– Нет, всему своё время!
– Ну, Павел Сергеевич!
– Так, прекращайте канючить! Направо! Налево в обход по залу шагом марш!
Сегодня ему уроки давались легко. На большой перемене он позвонил Ире.
Павел ехал на встречу, так сказать, по пути, за пару часов до начала тренировок. Так они решили: «Времени для первой встречи достаточно. Быть может, вообще друг другу не понравимся. Ведь фото – это одно, а живая встреча – другое». Поэтому Паша старался не зацикливаться на предстоящем свидании. Он ехал в автобусе, обдумывал тренировку и просто в нужное время вышел на несколько остановок раньше обычного.
Мокрый снег с ветром били по щекам, стояла последняя декада ноября. Он подошёл ко входу условленного кафе. «Интересно, какая она? Понравится ли она мне? Понравлюсь ли я ей?» – мысли не давали ему необходимого спокойствия. Он смотрел то налево, то направо в ожидании счастливого чуда. Иру Паша узнал сразу. Она шла быстро и легко. И уже на расстоянии её улыбка согревала мокрый осенний холод, проникавший к нему за пазуху:
– Привет!
Даже её «привет» улыбался, когда она к нему обратилась.
– Привет!
– Видишь, без опозданий! А ты давно ждёшь?
– Нет! Минут пять-семь.
– Замёрз? – Ира лукаво посмотрела на Павла.
– Нет! Вот тебя увидел и вообще согрелся! Ну что, заходи! – и Паша открыл дверь.
Ира вошла внутрь, он последовал за ней в просторное кафе со множеством столиков, где их вежливо встретил обслуживающий персонал. Свободная официантка, как только они сели за предложенный ею стол, подала меню. И через короткое время Павел, учитывая пожелания спутницы, сделал заказ. Официантка удалилась. Ира заговорила первой. Она говорила много и часто, то ли от волнения, то ли согласно своему темпераменту. Но Павлу нравилась сложившаяся расстановка в их общении. Он не всегда мог быть многословен.
А сейчас ему достаточно было пить кофе, любоваться Ирой, отогревать свою «застывшую» душу и слушать. Лишь когда она вспоминала про свой капучино, рассказчиком становился он. И почему-то в глазах Паши всё сверкало! Сверкало помещение, сверкали бокалы и тарелки на соседних столах, сверкали их чашки, сверкало её зелёное платье, сверкали глаза Иры! Он ощутил себя в невесомости. Время для него приятно остановилось. Паше подумалось: «А со мной ли это всё происходит? Какое счастье быть счастливым!» Он потянулся рукой к пальцам её левой руки, лежащей на столе, бережно прикоснулся и замер. Ира всё видела и будто не замечала. Ей не хотелось замечать. Она хотела чувствовать, чувствовать тепло мужской ладони, оттого она заговорила чаще, как бы опережая время их расставания. А время поджимало. Павел страшился спросить, готова ли Ира встретиться второй раз.
Они уже стояли на выходе из кафе. Ненастье на улице продолжалось. Хотя какое ненастье? Погода соответствовала своему времени года. Павел по-прежнему держал в своей руке небольшую ладошку, которая разогрелась от его тепла до горячего состояния. Почувствовав это, он взял другую её ладонь и начал приводить в порядок их тепловое равновесие. Ира не противилась, её щёки покрылись румянцем, и его губы прикоснулись к одной из них.
– Ириш, давай я тебя провожу до автобуса и потом поеду проводить тренировки. С удовольствием и до дома тебя проводил бы, но тренировки отменить не могу.
– Надо было в другой день встречаться, а не перед тренировками, – подметила Ира.
– Я же не знал, что ты мне понравишься, – сказал Паша в ответ и заулыбался.
– Значит, встретимся снова в другой день, – одарила надеждой Ира.
– Завтра?
– Можно завтра. Я согласна.
Они подошли к автобусной остановке, и первый же автобус оказался её, и Павел дождался, когда двери автобуса закрылись. Ира специально села у окна, чтобы проводить его взглядом. Он помахал ей рукой и поспешил на другую сторону дороги. Времени оставалось немного, а опаздывать он не любил.
В этот вечер мама ему не мешала. Он влюблён, а остальные неурядицы в жизни стали мелочью. Мама вела обычные расспросы, вспоминала былое, сравнивала ситуации, людей, заостряла внимание на ненужных вещах. В дни тренировок Павел ужинал поздно. Тренировки заканчивались в двадцать часов, пока дети переоденутся, к тому же ему приходилось ездить в другой конец города. Поэтому в десятом часу вечера, вопреки всем правилам здорового питания, Паша ел полноценное второе блюдо, пил чай, а после любил подолгу не спать, мечтая о чём-то малодостижимом, но, несомненно, ему доступном. В это время мама, как всегда, ещё копошилась за стеной. Павел на редкость был внутренне свободен, не отягощён эмоциональным напряжением.
