орлин пригрозил ему кулаком и направился к мосту.

– У меня свои есть, – добавил Локлир, подняв рюкзак, – Ремкомплект на всякий случай. Я твою циновку под бревно суну.

– Ладно, – Эгина понуро побрела в карьер. Сегодняшний рабочий день был похож на все остальные: и люди, и техника, копали, ровняли, загружали песок в грузовики. Изредка появлялся «тягач» с брёвнами. Ими укрепляли осыпающуюся дорогу и сооружали не особо прочные мосты через провалы.

Опять случился оползень. Кто-то, злой шутки ради, попытался столкнуть Орлина в образовавшийся провал, но сам оказался там. Поднялось много шума, но ничего страшного не произошло. Горластая бригадирша отправила Орлина чистить картошку. Его обидчик, за выкрики издалека, получил в лоб метко брошенной картофелиной.

Наступил обед. Эгина села под деревьями с тарелкой растворимого супа. В нём было больше солёно-перчёной воды, чем густого. К густому относились лишь мелкие макароны, больше ничего. Картошку собирались жарить вечером. Эгина не собиралась её есть, вкус портил пережжённый лук. Проглотив суп и оставив тарелку возле циновки, Эгина подошла к чаёвничающему возле «тягача» Локлиру.

– Чая? – предложил тот.

– Рюкзак, – попросила Эгина.

– Сейчас, – Локлиру не хотелось отрываться от чаепития, но он без возражений сползал в танк за её вещами, раз уж взялся их хранить. Эринианка отошла с рюкзаком к циновке и достала из него пакет с лекарством. Она проглотила таблетку, не запивая, и положила один блистер во внутренний карман куртки, чтобы не просить Локлира часто доставать из танка её рюкзак.

Эгина, не очень охотно, вернулась к тягачу. Возможно, на самом деле, ей хотелось поболтать с его водителем, но она считала это лишним. Тот понял, что рюкзак надо закинуть обратно: «После чая, ладно? Ты бы наливала себе тоже». Эгина задумалась: брать кружку с собой, к циновке, или пить здесь. Лок почувствовал, что ей не нужно его радушие. Это немного огорчило его, но в то же время и удивило. Чаще всего, окружающим постоянно было что-то нужно от него, а ей – ничего.

Эгина посчитала, что, если сейчас она уйдёт от тягача, танкист не положит в него рюкзак. Танк выглядел наиболее надёжным местом для хранения вещей, чем какое-либо другое здесь, на Каракале. Пользуясь, возможно, недолговременным предложением Локлира хранить вещи, эринианка села возле костра, прямо на песок. Лок не спешил задавать прямые нескромные вопросы, а на какие отвлечённые темы лучше говорить, не знал: «Можешь спрашивать меня обо всём, что интересно», – предложил он Эгине выбрать самой. Та только помотала головой, заваривая чай.

– Плохой я собеседник, – сказал, словно сам себе, опустив взгляд, Локлир.

– Нет, – опровергла его мысль Эгина.

– Так диалог-то не идёт, значит, плохой.

– Вчера шёл.

Лок задумчиво замолчал и вскоре предложил: «Завтра – выходной, – единственный на неделе, – Могу поучить танк водить».

– Нет, не надо, – безрадостно отказалась Эгина.

– Это не так и сложно. Ты быстро сообразишь, что к чему, – танкист подумал, что она отказывается от неуверенности или смущения, но дело было не в этом.

– Не надо, – повторила эринианка, – Я уже не такая, как прежде.

– А какая?

– Нездоровая, – Эгина погрустнела.

– Если ты песок целый день кидать можешь, значит и с управлением должна справиться, – не понимал, в чём заключается её нездоровость Локлир. Копательница помотала головой и бросила чайный пакет в костёр, полетели искры.

– Ладно, можешь ничего не объяснять, – перестал настаивать Лок. Молчать было неудобно, и он продолжил: «К зиме строительство, наверно, заморозят. Тёплые вагончики вряд ли найдутся. Вот и думаю, куда бы мне податься. Возможно, мне предложат стройку охранять. Для одного-то тёплую бытовку раздобудут… должны бы. А если нет? На лесоповал-то не очень хочется, не люблю я деревья рубить».

– Но ведь рубишь, – заметила ему Эгина.

– Нет, таскаю только, – уточнил Локлир, – А кому на другой лесосеке будет нужен мой тягач? Там свои есть. Предложат топором махать, ну, или бензопилу дадут по-нынешнему. Шума от них, как от мотоцикла. Любишь мотоциклы?

– Любила.

– Свой был?

