– Так, ну-ка хорош глазеть! – Папаня вырвал у меня из рук мобильник и легонько толкнул меня в грудь. Сунул мобильник в карман штанов. – Веня, давай его к остальным, хватит тут рассусоливать.
– А Кире будем показывать? – спросил Веня. Как у него руки не устали – все время меня на прицеле держать? Что-то подозревает, или он просто как робот, по инструкции работает?
– Кира спит давно, – Мелкий почесал бороду. – Может, сами проверим? Там всего-то пару кнопок ткнуть… А Кирка потом прочитает. Утром.
– Или так… – Папаня кивнул. Мелкий тут же метнулся к двери «только для персонала». А Веня легонько ткнул меня стволом в спину. Шагай, мол, следом.
Я пошел.
За дверью был короткий коридор и несколько дверей, покрашенных в мерзкий оттенок зеленого. Тусклые лампочки в зарешеченных плафонах как будто из бутылочного стекла придавали помещению вид не то казармы, не то подвала из фильмов ужасов. Мелкий толкнул одну из дверей, зашел внутрь и щелкнул выключателем.
– Туда садись, – грязноватый палец Мелкого ткнул на деревянное грубо сколоченное кресло. Я сел. – Сейчас мы тебе на бошку вот эту хрень наденем, и будешь ты чисто государь-император…
Мелкий взял со стола обруч из двух металлических дуг с винтовыми стяжками. К дугам были припаяны еще две дуги, так что по форме конструкция и правда немного напоминала корону. Мелкий закрутил стяжки, обруч больно сдавил мне голову.
– Не ссы, это не больно, – он взял со стола два стеклянных шарика размером с яйцо и сунул мне их в обе руки. – Сожми в руках, чтобы не выпали.
Мелкий отошел к столу и откинул крышку на квадратной штуке вроде старого проигрывателя пластинок или чего-то подобного.
– Так… Этот вот вверх, вот этот вниз, нажать на зеленую кнопку… – бормотал Мелкий. – Ты готов там? Держи шары, чтобы не выпали, а то сейчас дернет!
«Дернет» – это было очень подходящее слово. Больно не было, но все тело как будто сотрясло судорогой. И сразу же отпустило.
– А это зачем? – спросил я.
– А это, Боня, полевая инквизиция! – Мелкий снова подошел ко мне, отобрал шары и сунул их обратно в коробочку. Почесал бороду и стал ослаблять стяжки. – Проверяем, колдун ты или нет.
– И как? – спрашиваю. Блин, может я все-таки сплю? Правда, теперь уже будет даже жаль, если проснусь, не досмотрев. Становилось все интереснее!
– А шут его знает, пацан, – сейчас бумажка вылезет, на ней все написано будет.
Аппарат зажужжал, защелкал, и из его недр медленно полезла полоса перфорированной по краям бумаги.
– Все, потопали уже в отстойник, а то меня батя с говном съест, если тормозить буду, – Мелкий мотнул головой в сторону двери.
– Так я колдун или нет? – спросил я, вытягивая шею. И тут же получил легонький удар прикладом в почку от Вени. Охнул от неожиданности.
– Топай давай, – сказал он. – Не твое дело, что там написано.
– Кирка с утра посмотрит, – сказал Мелкий.
Меня ожидаемо подтолкнули к решетке, перекрывающей зал ожидания. Когда я подошел, Гиена как раз стоял рядом с дверью и нетерпеливо позвякивал ключами. Веня подтолкнул меня внутрь, решетка захлопнулась за моей спиной.
Выдох, чо. В принципе, все не так плохо. Убивать или даже избивать или пытать меня, похоже, не собираются, и то хлеб. Замок на решетке, как я успел заметить, может удержать только честного человека, а меня не так чтобы тщательно и обыскали. Будущее туманно, куда меня занесло – непонятно. Я вспомнил ночной разговор с курильщиком козьей ножки. Как он там сказал? «Ты можешь уехать совсем не туда, куда собирался»? Может, так и получилось? Я сунул руку в задний карман джинсов. Нащупал там металлический кругляш. Похоже, тот тип мне не приснился. Бляха была на месте, и Папаня ее не нашел. Ладно, фигли стоять-то? Надо смотреть, что там у меня за соседи по камере.
Я прошел под аркой и оказался, собственно, в зале ожидания – неудобные сидушки вдоль стен, коробка, когда-то явно бывшая ларьком с прохладительными напитками. Только все какое-то ужасно старое. Обветшалое такое. Окна снаружи тщательно забиты досками, есть еще одна дверь, на улицу, но, скорее всего, она тоже заколочена.
Разумеется, этот зал был обитаемым. И его аборигены прямо сейчас уставились на меня. Я торопливо натянул на лицо глуповатую улыбку вчерашнего школьника, чтобы никому из этих типов не пришло в голову, что я претендую на гордое звание альфа-самца в этой стае оборванцев.