Просигналил телефон, то пришло ответное СМС Иры: «Сладких снов и тебе!» Сегодня Паша ушёл в другие мечты. Он снова и снова прочитывал СМС, пока Ира не представилась ему наяву. Он начал её целовать, страстно и безудержно, с жадностью влюблённого безумца. Затем она растворилась, показался его потолок, он лежал на диване с открытыми глазами. А дальше полетели слова, предложения, рифмы, к нему пришло поэтическое озарение. Павел вскочил, нашёл проверенную тетрадь, взял ручку, которая всегда лежала наготове, и начал писать. Стих лился, словно волшебная музыка. С этой «музыкой» Паша дружил давно. Стихи писал вот уже не один год. Писал, как говорят, «в стол», то рвал написанное, то проходило время, и он восстанавливал уничтоженные материалы. Всё шло как-бы по запланированному кем-то кругу – порванные тетради бросались в мусорные мешки, вместо них открывались новые, а с ними к Павлу приходили знакомые ему тексты, но уже преображённые в более яркие слова, которые выражали ёмкость суждений, и не напрямую, а косвенно, завуалированно, при этом чётко и ясно отображая происходящее вокруг.
Озарение пришло к Павлу посредством мук. Очередным тягостным утром в неком тумане он полуслез, полувстал с софы. Их однокомнатная квартира полна холода. Батарея кое-как отдавала своё тепло, полуголодная жизнь стучала в висках, желудок перестал требовать еду и, будто присохший к позвоночнику, посылал сигналы о жажде. Паша, полусогнувшись, побрёл в кухню в поисках кружки и воды. Чего-чего, а воды из крана текло предостаточно. Мама так же, как сейчас, лежала за стенкой, но мебельной. Её разум остро болел. Вместе с тем она пребывала под воздействием иных, каких-то потусторонних сил. Они снимали у неё чувство голода взамен на возможность давать ей видеть чёрных старух, маленьких, хитрых дедков, слышать голоса людей, которых нет рядом. И за несколько лет она вроде как даже к ним привыкла.
Паша вернулся по окончании института домой, когда и начались самые жуткие и странные годы в его жизни. Вначале он ходил на работу. Деньги выплачивали так редко и мало, что нехватка полноценной еды для поддержки организма росла в геометрической прогрессии. Павел терял силы с каждым новым днём, и в итоге не смог выйти на работу. Голодные годы России коснулись многих семей. Все выживали как могли. Поддержка друг друга стала нитью жизни. Паше по мере возможности помогал друг. Он жил со своим родителями. Ему жилось легче, поэтому суп, «вторак», как любил говорить друг, с его семейного стола не давали Павлу умереть. Коля заходил не так часто, на то были свои причины, и всё же жизнь не покидала Пашу. Сейчас же друг не объявлялся четвёртый день подряд. И Павел радовался: «Наконец-то я умру, раз я лишний на этой земле!» Он попил воды и вернулся в постель. Как только Паша лёг, голова провалилась в подушку, а глаза закрылись так тихо и незаметно, что глухой стук, начавшийся в висках, нисколько не мешал ему засыпать. Паша стоял на песчаной дороге, перед которой возвышалась такая же песчаная гора. Нет! Гора слишком громко сказано. Горка! Примерно метров пять в высоту. Он ни о чём не думал, кроме как преодолеть выросшее перед ним препятствие. Подошёл к подножию горки, сделал первый шаг по её склону, за ним второй, третий, поднимаясь всё выше и выше. Но на четвёртый шаг его передняя нога увязла в песке. Павел начал выдёргивать ногу, помогая двумя руками, и в одно из резких движений пошатнулся в сторону, упал, нога освободилась, но вместе с тем он скатился кубарем вниз. Горечь охватила его душу. Паша встал, рассерженный на «упрямую» горку, вязкий песок, свою странную слабость. «Ладно! Я всё равно на тебя взберусь!» – подумал про себя Павел. При этом сделал новый шаг. Это всё, что он успел предпринять, так как песок, лежавший перед ним, единым целым пластом поднялся и накрыл его. Тут же вся основная масса песка осыпалась вниз. А вот самая ничтожно маленькая прилипла к лицу Павла, закрыв обзор. Он пытался снять песок с глаз, скинуть, оторвать, но тот намертво прилип ко всей его коже, словно посаженный на очень прочный клей. У Паши ничего не выходило. Его голова закружилась, он упал, а через секунду-другую его совсем не стало в этой картине. Он куда-то провалился, где ему стало хорошо и где время потерялось. Сон исчез. Паша открыл глаза и узнал свою комнату. Но внутри него осталось тонкое чувство разочарования. Оно говорило ему о чём-то высшем, счастливом, к чему он прикоснулся своей душой и потерял. А дальше его наградили рифмами. И в них был Бог и ангелы-поэты. И теперь Паша знал всё и ничего!
