Галина Макарова "Новые стихи"

Тетрадь

Прости меня, моя тетрадь,
собранье жалоб и печалей.
Прочёл бы кто – пожал плечами:
бумагу стоит ли марать.
А ты прибежищем была
и тайною исповедальней.
Вместить полжизни ты смогла.
Теперь перед дорогой дальней
я скорби прошлые сожгла.
Ничьих не омрачишь ты лиц,
не дашь и повод посмеяться,
и с болью писанных страниц
никто не будет прикасаться.
Нередко выручала ты,
когла тоска когтила душу.
Перечитав, тебя я рушу
и благодарно жгу листы.

Подруге

Я приду к тебе взъерошенной,
как задира воробей,
то обидой огорошена,
то вопросами к себе.
Пусть они неразрешимые,
к ним ответов не найти, —
без наставницы души моей
мне не одолеть пути.
Откровенно буду каяться,
глядя в добрые глаза,
пусть сердца перекликаются,
как живые голоса.

Куст

А я, как тот осенний куст,
листочками уже не густ,
а что остались, те в морщинах.
И ветер мчится сквозь вершину.
Век – день, и я на склоне дня.
Воспоминаньями дразня,
минуты мчатся сквозь меня
неудержимо.

Печаль Осени

Подставлю ветру я лицо,
простор окину взглядом:
ну, где ты, красное словцо,
под вязом ли, над вязом.
Кленовый пламенный листок
под ноги ветер бросит,
с десяток невесёлых строк
на нём напишет Осень.
Пойму печаль её письма:
не скрыться от напасти,
в затылок дышит ей Зима
и жаждет полной власти.
Но слёз судьба не ставит в грош.
Не плачь, моя подруга,
и ты своё ещё возьмёшь.
Недаром ветер с юга!

Сэконд хенд

Мятую обёртку
бережно разглажу.
Это вам не вёрткий,
суетливый гаджет.
На листок негладкий
мысль перекочует:
будет стих, загадка,
всё, что захочу я.
В детстве полунищем
мы мечтать не смели
о бумаге писчей
или о портфеле.
На столе тетради
и блокнот – презент.
А рука всё гладит
листик сэконд-хенд.

Хандра

Нет солнышка. Итог таков:
цветы и мы хиреем,
давно я не пишу стихов
ни ямбом, ни хореем.
И серый свет и мёртвый лист
унынья добавляют,
и оптимиста пессимист
во мне одолевает.
Не в помощь горький шоколад
и сладкий чай с лимоном,
когда идёт такой разлад
земли с небесным лоном.
Но всё-таки, пусть нелегко
душе, тоской объятой,
ещё ей очень далеко
до точки невозврата!

«Украсил лист узорный…»

Украсил лист узорный
тропу и тротуар,
а завтра дождь упорный
погасит листьев жар.
Да, песенка их спета,
трава от них пестра.
Последние букеты
уносит детвора.
Вот бабушка за ручку,
опавшими шурша,
ведёт по парку внучку
и мыслит не спеша:
«Листок хорош, как брошка.
Вей, ветерочек, вей».
А детская ладошка
всё греет руку ей.

Настроение

Вам, наверно, не до шалостей
и не до мелочей,
но послушайте, пожалуйста,
ручей моих речей.
Пожурчу хотя б с минуточку —
и легче на душе.
Впрочем, вы на эту удочку
попадалися уже.
(Выручай, самоирония,
для слабого броня!)
Но ведь вы не посторонние,
понимаете меня.
А кому ещё пожалиться,
в ком сочувствия на грош?

…Осень. Лист с деревьев валится,
сеет скуку мелкий дождь.

Грач

Уже и вяз полураздет —
прозрачен золочёный нимб.
Задумчивее, чем поэт,
расхаживает грач под ним.
И на меня косит он глазом,
какие, мол, твои дела,
зачем и ты стоишь под вязом,
нужда какая привела?

Перед зимой тревожны птицы,
ни лавок им и ни аптек.
И пусть поможет прокормиться
им сердобольный человек.