Веселое было время. Штаны-бананы, водка только у таксистов. Крохотные ларьки, пустые прилавки магазинов. Вишневые девятки, очереди за молоком и мясом. Где-то даже талоны на продукты питания сохранились. Расцвет бандитизма. Тогда жизнь была простой штукой, главное – найти денег. Те, кто были понаглее, считали, что можно просто прийти и забрать их у кого-нибудь. Вляпаться в нехорошую историю можно было, даже просто выйдя из дома, чтобы вынести мусор.
Я как раз тогда в университет поступил. Хорошо, родители меня пропихнули – а плохо, что не доучился. Ну, тут сам виноват, уделял мало времени учебе, за это и поперли.
Невольно заметил за собой, что с каждой минутой версия о том, что все вокруг нереально, становилась все менее правдоподобной. Я все меньше надеялся, что все это сейчас прекратится, и я вернусь к своей нормальной жизни. Да пусть даже и на больничной койке.
Я что, реально в девяностых годах двадцатого века? И тут же в голову напросился другой вопрос – это известное мне прошлое или какая-то альтернативная линия времени?
А впрочем, какая разница?
Вот, на перекрестке я заметил желтую бочку с квасом. В наше время таких уже не встретить. За ней пожилая продавщица в фартуке занималась розливом пенного напитка.
На противоположной стороне, возле обувного магазина, стояли припаркованные машины отечественного производства. Жигули, самых разных моделей. Среди них выделялась новенькая темно-синяя Audi Quattro, вокруг которой столпились мальчишки лет двенадцати, с восторгом заглядывая в салон. Ну конечно, иномарка же, а им очень нравилось рассматривать шкалу спидометра.
Левее разместился продуктовый магазин, типажа девяностых годов, с огромными цветными постерами, закрывая грязные витражные окна. На одном были изображены какие-то яркие шоколадные батончики, на другом Coca-Cola. Логотипы были знакомыми, но явно устаревшими.
Вообще, с развалом СССР многое, что было практически недоступно в советский период, буквально хлынуло с запада потоком. Правда, до глубинки, где, скорее всего, я и оказался, добиралось спустя месяцы, а то и годы.
О, а дальше разместился устаревший рекламный щит, с описанием растворимого апельсинового напитка «Юпи». Мол, просто добавь воды. Я даже улыбнулся, увидев это чудо.
И никаких неоновых вывесок, никто не ходит со смартфонами в руках.
– Андрюха! – окликнул я спутника, глядя на горизонт. – А что это за город?
– Слушай, ну прекрати уже! – возмущенно хмыкнул тот, окинув меня недовольным взглядом. – Не смешно, Антон!
– Да какие уж тут шутки? – задумчиво пробурчал я. – Память что-то совсем подводит.
– Краснодар, ну ты чего?!
Так, ясно. Совсем не глубинка, хотя, насколько я помню, в девяностые годы город практически не развивался. Это во второй половине двухтысячных население и рост инфраструктуры резко пошло вверх.
Сам-то я в Краснодаре прожил какое-то время, но недолго, зато потом часто был проездом и знаю несколько районов. Но сейчас даже понятия не имел, в какой части города я оказался. Смутно знакомый район, уж не Юбилейный ли?!
Гнутов отвернулся и продолжил путь. Он шел чуть впереди и недовольно сопел, а я неторопливо шагал следом, оценивал увиденное, и улыбался. Наверное, в какой-то мере это выглядело глуповато. Но с другой стороны, если на минуточку задуматься, приятно осознавать, что ты уже не пятидесятилетний старпер, которому в жизни откровенно не повезло и она прожита зря, а молодой парень, перед которым все дороги открыты. Это ж можно исправить кучу ошибок, использовать знания из будущего и… Черт возьми, стать кем угодно!
Меня отвлек громкий шум и приближающаяся музыка. На перекрестке, перед светофором, резко скрипнув тормозами, остановилась девяносто девятая Лада, темно-зеленого цвета. Из открытых окон громко звучала знакомая музыка:
Два кусочека колбаски
У тебя лежали на столе
Ты рассказывал мне сказки
Только я не верила тебе
Эх, два кусочека колбаски
У тебя лежали на столе
Ты рассказывал мне сказки
Только я не верила тебе
– Комбинация! – пробормотал я и улыбнулся. – Надо же! Хит же был в свое время!