– Здрасьте, – сказал я. Итак, что мы здесь имеем? Я быстро сосчитал. Семнадцать человек. Семеро жмутся в один угол без стульев, сидят на полу, запах ощущается от самого входа. Они грязные, одеты в многослойную вонючую рванину, бороды клочковатые, волосы редкие и сосульками, рожи опухшие, синюшные. Бомжи, в общем. Колоритная троица по центру – бородатый мужик в длинном пальто и двое пареньков с внешностью типичных киношных уголовников. Пальто? Летом? Ну, может это знак касты какой-то… Но из всех обитателей зала ожидания он самый здоровый. Хотя размером он хорошо если с Мелкого. Скажем, Авторитет с шестерками. В противоположном от бомжей углу парочка мужичков средних лет в каком-то подобии деловых костюмов и шляпах. Таких плоских и круглых, я такие только в кино видел. И вроде они даже как-то называются… Канапе? Нет, это бутерброд такой. А! Канотье. Костюмы сидят на них удолбищно, носить они их, похоже, не умеют. Навскидку я бы сказал, что они жулики. Так и запомним.
Еще трое чинно сидят в рядочек. Смуглые, в красных рубахах, волосы черные, у самого правого в ухе увесистая серьга желтого металла. Раз не отобрали, значит не золото. Ну или может обычай какой есть, что нельзя отбирать у цыгана серьгу, он без нее превращается в бесполезный овощ. Да блин, что за фигня лезет мне в голову? Значит, цыгане. Только без коней и медведя. Хотя вот тот у заколоченного окна вполне может претендовать на звание хозяина тайги. Не очень высокий, зато в ширину больше, чем в высоту. Руки как лопаты, волосы начинаются сразу над бровями. Скорее, похож на Гориллу, конечно, но мы же в Сибири, какие Гориллы еще? Так что, Медведь. И последний… Длинный и тощий, в клетчатом костюме, штанины коротковаты, что делает его вид слегка придурковатым. Но может это мода такая… На голове – плоская кепка. Галстук, на котором, похоже, раньше был зажим. На длинном носу – круглые очки. Навскидку ему, наверное, лет пятьдесят, не меньше. Проворовавшийся чиновник? Или сумасшедший ученый? Пусть будет Бюрократ.
Я оценивал их, они оценивали меня. И, похоже, признали не особенно достойным внимания, потому что буквально через минуту гляделок потеряли ко мне всякий интерес. Бомжи дружно повернули головы внутрь своего кружка и что-то там залопотали. Один из шестерок продолжил шептать что-то на ухо авторитету, а тот продолжил кивать. Цыгане поз не сменили, один закрыл глаза и как будто заснул, двое других молча прожигали товарищей по несчастью недружелюбными взглядами. Медведь топтался с ноги на ногу, Бюрократ нервно теребил лацкан пиджака. Я бочком пробрался к одному из свободных стульев и сел. Между Жуликами и Авторитетом.
– Эй, рванина! – это Гиена, его голос фиг с кем перепутаешь. – Время жрать, подходи по одному! Завтра у вас тяжелый день, не бросать же вас голодненькими!
Процедура раздачи еды оказалась простая – мы выстроились в очередь, каждый подходил к решетке, получал миску хрючева, ложку и ломоть хлеба. Я был последним. Взял алюминиевую миску, отошел обратно к своему месту, понюхал содержимое. Каша? Или какое-то рагу? Наверное, так выглядела бы еда, если взять остатки супа в котле и высыпать в них остатки второго. С другой стороны, жрать уже хотелось, да и армия научила, что есть надо, когда есть такая возможность, потом ее может и не быть. Я зачерпнул ложку хрючева и поднес ко рту. Еще раз понюхал.
Еда пахла столовкой и чем-то еще. Неуловимым, но быть этого в еде не должно. Стоп. Это мои родители считали, что я все три года дудел в трубу в оркестре крохотной части на монгольской границе. Первый год так и было, но по контракту я попал в совсем другой род войск. А тактическая разведка воспитывает совсем другие привычки. Например, что не вся еда одинаково полезна. Я поставил миску на пустое сиденье рядом с собой.
– Эй, малец! Ты что ли жрать не будешь? – тут же подскочил ко мне один из шестерок.
– Я не голодный, – я снова глупо улыбнулся. – Хотите?
В желудке заурчало. Я смотрел, как мои товарищи по несчастью наворачивают жрачку, постукивая ложками и жадно причавкивая. Возможно, чутье меня и подвело. Если это и правда какой-то другой мир, то и запахи здесь могут быть другие? Вдруг это просто включилась паранойя от нервного перенапряжения?
