– Тебе, Валерик, еще рано об этом думать.
Да я уже и не думал, так как надо было срочно пообедать и бежать во двор играть в футбол, но вечером, уже засыпая, у меня вдруг промелькнуло в голове:" Как хорошо, что завтра в школу и я опять увижу Катю".
В те годы девочек очень часто называли Ленами и Олями, а вот имя Катя было достаточно редким, как в прочим, и Настя.
Мне было всего восемь лет, но любовь поразила мое маленькое мальчишеское сердце и я ничего не мог с этим поделать. Это была моя первая и единственная детская любовь.
Урок чтения.
В те далекие годы в определенных слоях населения бытовало стойкое понятие, что не надо заморачиваться с подготовкой ребенка к школе, мол, на то она и школа, чтобы детей всему учить. Никому и в страшном сне не могло присниться, что для поступления в первый класс хорошей школы, скажем в Москве, когда нибудь надо будет нанимать за приличные деньги репетитора своему отпрыску.
В Руднегорске было всего две школы и обе были хорошИ и никаких проблем с поступлением в первый класс ни у кого не было. Некоторые дети приходили в первый класс абсолютно не умея читать и считать и таких могло быть чуть ли не пол-класса. Родители детей другой половины класса исповедовали иной подход к подготовке своих дошколят, а именно: на школу надейся, а читать и считать ребенка надо научить заранее.
Моя мама придерживалась этого принципа и начала учить меня читать с шести лет, да так успешно, что на свой семилетний день рождения я вслух прочитал поздравление в стихах от своей семьи, которое написал папа печатными буквами и вручил мне вместе с подарком. У папы, кстати, был каллиграфически почерк. К сожалению, я в него не пошел и в дальнейшем писАл, по словам мамы:" Как курица лапой !"
Школьного букваря мне хватило на две недели , а к моменту поступления в первый класс, я уже свободно читал детские книжки да и вообще любой неадаптированный текст.
На уроках чтения мне было чрезвычайно скучно. Учительница меня почти не спрашивала, так как ей было чем заняться и без меня – в классе присутствовали дети, которые не могли прочесть слово "мама".
– Так, Саша Лавриков, какая это буква?– вопрошала Вера Николаевна, показывая на доске огромную картонную букву "М"
– Буква "мэ", – неуверенно сказал Саша.
– Хорошо, а эта?-, подвесив рядом с "М" другую букву.
– Это "аа",– радостно и несколько протяжно возвестил Лавриков.
– Молодец! А теперь прочтем вместе эти две буквы,– и она показательно сжала губы, при этом зачем-то смешно выпучила глаза, всем свои видом помогая понять как будет звучать вместе эти две буквы.
Сашка долго примеривался, шевелил губами, зачем-то выставил палец, как-будто хотел подчеркнуть им буквы на доске и наконец громко произнес:
– Мэ-а !
У него получилось очень похоже на крик осла:
И-а!
От неожиданности я прыснул от смеха.
Учительница, которая чуть ли из себя не вылезла, помогая прочесть этот простейший, на мой взгляд, слог, очень разозлилась на Лаврикова, но "собаку спустила" почему-то на меня:
– Страгин, что это еще за смех?! Ты мешаешь своему товарищу учиться, а мне проводить урок,– при этом она опять выпучила глаза и покраснела.
Урок чтения продолжался. Я хоть и чувствовал себя виноватым, но до конца смех в себе подавить не мог. Он бурлил во мне, готовый в любую минуту выплеснуться наружу.
– Петраков, Слава, ну, как правильно прочитать этот слог?– уже не изображая никакие буквы лицом, просто строгим голосом, в котором неожиданно послышалась просьба, мол, не подведи.
И Слава не подвел:
–Мэ-уу,– громко как-бы "икнув"на букве "эМ" и с протяжным "у" произнес он. Почему Петраков вместо буквы "а" прочитал "у" не понял никто.
Мне почему-то сразу представилась коровка Звездочка, которая так возвещала бабушке, что она возвращается домой с пастбища.