Вообще, в конце восьмидесятых, начале девяностых было исполнено много крутых песен, которые и десятилетия спустя продолжали быть хитами дискотек. Помню, я тогда «Кино» слушал, «Наутилус», «Сектор Газа», КиШ.
Пока я с головой окунулся в воспоминания, на светофоре загорелся зеленый и машина, резко стартанув, унеслась прочь, скрывшись за перекрестком.
– Антоха? – спутник обернулся ко мне и нахмурился. – Ты чего там встал?
И верно, я сам того не заметив, остановился у края дороги, глядя вслед автомобилю. В этот момент, без какой-либо видимой причины, у меня внезапно закружилась голова. Затошнило, затылок прострелила острая боль, а в глазах аж потемнело. Я едва удержал равновесие, схватившись за столб дорожного знака.
Невольно ощутил, как что-то в моем восприятии изменилось. Незначительно, но все же. В голове непонятно откуда сами собой появлялись обрывки все новых и новых мыслей, которые были для меня чужими. Внезапно я вспомнил какой-то другой Краснодарский адрес, хотя на самом деле никогда там не жил… Вспомнил, имя матери. Но оно не соответствовало тому, которое я знал с рождения. Вспомнил какую-то собаку по кличке «Вилли». Вспомнил, что умел хорошо играть в шахматы, хотя ранее я к ним и близко не подходил. Воспоминания накатывали волнами и как это объяснить, я понятия не имел. Разве что… Это обрывки чужой памяти, которые теперь становятся моими собственными?! Становятся частью меня.
– Слышь, Андрюха! – неуверенно пробормотал я, потирая затылок. – Ты это, иди… А я пока посижу на лавочке. Что-то мне нехорошо. Воздухом подышу немного, может быть, станет лучше.
– С тобой точно все в порядке? – насторожился он, глядя на меня с тревогой. – Ты бледный какой-то. И выражение лица у тебя какое-то странное.
– Да-да… – махнул я рукой, присаживаясь на облезшую лавочку. – Да, все нормально. Иди, не переживай.
Тот стоял в нерешительности – вроде как и уйти хотел, а вроде как и друга бросить не мог. Видно было, что мои чудачества его пугают, но он старался игнорировать их. Получалось, конечно, плохо.
– Ну, это… Я тогда, пойду? – переспросил он, топчась на месте.
– Иди. Все нормально.
И Гнутов неуверенно развернулся, медленно пошел вверх по улице, набирая скорость. Пару раз он еще обернулся, затем скрылся за ближайшей многоэтажкой.
– Ни хрена себе! – тихо пробормотал я, вытирая вспотевший лоб.
Уже практически не было сомнений в реальности окружающего, и я окончательно остановился на мысли, что умер на той проклятой дороге между Ставрополем и Благодатным. А потом, каким-то совсем чудесным образом мое сознание попало в 1993 год. Ну и кому же принадлежало тело, в которое я попал? Не могло же оно существовать само по себе?! Значит, был некий реципиент и вероятно, с ним тоже что-то случилось.
Так, я погиб в декабре две тысяча двадцать четвертого года и сам не заметил, как воскрес летом в девяносто третьего? Там мне раскроили голову монтировкой, а здесь, скорее всего, бедолага получил в голову и тоже умер. Может, в висок попали ему, вот он и того…?
От одних только мыслей об этом стало не по себе.
Я посидел еще несколько минут, затем поднялся и отправился к девятиэтажным высоткам впереди, где находился мой дом.
Какой-то частью мозга я понимал, что меня ждет совсем не мой дом и семья там чужая, но при этом другая моя половина упорно считала, что нужно идти домой. Кажется, произошло некое слияние подсознаний и получилось нечто совсем странное… Я уже не был тем, кем был до всего этого… Сложный процесс, который объяснить сможет только человек, сведущий в медицине, да и то не факт.
Мне оставалось лишь принять это как должное.
Уже подходя к дому номер тридцать один, по проспекту Чекистов я заподозрил неладное. Во дворе, в скверике, напротив своего подъезда, заметил троих парней примерно моего возраста, которые меня тоже заметили и смотрели с явной агрессией. Ну, ясно – это дружки того отморозка, что я на асфальт уронил. После того, как я ему бока прогибом намял, вряд ли он рискнет сам куда-то лезть.