Первым завалился на бок один из бомжей. Сам момент я не успел отследить, старался в сторону их вонючего клубка по интересам не смотреть. Глянул только когда он уже лежал. Глаза закрыты, но вроде дышит. Потом поник второй. Потом свернулся калачиком у ног Авторитета один из шестерок. По спине пробежал легонький холодок. Бюрократ сполз по стене, растянулся, запрокинув голову и внезапно оглушительно захрапел. Ах вот это что… Какое-то снотворное.
Чтобы не отрываться от коллектива я быстренько сполз на пол и прилег, продолжая наблюдать за всеобщим отходом ко сну из-под прикрытых век.
Зал ожидания превратился в спальню минут, наверное, за пять. А еще через пять я услышал, как лязгнул замок на решетке.
Глава 3. Простые радости работорговцев
Я вжался щекой в пол и не шевелился. Двое. Ходят, не крадучись по залу ожидаия. Что-то металлически лязгнуло, видимо миски собирают. Со стороны Авторитета раздался характерный кашляющий смешок, значит один из двух Гиена.
– Так и хочется ему в рот мышь сунуть, – сказал он. – Не проснется же?
– Не, – ответил второй вполголоса. Кажется, Мелкий. – Старая карга свое дело знает, будут дрыхнуть до рассвета, хоть ногами их пинай.
– Эх, дряньство, что ж у меня мусора-то никакого нет? – Гиена снова заржал. – Он так смешно рот раззявил, прямо хохма была бы с утра на его рожу посмотреть!
– Шутки у тебя… – Точно, Мелкий.
Потом шаги приблизились ко мне. Сквозь прикрытые веки я видел пару кирзовых сапог рядом с моим лицом.
– Слушай, это… – похоже, Гиена стоял у меня за спиной. – Я тут заглянул в ту бумажку…
– И что? – судя по голосу, Мелкий напрягся.
– Там было написано «одаренность высокая» в трех полосках.
– Да ладно?! Не может быть такого!
– Да зуб на сало! – Гиена сделал какое-то движение рукой, одежда зашуршала. Перекрестился?
– Но его же не могли тогда из столицы выпустить, – задумчиво сказал Мелкий. – Их же еще в школе проверяют. Отправили бы в Соловец учиться, а там, говорят, чисто казарма.
– Да он вообще какой-то странный, – миски в руках у Гиены звякнули. – Я такой одежды никогда не видел.
– Мало ли, что там теперь за мода? – Мелкий хмыкнул. – Много ты тут столичных хлыщей видел?
– Демидовы, – Гиена сплюнул. – Слушай, а может мы того… Сожжем бумажку эту и Кирке ничего не скажем? Она же с вечера всех проверила, а этого салагу Веня потом уже подобрал.
– Чейта не скажем? А если еще раз проверит?
– Или не проверит, забьет, – сказал Гиена. – Нальем ей первача с утречка, она и расслабится.
– Ну… – задумчиво протянул Мелкий.
– Вот тебе и «ну»! – передразнил Гиена. – Мы за этого мозгляка пять тыщ можем получить. А если Кирка бумажку эту увидит, то бесплатно его заберет.
– Он же малохольный, кто за него даст пять тыщ, умник? – Мелкий захохотал. – Три разве что, и до если повезет.
– А Шпак? – было слышно, как Гиена чешет бороду;
– Который Шпак? – спросил Мелкий.
– Ну этот, жирный, – Гиена перешагнул через меня, теперь я и его сапоги тоже видел. К подошве прилипла грязь и сухая травинка. – Куркуль-содомит. Он все время мальчиков выкупает. А этот вроде ничего так, смазливый.
Он наклонился ко мне и потрепал пальцами по щеке. Мне понадобилось приложить немалые усилия, чтобы не шевелиться и продолжать делать вид, что сплю.
– Ха, точно! – сказал Мелкий. – Мы ведь еще вчера обсуждали, что он со своим кортежем в Метрополе поселился. Пойдем-ка и правду сожжем бумажку. Вдруг прокатит! Все миски собрал?
– Ага.
Шаги удалились, решетка лязгнула, дважды щелкнул замок, и все стихло.
По инерции еще несколько минут я полежал неподвижно. Потом пошевелил затекшим плечом и поменял позу – лег на спину, закинув ноги на сидушку. Задумался. Получается, что эти бородатые – какие-то работорговцы?
На самом деле мне хотелось паниковать, бегать по потолку и орать: «Этого не может быть! Я сплю! Что за хрень?! Верните меня, где взяли!» Но об этом я думал как-то отстраненно. Как будто, представляя, что на моем месте кто-то другой, и вот он, по моему мнению, как раз и должен был сейчас бегать и орать. А я… А что я?
Я прислушался к собственным чувствам.