Я захохотал как ненормальный, бесполезно зажимая рот сразу двумя руками и не было силы, которая бы остановила этот смех.
– Страгин! Немедленно встань в угол, – тогда учителя активно использовали этот метод воспитания, не знаю, как сейчас.
Это меня несколько успокоило, и я поплелся в угол, где стал лицом к стене и заткнул уши пальцами рук.
Этот мой жест еще больше разозлил Веру Николаевну.
– Перестань паясничать, повернись лицом к классу и вынь пальцы из ушей!– она уже чуть-ли не кричала.
– Ребята, кто может прочитать правильно?
Пол-класса подняли руки.
– Ну вот, Маша Теплова, ну…– Вера Николаевна умоляюще и с надеждой посмотрела на Машку.
Ты встала и преданно глядя учительнице в глаза громко сказала:
– Вера Николаевна, можно мне в туалет?..
Со мной, наверное, случился припадок. Я сполз по стенкам угла на пол, хлопал по нему руками и сучил ногами. Смех извергался из меня Ниагарским водопадом и остановить его не было никаких сил. Весь класс ржал вместе со мной, как табун лошадей.
Бедная Вера Николаевна бессильно опустилась на стул и закрыла лицо руками, плечи ее мелко дрожали.
В конце-концов все успокоились. Меня выставили за дверь и попросили, чтобы в школу пришли мои родители.
Дома папа стал расспрашивать меня, за что их с мамой вызывают в школу.
Я в лицах рассказал все, что произошло на уроке чтения. Мама вытирала слезы от смеха, а папа хохотал почти так же, как я в классе, только он еще при этом ладошкой чесал себе нос.
Прозвища и дразнилки.
В школе учителя к нам зачастую обращались по фамилии, и мы друг-друга тоже часто называли по фамилии, особенно девочек, но почти у каждого в классе были свои прозвища. У нас во дворе тоже были прозвища, но мы их использовали в основном, когда хотели кому-то досадить или в отместку за что-то.
Колю Калинникова, моего соседа по лестничной площадке, во дворе постоянно звали Калиной. Все к этому привыкли и сам Коля не обижался, да и прозвище звучало красиво. С его же легкой руки, во дворе меня уже дразнили Вирелкой. Нельзя сказать, что меня обижало само прозвище, его в повседневности использовали редко, но дразнилка на основе его меня очень злила:
– Вирелка-халерка! Вирелка, в жопе грелка!
У нас вообще просторечное название этой, популярной в разговоре, части тела широко применялась в дразнилках.
Вот переехала одна семья в наш дом. Как потом оказалась, в Руднегорск они прибыли из Москвы( в нашем городе было много семей из Москвы и Ленинграда).
Вышла погулять во дворе их дочь – вся такая чистенькая, красиво одета, умненькая, воспитанная девочка. И как-то услышав какое-то вульгарное выражение, скромно заметила:
– Так девочки не должны говорить – это не красиво.
– А-а, так ты нас учить еще будешь, Москвичка, в жопе спичка!– тут же откликнулись "народным творчеством" во дворе.
Кольке-Калине тоже доставалось от доморощенных рифмоплетов. Не часто, но в его адрес порой звучала непонятная и бессмысленная дразнилка:
– Калина, Калина – дубовая рябина! Калина, Калина – дубовая рябина!
Вроде ничего обидного нет, но если это повторять раз пять подряд, да еще одновременно тыкать в твою сторону пальцем, то возникает не преодолимое желание дать обидчику в глаз, что Коля периодически и практиковал.
Обычно в дворовой компании не все являются активными дразнилами. В основном – это два-три человека, которое сами из себя ничего не представляют, но зато дразнятся они всегда обидно и, видно, что получают от этого большое удовольствие.
В нашем доме главными дразнилами были три мальчика моего возраста, более того, я с ними еще учился в одной школе – это Шишкарев Толя, по прозвищу "Шишка", Коротин Боря, но кличка у него была "Корыто" и Петька Сальников или просто "Сало". Борька Коротин, в добавок ко всему, учился со мной в одном классе.
