– Я?..
– Вы будете меня ждать?
– Я уже жду. – Краснея, призналась я. – И я жду, когда ты меня поцелуешь, Джейме МакДракул с того самого момента, что тебя увидела…
С трудом собрав глаза в кучку, я обозрела то, что всего одну головокружительную вечность назад было аккуратно подготовленным к занятиям учебным классом…
Назвать это классом теперь язык просто не поворачивался. Пространство. Неразбериха. Хаос.
Разноцветный, пищащий, хохочущий хаос!
Вглядевшись в его эпицентр я обнаружила перемазанных с головы до ног мальчишек-сидов: они макали в булькающий разноцветный чан сестрёнку, Флаффи. После чего промокали её хохочущую, с раскинутыми руками и ногами о стены. Холстов на мольбертах сидашатам не хватило. А о том, что краски и холсты были подготовлены для всех, малыши просто не подумали.
– Для всео?
– Мы не знао.
– Оно самоо.
– Очень весео.
Да уж. Обхохочешься. Однако судя по горячему раскаянию проказников и их же заверениям, им в жизни не было так весело, так что начало моей педагогической карьеры в новом мире было определённо положено.
В мгновение ока активировав уборочные артефакты, я отправила сидашат мыться. И от души порадовалась, что опьяневшая от своего первого урока рисования мелочь не обратила внимания, в каком виде учительница вернулась после «сюрприза». Бросив взгляд в зеркало, я зарделась. Торчащие во все стороны волосы ещё можно пригладить, и одежду, опять же, в порядок привести дело пары минут…
А вот что прикажете делать с распухшими губами?
Бросив взгляд на парящий шар циферблата я заметалась по классу электровеником, развешивая на мольберты новые холсты и заменяя на партах коробки с красками. Хорошо, что я запасливая и заготовила на всякий случай кучу дополнительных наборов.
– Рисование? – Разочарованно протянула Су и наморщила нос. – Но зачем? Мы умеем рисовать!
– Вот сейчас и проверим, – улыбнулась я кицунэ.
– Но мы тааак устааали… – простонал Кирлик, наваливаясь на парту и подпирая кулаком щёку.
– Вы сейчас медитировали, – напомнила я горгонышу.
– Вот именно! – Пробухтел Баул.
– Ты сама попробуй сто лет неподвижно просидеть! – пискнула Листик, раздражённо шевеля крылышками.
– Очень вам сочувствую, – проговорила я без тени сочувствия в голосе. – Сегодня мы освоим три техники нанесения красок: пальцами и отпечатками ладоней, «живыми» кисточками, для этого мы используем цветы, листья и камни, а ещё набрызг проявляющейся акварелью… От ваших успехов зависит, дадутся ли вам в руки в конце урока волшебные кисти. Ими мы будем рисовать… симуранов.
– Ты чтооо!!!
– Симуранов! Волшебными кистями!
– Что ж ты сразу не сказала!
– Это теми, после которых живые картины получаются? Ух! Это ж я свою Йоко нарисую!
– А я Рэйдана…
Стоит ли говорить, что с первой частью задания детвора справилась практически налету. Выполняя обещание, я расставила у мольбертов дополнительные наборы. Оглядев сопящую, с высунутыми от усердия языками детвору довольным взглядом, я пошла от мольберта к мольберту, помогая наносить краску и направляя неловкие детские пальчики…
– Вот так, милая. Чуть сильнее нажимай. У тебя здорово получается, – похвалила я Листик.
Пикси подняла на меня свои огромные оленьи глаза.
– Ой! – пискнула девочка.
В этот момент что-то коснулось моей ноги.
Взвизгнув – к восторгу мелочи пузатой, я отпрыгнула.
А затем вместе с остальными уставилась на мольберт Листик.
Последующее «Ой!» было слаженным.
И громким.
Деревянные ножки мольберта оплели подвижные зелёные побеги. Вытягиваясь с хищным шипением и обрастая листвой, они тянулись вверх, по-змеиному огибая планшет с двух сторон.
На всякий случай я привлекла Листик к себе и отступила вместе с девочкой ещё на шаг. В другой бок тут же уткнулся Дейм. Драконий принц с любопытством следил за живыми, непонятно откуда взявшимися ростками.
Встретившись наверху, побеги сплелись и замерли. К моему облегчению. Выстрелив пышной изумрудной листвой, дивный плющ покрылся множеством белых бутонов. Совсем-совсем крошечных, в остальном же они напоминали наши лилии. Вот бутоны слаженно распустились и воздух наполнился тонким, щемящим каким-то ароматом.... Нежным, с едва уловимыми нотками горечи. Этот запах трогал душу, заставлял сжиматься сердце…
Сама Листик смотрела на свой мольберт зачарованно, её и без того большие глаза напоминали два зелёных блюдца. Губы пикси были растерянно приоткрыты.
Вдохнув полной грудью, девочка зажмурилась, запрокинув голову. Крылышки за её спиной затрепетали, отрывая малышку от пола. А сама она прошептала едва слышно:
– Совсем как дома…
– Ты же говорила, что ничего не помнишь? – строго спросил аккуратный Бау.