– Не совсем свой. Папашин. Он его продал за пару бутылок, – когда-то Эгину огорчал этот факт, но теперь у неё появились другие проблемы, и о мотоцикле она начала забывать.

– Типичный случай, – отнёсся к услышанному осудительно Локлир. В сёлах Эринианы мотоциклы являлись основным средством передвижения. Они имелись практически у каждого и, как правило, находились в плачевном состоянии. Часто один мотоцикл собирали из двух-трёх других. Многие были без номеров, несколько раз перепроданные и пересобранные, с облезшей краской и порванными сидениями.

– Он был синий, без царапин и ржавчины, перебранный, – добавила Эгина, чтобы её собеседник не думал, что она жалеет хлам, – Со всеми фонарями. И документ на него имелся, – даже если бы мотоцикл был изрядно потрёпан, ей всё равно было бы жаль с ним расстаться.

– И отдал? – Локлир не одобрил. В разговоре возникла пауза. Танкист продолжил бы мототему, но у него никогда не было своего мотоцикла, как и собственного автомобиля или другого личного транспорта: «Ты к зиме обратно в город поедешь?» – вернулся он к тому, с чего начал.

– Нет, – односложно ответила Эгина, попивая чай.

– Ну, не здесь же останешься?

– Нет.

– На даче зимовать будешь? – догадался Лок.

– Да. Вроде того, – помедлив, подтвердила Эгина.

– Стало быть, деньги на зимовку зарабатываешь? Летом работаешь, зимой отдыхаешь?

– Да.

– А что? Неплохо, – Локлиру такой вариант понравился, – Тут, конечно, совсем немного платят, но, если не жировать, до следующего сезона хватит. Ты, как вижу, некапризная, экономная. Ну, я тоже непривередливый. Если зимой работы для меня не найдётся, придётся искать недорогое жильё. Не знаешь, где такое взять?

Эгина не ответила на этот вопрос: «Зачем тебе? Ты в своё возвращаться не хочешь?» Лок вздохнул, задумавшись над ответом: «Видишь, ли… у меня, как бы своего собственного и нет. Родители уже давно в дачный дом перебрались, а квартиру мне с сестрой оставили. Беречь велели. Сестра в другой город на заработки подалась, выписалась и у кого-то там прописалась. Ясное дело, я другую квартиру и не стал пытаться покупать. Деньги в ремонт вкладывал, а сестра, спустя несколько лет, вернулась. Родители тут и стребовали с меня подпись, чтобы её обратно в квартиру прописать, а она мирно соседствовать не может, не хочет. Всё меня в чём-то обвиняет, жалуется им, хотя сама полный бардак в доме устраивает. Слов нормальных она не понимает. Ну, я и решил, что лучше по стране колесить, чем её визготню слушать, – он заметил, что последнее предложение привлекло внимание Эгины, – Ну, ты плюнь, да забудь. Такие истории – не редкость. Зачем о неприятных вещах говорить? Давай, лучше о прекрасном».

– Говори, – согласилась та вроде бы, как только слушать. Локлир и сам, в первую очередь, послушал бы, а не поговорил: «Я? Мне кажется, ты больше рассказать можешь».

– Почему? Прекрасное – это вообще, что? – не вполне понимала, что он имеет ввиду, Эгина.

– Ну, например, скульптура. Не в том ли университете художники учатся, что и ты?

– В том, в нём половина Роларна учится, – работница задумалась, допивая чай, что рассказать, – Одна ученица принесла эскиз стелы на тему космонавтики. Ей заявили, что она срисовала её с работы известного скульптора. Она искренне удивилась, а потом нашла открытки с той самой скульптурой. Та оказалась очень похожей на то, что нарисовала она. Мысли сошлись.

– Такое бывает не так уж редко.

– Да, но тем ни менее преподаватель запретила ей разрабатывать свою стелу дальше. Ей было обидно, она ведь действительно не срисовывала. Мне тоже было обидно, когда меня обвинили в том же. Я принесла эскиз стула, а мне сказали, что это не мой стул, а знаменитого дизайнера. А если у нас мысли сошлись, разве мы оба не можем эту вещь использовать? Он сам придумал, я тоже. Мы работ друг у друга не видели. Стало быть, раз каждый сам придумал, каждый и пользуется, как своим. Вот только мне никто не поверил, что я его работ раньше нигде не видела и с них не срисовывала, – огорчённо выразила Эгина Локлиру свои мысли.

– Да, это досадно, – согласился с ней тот, – Учиться в университете действительно так трудно, как говорят?

– Сам материал не так и сложен. Обучение усложняют преподаватели. Если ты им не понравишься, они могут выбросить твою работу или отдать её кому-то и заявить, что ты её не сдавал. Или могут специально неправильно подсказать тебе что-то, чтобы ты испортил чертёж или расчёт. Приходится сверять их слова с методичками.