Я как вообще? Воспринимаю реальность всего происходящего, или я так спокоен, потому что до сих пор уверен, что сплю где-то в трясущемся вагоне поезда посреди Западно-Сибирской равнины?
Подсознание промолчало.
Ну да. В любой непонятной ситуации… Как там говорил товарищ майор? «В какой еще непонятной ситуации, Лебовский? Ты разведчик, твоя задача как раз и есть превращать непонятные ситуации в понятные и разъяснять обстановку!»
Значит примем текущие условия за данность, и будем действовать по обстановке.
Что мы имеем?
Бородатые братухи завтра собираются продать меня какому-то жирному пидору.
И я до сих пор не знаю, где конкретно нахожусь.
Что я буду с этим делать?
Может, сбежать прямо сейчас?
Я осторожно поднялся на ноги и бесшумно приблизился к арке выхода. Вжавшись в стену подкрался к решетке. Тусклого света бутылочного светильника из главного холла мне хватило, чтобы повнимательнее рассмотреть замок. Ну, такое… Пару минут возни, и я его открою. Правда, бесшумно вряд ли получится… Хотя…
Я несколько секунд всерьез пообдумывал этот план. Нормального инструмента для вскрытия замков у меня нет, придется импровизировать булавкой, которую я по привычке таскал пристегнутой к манжету толстовки. Впрочем, этому замку булавки будет вполне достаточно…
Нет.
Тем же путем я вернулся обратно в зал ожидания. Остановился рядом с Авторитетом. Тот навалился на одного из шестерок, который растянулся на трех сидушках, задрав задницу вверх, голова свесилась на плечо, рот широко открыт. Никакого следа вальяжного высокомерия, этакий Ваня-валенок из деревни под Рязанью. Понял, что мне тоже захотелось сунуть ему в рот дохлую мышь. Чтобы он проснулся утром, а у него хвост изо рта торчит.
Пожалуй, я хочу подождать развития событий. Допустим, сбегу я сейчас, и что будет? Понятно ведь уже, что тут какие-то другие правила, другие законы и даже деньги другие. Прямо сейчас я мало-мало интегрирован в социум, хоть и нахожусь где-то в самом низу пищевой цепочки. А если сбегу, то мне придется прятаться и изучать местное общество и его нравы исподтишка. Это дольше и менее надежно.
Так что, подождем.
Никакой очевидной опасности мое чутье мне все равно не подсказывало. Не гипотетического же жирного пидора мне опасаться в самом деле…
Я проснулся, когда понял, что кто-то осторожно трясет меня за плечо. Несколько секунд не открывал глаза, уже будучи в сознании, потому что вообще не помню, когда заснул. В первый момент была даже мысль, что это проводник в поезде меня будит, приехали, мол, просыпайся, Новосибирск. Расстроился даже немного. Потом удивился этому факту. Потом принюхался, осознал, что сплю я на твердом полу, который не качается. И открыл глаза. Будил меня Бюрократ.
– Проснитесь, юноша, – прошептал он. – Вы кричали во сне, с вами все в порядке?
Кричал? Ну… Может быть. Я потянулся и сел. Осмотрелся. Остальные все еще спали. В тех же самых позах. Я поднялся на ноги, помахал руками, разгоняя кровь в затекших мышцах. Попрыгал. Бюрократ молча наблюдал за мной.
– Я не помню вас в арестантском вагоне, юноша, – сказал он. – Как вы сюда попали?
– Меня никто не арестовывал, – ответил я и почувствовал, как заурчало у меня в желудке. Ну конечно. От ужина я вчера отказался, а до этого я жрал уже не помню, когда. И где… – Я по своей воле приехал. В универ поступать.
– Какой вы, однако, авантюрист… – Бюрократ посмотрел на меня… странно. – В Томск?
– Вроде того, – ответил я и подумал, что надо бы осторожнее в разговорах быть. По тонкому льду ведь хожу.
– А потом? – спросил Бюрократ.
– Что потом? – я устроился на сидушке и почесал щеку. Душ бы принять. И побриться… – Вернусь домой, буду работать по специальности.
– С дипломом томского университета? – Бюрократ посмотрел на меня еще более… странно.
– А что не так? Россия же… – осторожно сказал я.
Тут из угла раздался булькающий хохот. Потом он перешел в кашель. Проснулся один из жуликов. Поднялся на локте и тут же нахлобучил на растрепанные волосы круглую шляпу.
– Это в чьих это влажных фантазиях здесь все еще Россия? – откашлявшись, сказал он. Кажется, я опять ляпнул что-то не то. Мысленно дал себе подзатыльник. Много болтаю лишнего, а надо бы вопросы задавать. Поэтому я зевнул, пожал плечами и встал. Занес в воображаемую записную книжку «Сибирь не Россия». Ладно, допустим.