– Не-а, не помню, – не отрывая взгляда от белоснежных цветов, покачала головой девочка, опускаясь на пол. – Почти… Вот до этого самого момента не помнила…
Она вдруг порывисто бросилась ко мне, обхватила руками за талию и с силой вжалась в живот моськой.
Я только поражённо молчала и гладила короткостриженую зелёную головку.
Это что вообще такое?..
– Ой, Кирлик, осторожнее! – от волнения Су затявкала.
Оглянувшись горгоныша, я ахнула.
…Кирлик рисовал купающегося симурана. По сути – лишь рыжие уши и пуговку носа в водных брызгах…
Дорисовать картину малыш не успел.
И дело было вовсе не в волшебных красках…
По холсту стекали потоки воды и у подножия мольберта успела образоваться лужица.
– Это не я, оно само… – оглянувшись на меня, виновато пожал плечами горгоныш.
– Всё хорошо, – растерянно пробормотала я.
Вода стекала по картине всё быстрее, грозя устроить самый настоящий потоп.
Дверь вдруг распахнулась.
На пороге застыла Эвриала.
– Кирлик, сынок!
Растерянно обведя класс взглядом, горгона заметила и мольберт Листик, после чего замерла на какое-то время с открытым ртом. К счастью, замешательство её долго не продлилось. Она хлопнула в ладоши, активируя «уборщиков», сама же принялась растроганно тормошить Листик и Кирлика.
– Это древняя кровь, – торопливо объясняла мне и остальным она. – Древняя кровь… Кровь морских драконов. Я знала, конечно же я знала!.. Но уже столько поколений она не проявлялась! Кирлик! Милый мой! Поздравляю! В тебе пробудился древний Дар Моря!
– Вот это даа-а…
– А ты, моя кроха! – Эвриала подхватила смущённую Листик на руки и звонко расцеловала в обе щёки. – И тебя поздравляю, поздравляю, поздравляю!
Кирлик, опасающийся что его тоже поцелуют, отступил к медвежатам.
– Кто бы мог подумать! Драконья кровь!.. Девочка моя любимая, как же я рада!..
– Да почему драконья-то? – не поняла я.
Продолжая держать пикси на руках, горгона ответила мне широкой улыбкой.
– Лёлечка, – ласково, будто с несмышлёнышем, проговорила Эвриала. – Ты… на себя в зеркало посмотри.
Дейм поднял на меня голову и глаза его восторженно расширились.
– Мааам!..
Повинуясь жесту горгоны зеркало снялось со стены и подплыло ко мне.
Детвора тут же сбилась в кучку за моей спиной, напирая и выглядывая с двух боков с любопытством.
– Ой-ой-ой! – Взвизгнула Су и снова затявкав, поспешно закрыла рот ладошками.
Но лисичку сложно было винить.
Я сама чуть не затявкала.
Нет, с моим отражением ничего такого не произошло. В смысле, я осталась прежней. За исключением какого-то мельтешащего мерцания вокруг. Бледные, едва заметные сполохи текли, перетекали один в другой, сливались и сплетались в такие же едва различимые узоры из символов…
А вот Дейм…
Драконий принц растерянно моргал, глядя на своё отражение рядом с моим. Пальчики, сжимающие мою юбку, бессильно разжались. Шумно сглотнув, малыш сел прямо на пол.
Я потрясла головой, однако наваждение не прошло.
Вместо пятилетнего мальчика у ног моих ног сидел… Дракончик. Синенький.
– Лёоооль?.. – сквозь глухую завесу донёсся голос Эвриалы.
– Я… я… я помогала… – Услышала я вдруг свой голос, будто со стороны. – Помогала наносить краску и… я учила… Учила!!!
Растроганная Эвриала шумно всхлипнула и предприняла бесполезную попытку вытереть слёзы.
Меня же ноги перестали держать и я опустилась на пол рядом с Деймом.
Мой малыш растерянно обернулся ко мне и время остановилось. Застыло. Вместе с комом в горле.
Небесно-голубые глаза мальчика прорезал узкий вертикальный зрачок. На пухлых щёчках с трогательными ямочками переливалась бледная, едва заметная чешуя.
– Сынок… – наклонившись, я поцеловала малыша в кончик носа.
Засопев, тот оглянулся на остальную детвору.
– Мааам, – громким шёпотом, таким, что слышали его все, проговорил мальчик. – Ну ты что. Я уже взрослый.
Глава 11
Однажды судьба выбирает какой-то конкретный день и говорит ему: ты особенный. Ты отпечатаешься в памяти сердец. Чувства, пережитые в твоё время, останутся жить в веках. Придёт черёд, уставший и довольный ты уснёшь, растворяясь в закатной дымке, но оставленный тобой след будет жить, потому что ты необыкновенный. Я, Судьба, назначаю тебя таким!
Что мне, Лёле Соловьёвой, сказать об этом дне?
Набегающая на глаза пелена слёз.