В принципе, чего-то подобного я и ожидал. Даже, наоборот, удивился бы, если бы меня не попытались где-нибудь щимануть. Наверняка ребята хотят отомстить за нанесенную несправедливость. Вернее, это для них несправедливость – чухан вроде меня уложил мордой об асфальт их старшего, а вот когда такая несправедливость случается у других людей, никому и дела нет. Впрочем, чему удивляться? Разве в наше время не так?
Я сделал вид, что не заметил и продолжил идти к дому. По пути приостановился у клумбы с цветами, присел – вроде как завязать непослушный шнурок.
– Эй, Барсуков! – крикнули мне. – Иди сюда, нужно поговорить!
Хорошо, поговорим. Хотя, какие тут разговоры – сейчас они будут меня бить. Ну-ну… Я завязал шнурок на кроссовке, а поднимаясь, незаметно взял полную горсть песка с края клумбы и сунул в карман.
Их трое. Обычной, даже худощавой комплекции, одеты вызывающе – простая шпана.
– Ну, чего надо, щеглы? – демонстрируя неуважение, начал я.
– Слышь, муфлон! – дернулся один из них, самый молодой. – Ты как с пацанами разговариваешь?
– Где здесь пацаны? – я даже оглянулся по сторонам, теперь показывая изумление. – Вы, что ли? Нет! Вы шакалы! Хотели меня толпой избить, когда я честно один на один вашего Черепа на асфальт кинул? Так пацаны не поступают!
– Че?! – взвился тот. – Ты не пацан, ты муфлон! Чморик!
– Тихо, Колян! – подал голос другой, самый высокий из них, удержав напарника рукой. Видно было, что он прилагает немало усилий, чтобы не сорваться. Явно его отправили как старшего, только вот разводить драку прямо во дворе было не с руки. – Короче, Барсуков. Ты поступил некрасиво, Череп поскользнулся и случайно упал. Повезло тебе тогда, что менты нагрянули. В общем так, свою вину нужно загладить деньгой. С тебя тридцать тысяч и конфликт закрыт.
– И все? – удивился я.
– Ну-у, да… Мы же не звери.
– А если я откажусь? – заявил я.
– Че?
– Ля, пацаны, какой дерзкий стал, а? Совсем шахматист страх потерял! Видать когда Череп ему вмазал, у него мозги перемешались.
– Ну ты че, непонятливый, а?
– Не лохмать мне бабушку! Я прекрасно осведомлен, зачем вы сюда пришли. Думаете, мне повезло, а ваш Череп поскользнулся? Да ни хрена подобного! Я ему в честном бою достойно ответил. Не ожидали? Короче, вот что я отвечу на ваше требование – оставьте меня в покое и так и быть, я забуду про ваш визит! Разойдемся по мирному!
От моих слов у них рты пооткрывались. Видно было, что моего дерзкого заявления они вообще не ожидали.
– Муфлон, притихни! – едва не подавился от возмущения старший. – Мы же тебя уроем щас!
– Ну, давай… – спокойно произнес я. – Вот прям сейчас и попробуйте!
И без предупреждения, я первым рванул к ним.
Известно, что лучшая защита – это нападение. Причем чем более дерзко и жестко, тем лучше. Очевидно, что эти козлы слов не понимают, только грубую силу. И неважно, по правилам ты ее применяешь или нет.
Горсть песка, что была в кармане, я швырнул ближайшему прямо в морду, отчего тот взвыл и тут же схватился лапами за лицо. Отскочил в сторону. Минус один.
Двигаться приходилось быстро, думать особо некогда. Но мозг исправно анализировал обстановку и принимал нужные решения. Возможно, успехом было еще и то, что сознание у меня было совсем не подростковое. Впрочем, тут не все однозначно. Я не в полной мере чувствовал себя тем, кем был в прошлой жизни. Что-то меня ограничивало.
Второго с разбегу я ударил ногой в живот – растерявшийся от такого напора противник охнул, а вместе с этим из легких вышел весь воздух, диафрагму скрутило спазмом. Отморозок, с вытаращенными глазами просто плюхнулся на пятую точку, ловля ртом глоток кислорода. Минус два.
Попутно, схватив подвернувшуюся палку, я с силой зарядил ею прямо по рукам третьему. Та, естественно, сломалась, но и противник выбыл из строя, с воем тряся руками.