Сейчас жизнь Павла перестала быть голодной, но «муза» осталась с ним. Паша закончил стих. Поблагодарил Бога за дар и уснул с мыслью об Ире.
Снег безвозвратно овладел городом. Пришёл декабрь, подходила к концу его первая неделя. Они встречались каждый день. То Паша ждал на остановке, а Ира спешила к нему с работы, то в выходной день они гуляли от кафе к кафе, от магазина к магазину. Он всегда стремился держать её за руку, приобнимать. А она насмешливо принимала его проявления любви.
– Я не люблю показывать свои чувства на людях. Мы же не школьники.
Но Паша не обращал внимания на её слова, а продолжал прижимать к себе своими сильными руками, целовать в щёки, губы, глаза, несмотря на проходящих рядом людей, холод, падающий на них снег. Он считал, что им всё к лицу.
– Лучше скажи, ты когда квартиру снимешь? – продолжала Ира, аккуратно освобождаясь от его объятий.
Паша сам хотел первым её обрадовать, застать врасплох и тут широко заулыбался и счастливо произнёс:
– Уже снял. Комнату в квартире. На улице Машиностроителей. Сегодня утром получил ключи. Так что после фильма идём ко мне!
Этот субботний вечер они решили посвятить кино.
– Не люблю этот район. Мне из дома неудобно будет к тебе ездить! Надо две пересадки делать. Ну, хоть что-то! А то я уже устала ходить по улицам да по кафе. Теперь можешь обнимать! – Ира подалась вперёд на Пашку, расслабилась в его мягких объятиях и ощутила его защиту. Он стал для неё самым сильным мужчиной на свете!
– Ну что! Значит, сажаю тебя в автобус. А вечером, как договаривались, жду на остановке, напротив кинотеатра «Парус».
– Да!
– И, ночь наша? – с хитрецой во взгляде добавил Павел.
– Да, наша! – Ира была уверена в своём выборе.
– А вообще тебе пора бы познакомить меня со своей мамой и сыном! Чего ждать?
– Паш! Ну, подожди! Рано ещё! Давай на Новый год?! Все вместе и встретим. У меня ещё сестра с мужем и сыном приедут!
Они жили в районном городе. С сестрой Ира виделась пару раз в год. А вот с мамой гораздо чаще, мама жила у Ирины с ноября до апреля. Остальные месяцы в году проводила в деревне, где и родились, и в школу ходили старшая дочь Юля, ныне жившая в соседнем с деревней районном городе, и младшая, Ира. Анна Васильевна неохотно выезжала на сезонное проживание к дочери, не желая мешать её личной жизни. Но Ира стояла на своём, уверяя в обратном. К тому же деревенская жизнь зимой сложна для одинокого пожилого человека. Муж Анны Васильевны, отец Ирины и Юлии, много лет назад умер. Тринадцатилетняя Ира первой застала отца мёртвым. Он лежал на полу, большой и сильный, но недвижимый. Ира не хотела верить в смерть отца. Ей казалось, что такой сильный человек не может просто так умереть от усталости сердца. Она плакала в своей комнате всю ночь и дальше, до нынешних дней, несла в себе память об отце. Анна Васильевна так больше замуж и не вышла, детей «тянула» одна, работала, не покладая рук, возможно, и сахарный диабет появился у неё вследствие трудностей тех лет. Это стало ещё одним аргументом в помощь Ирине, который она каждый раз использовала, когда мама противилась к ней ехать.
– Ну хорошо! Договорились! Значит, в Новый год войдём вместе! И на всю жизнь!
Они почему-то молча дошли до остановки. Подъехал подходящий автобус. Ира не возражала короткому поцелую в губы.
– До вечера! Но я могу и опоздать. А ты меня жди! – она заулыбалась, заскочила на первую ступеньку, слегка обернувшись в его сторону.
– Буду ждать! Обязательно! – прокричал ей вслед Пашка.