Лично я очень редко намеренно называл ребят в лицо по кличкам. Мне это казалось неудобным и обидным, обзывать человека неблагозвучным именем, хотя Колю Калинникова часто называл "Калиной". Я видел, что ему это нравилось, тем более, что Колина мама любила петь песню " Ой, цветет калина в поле у ручья…"
И как-то мне довелось присутствовать при том, как тетя Лида обняла своего сына и ласково на распев сказала:
– Ох, Калина – деревце ты моё песенное!
Она знал его прозвище и оно ей тоже нравилось.
Ну так вот.
Шишка, Корыто и Сало в какой-то момент меня совсем достали своими дразнилками. Бывало, они втроем, встретив меня на улице, начинали хором скандировать:
–Вирелка – холерка!Вирелка – в жопе грелка!
Я пробовал с ними драться и поодиночке и сразу с тремя— ничего не помогало, тем более, что при драке сразу со всеми, мне, естественно доставалось больше.
И это эта неразлучная троица принесла мое прозвище"Вирелка" в школу. Меня так в классе звали и в лицо и за спиной. Звучало иронично, но не зло. В школе дурацкую дразнилку на мой счет относительно "грелки" не практиковали.
Хочу отметить, что в первом классе, я уже прочел книжку про Незнайку и был в восторге от его замечательных стихов:
– Знайка шел гулять на речку-
Перепрыгнул через овечку.
Или:
– Торопыжка был голодный-
Проглотил утюг холодный.
А вот еще:
– У Авоськи под подушкой
Лежит сладкая ватрушка.
И я в таком же стиле начал пробовать писать смешные короткие стишки.
Маленькая Настя сев пописать на горшок, не вставала с него по пол-часа, елозила на нем по полу, играла в кубики и в таком духе. Мама ее за это все время ругала. По этому поводу я написал Наське такие стишки:
– Будешь ездить на горшке,
Так получишь по башке! – и для пущей убедительности давал ей подзатыльник.
Той это естественно страшно не нравилось. С голой попой и с красным круглым отпечатком от горшка на ней она бежала ябедничать маме:
– Мама! А чего Валерка опять дразнится и дерется!
После неоднократных замечаний от мамы помыть за собой посуду, как-бы сам себе посвятил следующее "глубокомысленное" стихотворное умозаключение:
– Чтобы стать умней верблюда—
За собою мой посуду!
Но посуду все-равно не мыл, хотя глупей верблюда себя тоже не считал.
И , все таки, хочу продолжить про дразнилки в свой адрес. Я решил воздействовать на своих обидчиков-дразнильщиков их же оружием.
Посидев несколько дней над листом бумаги с карандашом, я на каждого из дразнильной троицы написал что-то вроде эпиграмм. Эпиграммы получились грубоватые, с употреблением просторечия, но с хорошей рифмой.
Крепко заучив их наизусть, в полной "боевой готовности", я вышел во двор и сразу же напоролся на Тольку Шишкарева, который, не зная чем заняться, уныло пинал какой-то камень. Увидев меня, он сразу оживился и завел противным голосом свою шарманку:
– Вирелка – холерка! Вирелка – в жопе грелка!– как всегда ядовито хихикая после произнесенной дразнилки и готовясь бежать от силового воздействия с моей стороны. Надо сказать, что Шишка был ростом ниже меня и слабее, но хорошо бегал и догнать его было непросто, тем более что он все время петлял как заяц и в последний момент ловко бросался тебе под ноги и ты мог запросто рухнуть на землю, запнувшись о него.
Но тут я повел себя не как обычно: выставив вперед палец правой руки, нацелив его в грудь Тольки, я громко и с выражением продекламировал:
– Шишка-пышка, залупышка!
Чемодан, дурак, мартышка!
Не давая времени ему опомниться, тут же повторил дразнилку еще раз.
Кучка девчонок, которые играли в классики невдалеке, дружно рассмеялись.
Шишке мои стихи страшно не понравились, тем более, что одна из девочек повторила за мной:
– Чемодан, дурак, мартышка! Вот смехота! Молодец Валерка, так ему и надо.