Тут же добавил ему в кулаком в челюсть.
Противник взвыл. Конечно, мышцы у меня были нетренированные и потому сильного удара не получилось. Но когда прилетает в зубы, цепляя губной желобок, где много нервных окончаний, становится очень и очень больно. Затем тот, что получил в живот, все-таки изловчился и нанес мне удар в ухо, к счастью, тот прошелся вскользь. Было больно, конечно, но терпимо. Одновременно он ухватил другой рукой меня за воротник и резко дернул на себя.
Раздался треск ткани – футболка лопнула, мгновенно превратившись в бесформенный кусок черной тряпки. Я вывернулся, с силой пнул его ногой в колено.
– Это что тут такое творится! А ну, прекратите! – раздался возмущенный женский крик. – А то милицию сейчас же позову!
В поле зрения оказалась женщина, лет сорока. Отморозки среагировали, словно по команде.
Я уже понял, что по мою душу явилась просто мелкая уличная гопота. Показывать слабость я не собирался, такие только силу и понимают. Это они думают, что я зеленый пацан, с которого можно лавэ стрясти. Вся их хваленая крутизна – это дешевые понты.
Налететь толпой и руками махать как мельница – вот их тактика. А вот биться одному с холодной головой, да еще и против нескольких противников дано не всем. Не скажу, что я опытный боец, но за долгую прожитую жизнь приходилось и получать, и давать самому. Были и бытовые драки, и серьезные мордобои в разборках… Да и спортивное прошлое по самбо давало знать. Возможно, не ошибусь, если скажу, что у меня был пониженный болевой порог. И были мозги сделать из этого правильные выводы, что куда важнее.
Ну, еще здесь сыграл фактор неожиданности – их сбило с толку, что я первым налетел на них, совершенно не показывая страха.
Я тоже остановился, среагировав на крик женщины. А гопники, потирая пострадавшие места, отскочили в сторону. Сейчас они смотрели на меня с опаской. Один с мокрыми слезящимися глазами, другой с разбитым носом и окровавленными губами.
– Че, мля! – рявкнул я. – Все?!
– Да ну его, пацаны! Он больной на голову! Идем! – пробормотал старший, глядя на меня, как на дикаря.
– Совсем крыша поехала! Муфлон!
И они демонстративно нехотя, повернулись и направились в сторону выхода со двора. А я, тяжело дыша и сжимая кулаки, стоял и смотрел им вслед.
– Антоша, ты как? – ко мне подошла та самая женщина, что собиралась вызывать милицию. В памяти откуда-то всплыло ее имя.
– Теть Тань, все нормально… – ответил я, удивившись, что сделал это так, будто знал ее всю жизнь. – Отморозки какие-то. Пришлось пошуметь.
– Это я заметила, – восхищенно ответила женщина. Вспомнил, что она была уборщицей во дворе. – Смело ты с ними. Даже не знала, что ты так можешь. Всегда тихий такой ходил, незаметный. А тут вон как налетел. Вот же растут молодые бандиты, футболку тебе порвали!
– Да ничего страшного, зашью. Все равно домой иду.
И я направился к подъезду, отчетливо зная, на каком этаже и в какой квартире этой девятиэтажки я жил. Вот только тут судьба подсунула мне свинью.
Лифт почему-то не работал, хотя дом с виду был новый. Да и вообще, весь этот микрорайон был каким-то молодым, свежим. Зелени было хоть и много, но вся она еще не успела толком разрастись – все деревья и кустарники маленькие. Видимо, район возводился совсем недавно – вдалеке, со всех сторон были видны многочисленные башенные краны и строящиеся здания соседних кварталов. Строительство шло ударными темпами – на вид этим домам не более десяти лет.
Поднялся на седьмой этаж, отыскал знакомую дверь. Остановился в нерешительности. Как-то неудобно вливаться в чужую жизнь, заходить не в свою квартиру. Называть чужих тебе людей своими родителями. Однако чем больше я об этом думал, тем меньше меня это беспокоило. Сам того не понимая, я свыкался с этой мыслью неожиданно легко.
Да и разве у меня есть какие-то иные варианты?
Выжал черную кнопку звонка. Затренькала кукушка.
Тишина.
Обратил внимание, что неподалеку, прямо на стене черным баллончиком выведено – «Извращенец». Такого добра в каждом подъезде хватает.