Каждый приближавшийся автобус вызывал в нём интерес. Паша провожал их взглядом до полной остановки, всматривался в пассажиров, готовившихся к выходу. Он ждал. Разочаровывался и снова ждал. Ира опаздывала. Он то и дело посматривал на часы, топтался на месте и всё-таки написал ей СМС: «Ира! Ты где? Скоро подъедешь?» Его охватило неприятное чувство обмана. Паша поддался былым неудачам, вспомнил, как странно, не предупреждая, его любимые женщины пропадали. Ему стало жутко. Им овладела паника. «Неужели и она пропала? Неужто всё повторяется?» Сухая горечь застыла у него во рту. Паше стало сложно дышать. Он ещё раз достал из кармана телефон. Экран светился. «Засветился» и Паша, от Иры пришло СМС: «Через пять минут буду. Уже подъезжаю». Вдалеке мерцали фары автобуса. Паша приготовился. Но тут же пришло дополнительное СМС: «Я еду другим маршрутом!» И на противоположной стороне остановился долгожданный автобус. Ира вышла первой, подошла к пешеходному переходу в ожидании зелёного света.
Паша схватил её за руку на середине дороги. Она не заметила Павла, идущего навстречу, поэтому резко развернулась, поддаваясь его силе.
– Ух! Как хорошо, что ты меня перехватил! А то за мной мужик увязался. Ещё в автобусе начал приставать с вопросами. Видел его? Вот тот, в синей куртке. Видишь? – она показала в сторону уходящей мужской фигуры.
– Нет, не вижу. Да, плевать на него. Я теперь рядом, и тебе нечего бояться!
Они прошли несколько метров в сторону кинотеатра и остановились. Точнее, сначала остановился Павел, и вместе с ним замерла Ира.
– Милая моя! Я ведь тебя не поцеловал!
– Опять ты со своими поцелуями! Опоздаем на фильм!
Но Пашка не слушал. Он обнял свою «дюймовочку». Его поцелуи награждали теплом её щёки, нос, брови. Их губы соединились, и женская нежность закружила ему голову. Они стояли одни на заснеженной дороге, им никто не мешал. Погода этим вечером не баловала. Ведь метель вынуждала людей сидеть дома. А если кого и застала на улице, то «гнала в шею» со своего зимнего бала, на котором могли танцевать только влюблённые.
Билеты Паша купил заранее. На входе в кинозал подал их билетёру. Она оторвала контрольные части, вернула оставшиеся, рукой показала, где находится нужный им ряд. Свет в зале начал медленно гаснуть, когда они отыскали свои места. Желающих посмотреть фильм было не так много. Больше половины мест в кинозале оставались свободными. Ира ждала от фильма приятного потрясения, а Паша пришёл ради неё, чтобы просто сидеть рядом. Любовь во все века правила миром. Ещё война и деньги! Все эти три составляющие сейчас овладевали эмоциями зрителей благодаря героям фильма. Паша смотрел то на экран то на Иру. Но им правила одна составляющая – это любовь!
На улице стало холоднее обычного. А после тёплого кинозала казалось, что мороз усилился не на шутку.
– Ой! Как холодно! Быстрее бы до тебя дойти! А далеко идти?
– Нет! Минут десять!
– Я не спросила, там много комнат? Какая квартира?
– К сожалению, считай, та же коммуналка! Да коммуналка и есть! Но там спокойно, из пяти комнат заселены только три. Сейчас увидишь.
Ира совсем продрогла, поэтому её порадовал даже этот старый двухэтажный деревянный дом зелёного цвета со скрипучей дверью. Они вошли в слишком маленький подъезд. На первом этаже прямо перед ними находилась та самая квартира.
– Открывай же скорей! Я замёрзла. И в туалет хочу! Надеюсь, там туалет есть?
Ира с подозрением окинула взглядом стены подъезда.
– Согласен! Место для проживания не совсем комфортное. Но пока лучшего не нашлось, – оправдался Павел.
Он повернул ключ в замке, открыл дверь, и они вошли внутрь. Длинный коридор разделял три комнаты по одной стороне от двух и кухни по другой. На этом могло показаться, что счёт комнат можно приостановить. Но это не совсем так. В конце коридора находилась дверь. Она отделяла переход в следующий коридор. И когда-то эти два коридора составляли один длиннющий, вмещавший в себя порядка десяти комнат и две кухни. Но в более новые времена владельцы комнат поделили его на две части. Теперь внутри стояла дверь, а жители этих комнат входили и выходили через разные подъезды. Комната показалась Ирине симпатичной. Паша помог ей раздеться, подал тапки, в которых Иринка помчалась в туалет. Он всё же успел объяснить, что уборная находится в другом конце, последняя дверь справа.
