батька
тебе
рыло
начистит?!
Ты видал, какие у него кулачищи?! Как кувалды!
–
Я
бегаю
швыдко,
–
успокоил
брата
Гаврик
и
погрузился
в
чтение.
–
От судьбы не убежишь, – по-матерински вздохнул Глебушка
и, прищурившись,
посмотрел
в сторону
брата.
2.
Вечером, как обычно пьяный, пришел с работы папка. Он зашел в хату и поставил в угол свой портфельчик. Для Глебки было глав- ной загадкой жизни: что же хранится в этом почтенном холщёвом тайнике? Наверно, что-то очень важное и секретное. Какая-нибудь тайна, которую хотят узнать в Америке. Далась ему эта Америка! А, с другой стороны, куда без нее? Она такая гадкая и всегда во всем виноватая. Может, папка носит в своем портфеле разные склянки с травами и мазями, как у бабы Сэклэты, знахарки. Глебушка помнил, как зимой, когда он простыл, мамка приводила ее в хату. Портфеля у бабы Сэклэты не было – была торбочка со склянками. В них хра- нилось что-то страшное. Она тогда раздела Глебку догола, обмазала его чем-то вонючим из своих баночек и долго шептала над ним не- понятные слова. Так долго шептала, что Глебка даже устал и уснул. Сквозь сон он слышал, как знахарка говорила мамке:
–
Не
плачь,
не
умрет
твой
задохлик.
Поживет
еще.
И
ножки
его
будут ходить, вот попомнишь меня. Не смотри, что он весь – одна
великая
болячка.
Образуется
все.
В
нем
сила
есть
внутри.
Не
знаю,
откуда,
но
сила.
На следующий день Глебушка проснулся здоровым. Будто и не болел никогда. Мамка, радостно причитая, наскоро собрала в
узелок для бабы Сэклэты яиц, масла, свежеиспеченной плачинды – вкусного пирога со сладкой тыквой. Знахарка не велела ей нести подарки прежде, чем сын выздоровеет.
Глебушка никогда не решался заглянуть в папкин портфельчик. Только однажды он незаметно дотронулся до него рукой. Ничего не зазвенело. Значит, нет там никаких склянок, – подумал он тогда. Но что же там есть? Тайна продолжала манить своим невидимым магнитом.
Папка уже было собрался лечь на кровать, но вдруг что-то вспомнил и полез во внутренний карман пиджака:
–
Вот, окуляры Глебушке принес. Голова сельсовета свои ста-
рые отдал. Святой человек этот Мыкола Григорич, хотя и почти
непьющий
человек.
Папка положил очки на колени Глебушке, не снимая пиджака, упал на кровать и тут же захрапел с присвистом. Мать осторожно сняла с него чёботы, развернула и положила на теплую еще от го- товки печь онучи, задвинула занавеску, заменявшую в хате дверь в комнату, и, обращаясь к сыновьям, негромко сказала:
–
Повезло нам с папкой. Пьяный – всегда тихий, никогда руки
не поднимет ни
на детей, ни
на жену.
–
Ни
на
работу,
–
с
ехидцей
добавил
Гаврик.
–
Цыц
тебе,
малохольный,
–
всплеснула
руками
мать.
–
Соплив
еще
батьку
осуждать.
Что
ж
я,
сама
по
дому
не
управлюсь?