– Подло.

– Подло, но диплом получен, – Эгина не хотела вспоминать то, что происходило в университете, и Локлир это заметил, – Обед заканчивается, – поставила она кружку на песок и посмотрела на рюкзак.

– Сейчас уберу вместе с кружками, – заверил Лок. Работница, тихо вздохнув, поднялась с песка и, постояв пару секунд на месте, побрела в карьер.

Глава 2 – Прогулка

После обеда ничего примечательного не произошло. Суббота была коротким рабочим днём, и лопаты побросали даже раньше, чем положено. Эгину радовало, что завтра можно будет выспаться, насколько это вообще возможно в этом диком стройотряде. Магнитофон уже надрывался, но многие легко заглушали его возгласами.

Начинались посиделки с жаркой картошки и сосисок. Орлина среди отдыхающих Эгина не замечала. До заката было ещё далеко. У Эгины появился выбор: сидеть одной под деревьями и слушать ор с периодическими выкриками в свой адрес или сидеть возле «тягача», и слушать Локлира. Второе выглядело явно лучше. Лок тоже принялся жарить сосиски. Он делал по два надреза с обоих концов, и те, обжариваясь, скручивались словно щупальца.

– Хочешь осьминога? – предложил Локлир, когда к его костру приблизилась Эгина.

– Где сосиски взял? – поинтересовалась та.

– Как и все, в холодильнике. Отвратительные! Из чего они вообще сделаны? Это точно не мясо. Если долго их есть, наверно, здоровье испортить можно. Нам сюда всё самое дешёвое отправляют, несъедобное, – принялся высказываться Лок, переворачивая вилкой жареное, – Помню давным-давно мультфильм смотрел про сказочную страну, в которой еда из пластика. Сказка стала явью. Присаживайся, – вытащил он циновку из-под бревна, – Рюкзак нужен?

– Нет… Из холодильника ведь только бригадирше брать можно, – было бы иначе, Эгина наелась бы сырых.

– А я не в строй отряде. У меня свой начальник. Он говорит, мне пачка в день положена, а картошки, сколько захочу, можно брать. Да и заварку ещё, – объяснил Локлир. Эгина устроилась на циновке, сняв полуботинки. Ногам сразу стало легче.

– Что-то Орлина не видно, – побеспокоилась копательница.

– Не волнуйся за него. Он тут любому ответить может, – Лок имел ввиду не только слова, – Бери.

– Я вилку не взяла, – Эгине не хотелось идти к бытовке. Она, куда охотнее, надела бы сосиску на хворостину.

– А в рюкзаке своя есть?

– Есть.

– Эх, сползаю…

Через минуту-другую Локлир и Эгина, достав всё необходимое, устроились-таки достаточно удобно, чтобы спокойно поужинать. Хлеб закончился ещё во вторник. Продуктовая машина приходила только раз в неделю, по воскресеньям. Печь здесь же, из муки, никто не собирался. Зато в костре пеклась картошка. Вдруг возле костра появился Орлин: «Дядь, дай сосиску, а я тебе – чинарик».

– Так у вас же полно их, – не ожидал подобной просьбы Лок.

– Меня сегодня на картошку посадили, – объяснил копатель.

– Ну, бери.

Орлин наткнул на вилку «осьминога» и, бросив на песок в десять раз сложенную бумажку, удалился. Локлир поднял десятку, осмотрел её и сунул в нагрудный карман рубахи: «Пробовала когда-нибудь настоящего кальмара?» – взял он вилкой сосиску.

– Нет.

Кальмар являлся редкостным деликатесом в Эриниане.

– И я не пробовал.

Эгина выгребла хворостиной картофелину из костра. Локлир о многом хотел бы расспросить её, но не спешил, чтобы не испортить впечатление о себе. Он с трудом задал вопрос на относительно отвлечённую тему: «Расскажешь что-нибудь ещё об учёбе? Вам, никак, об изобретениях рассказывали. В лесопилении, наверное же, тоже изобретения были?»

– Были… – Эгина вспомнила одно, – Нам рассказывали, как один инженер заметно усовершенствовал сушильные камеры через несколько десятилетий после того, как они появились.

– И как же?

– Скруглил углы для улучшения аэродинамики.

– И всё? – Локлир удивился.

– И всё… – его собеседница, услышав об этом впервые, тоже удивилась.

– И никто не додумался до этого раньше?

Эгина помотала головой.

– Странно… – Лок даже призадумался.

– Может, кто-то и додумался, но мысль донести не смог, возможности не представилось, – предположила Эгина.