В комнате хватало всего необходимого для проживания. Она была небольших размеров, примерно двенадцать квадратных метров. Стоял шкаф-купе, имелась мини-кухня, даже двуспальный диван удачно вписывался в её небольшие метры. На стене висел телевизор, и, лёжа на диване, можно комфортно его смотреть, переключая каналы с помощью дистанционного пульта. Паша в первую очередь взялся за приготовление чая. Он немалое значение придавал чайной церемонии. Чай любил пить свежезаваренный, утром, днём и вечером. Гонять чаи «голяком» не в его правилах, поэтому он обязательно покупал какие-нибудь вкусности.
Паша подходил к кухне, когда Ира возвращалась обратно.
– До чего же тут ужасный, серый, холодный туалет! Ты что, не мог снять жильё получше, а хорошо бы отдельную квартиру?
– Что правда, то правда! Буду искать другое.
– Дай мне полотенце. Я в душ схожу.
– Сейчас! Подожди в комнате!
Паша домыл заварочный чайник. Наполнил водой электрический и поспешил обратно. Ира изучала комнату:
– Комната ещё более-менее, но темновата.
Про освещённость Павел и сам подумал, когда в неё заселялся:
– Сторона, видимо, не солнечная, окно небольшое, и обои в ней должны быть светлее!
Он достал из шкафа полотенце, подал его Ире:
– Только ты меня проводи! А то тут даже ходить страшно! – она весело засмеялась, считая, что Павел обязательно оценит её юмор.
За всё время их перемещений по коридору никто из соседей не появлялся. Но именно в этот раз, когда Ира вышла с полотенцем, из кухни выглянула соседка:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – мимоходом ответил Паша.
Они даже не приостановились, а проследовали дальше, до нужной им двери. Павел и сам ещё не успел побывать в ванной комнате. Всё её внутреннее хозяйство для него стало таким же открытием, как и для Ирины, и представляло собой жалкое зрелище. Помещение, где находились ванна, рукомойник, вызывало ассоциации военного времени, сороковых годов. Там было холодно и серо. Горячая вода поступала из бойлера. Паша попытался отшутиться за доставленный дискомфорт:
– Да-а! Здесь надо сразу начинать двигаться, чтобы не замёрзнуть!
Но Ира не оценила его шутку:
– Несмешно! Иди давай уже! Если замёрзну, придёшь, спасёшь меня от холодной смерти!
Она слегка подобрела и закрыла за «женихом» дверь. На обратном пути, проходя мимо кухни, Павел всё-таки задержался для беседы с Раисой Павловной. Раиса Павловна занимала общественную должность старшей по «коридору», поэтому имела полное право огласить ему правила проживания в их коммунальной системе.
– Павел! У нас ведь раз в неделю есть дежурства! Это значит уборка коридора, кухни, туалета, ванной!
– А я тут особо жить и не собираюсь! У меня есть своё жильё, правда, с матерью! – для веса он добавил, что у них квартира, утаив от Раисы Павловны правду. Но после некоторой паузы спросил: «А по выходным можно убирать?»
– Ты можешь вообще не убирать. Я могу мыть за тебя. Сто рублей за одно дежурство.
– Согласен!
И поскольку они определились с главным вопросом, то Раиса Павловна продолжила дальнейшие расспросы. Полюбопытствовала про гостью, подметила её красоту, а заключила тем, что Павел заехал к ним ненадолго и скоро съедет жить к своей красавице. Паше понравилось такое умозаключение, но он промолчал. Затем сослался на включённый электрочайник и ушёл к себе.
Вода уже вскипела, чайник стоял выключенным. Павлу оставалось залить подготовленный чай кипятком и ждать. Он никогда не сидел в полной тишине, поэтому включил телевизор. Выбор каналов не представлялся большим, но их хватало, чтобы заполнить тишину. Паша решил, что для этого новости будут самым подходящим средством.
Ира зашла, слегка вздрогнув:
– Бр-р! Согревай меня немедленно!
Она прижалась к нему, обмотанная полотенцем. Наконец-то Пашка ощутил её желанную наготу. И Ира расслабилась, успокоилась, а после некоторой паузы ожила.
– Ну что, чай будем пить? Заварил?
– Естественно, заварил! Садись на диван! – Павел накинул ей на плечи плед, придвинул поближе столик на колёсиках, налил в чашку чай, на выбор предложил печенье. – Ты пей! Согревайся! А я тоже пойду приму душ!
На что Ира съехидничала:
– А, я думаю, пойдёшь ты мыться или нет?
Павел немного волновался. У него несколько лет не было женщины. К тому же он испытывал к Ире сильные чувства. Она лежала под одеялом и смотрела телевизор.
