Все включено. Выбираешь ты
Екатерина Янык
Несмотря на его беззаботную атмосферу, для эмигрантов курортный турецкий город Кемер – часть чужой страны с незнакомой культурой. Здесь – свои законы и правила, многие из которых иностранцам принять сложно, зато нарушить – проще простого. Прижиться в этом городе сможет не каждый.Здесь у всех свои секреты и желания.Шутница Лиза живет одним днем, стараясь собрать всю доступную радость на работе и с подругами, но сторонится мужчин. Юная Нилюфер бежит от одиночества в красивую любовь с турком. Одну за другой. Мудрая Сунгюль, спасаясь от нищеты и насилия в семье, стремится заработать денег ради лучшего будущего детей.Жизнь даст девушкам гораздо больше того, о чем они мечтали, если они смогут выбрать себя и счастье, а не свои страхи.
Екатерина Янык
Все включено. Выбираешь ты
Несмотря на его беззаботную атмосферу, для эмигрантов курортный турецкий город Кемер – часть чужой страны с незнакомой культурой. Здесь – свои законы и правила, многие из которых иностранцам принять сложно, зато нарушить – проще простого. Прижиться в этом городе сможет не каждый.
Здесь у всех свои секреты и желания. Шутница Лиза живет одним днем, стараясь собрать всю доступную радость на работе и с подругами, но сторонится мужчин. Юная Нилюфер бежит от одиночества в красивую любовь с турком. Одну за другой. Мудрая Сунгюль, спасаясь от нищеты и насилия в семье, стремится заработать денег ради лучшего будущего детей.
Жизнь даст девушкам гораздо больше того, о чем они мечтали, если они смогут выбрать себя и счастье, а не свои страхи.
Екатерина Янык «Все включено. Выбираешь ты»©
При перепечатке любого фрагмента текста ссылка на автора обязательна.
2024
Автор: Екатерина Янык
ekaterina_yanik@mail.ru
инстаграмм: @ekaterina_yanik
vk.com/e_yanik
t.me/ekaterina_yanik7
Не все персонажи и события вымышлены.
Не все совпадения случайны.
Глава 1
5:02.
Глубокий голос имама[1 - Предводитель молитвы и духовное лицо, которое заведует мечетью.] провозгласил о начале нового, хранимого Аллахом, дня. Следом, как по команде – резкий крик петуха и вой семьи соседских псов, тут же получивших нагоняй от истеричной кошки.
– Когда прогреется море, я буду благодарна вам за столь ранний подъем. А сейчас дайте мне поспать, неуемные, я же прилегла лишь пару часов назад! – пробормотала Лиза, накрывая голову подушкой. Еще так много минут до начала рабочего дня.
С утра облака, облачившись в грязно-серые плащи, вновь шумно выясняли отношения с невозмутимыми горами. Посадили в темницу майское солнце. То и дело выбрасывали на пальмы моросящий десант. Море шипело на обидчиков, выставив перед собой заслон из яростных волн, объединившись с туристами в протесте задержки полноценного летнего сезона. 19 мая, а гости отелей Кемера все еще коротали время не на обжигаемых солнцем пляжах, а в барах и крытых бассейнах.
Это было на руку сотрудникам Бутикового рая. Так управляющий пятизвездочным отелем Deniz Luxury Resort&Spa шутливо называл коридор с расположенным в нем десятком магазинов. Другого пути в центральный ресторан отеля кроме как через Бутиковый рай не было. Вольно или невольно шесть раз в день полторы тысячи взглядов падали на пеструю, заставленную безделушками витрину бутика сувениров, на сдержанно-аристократичные манекены за стеклом магазина кожи, на горы рахат-локума и связки чурчхеллы в маркете[2 - Магазин (тур.).], на видные сквозь огромное стекло образцы постельного белья, штор и другого текстиля в бутике, где работала Лиза.
Туристы вяло бродили по Бутиковому раю, спасаясь от тоски непрекращающихся ливней, давая торговцам шанс на жирные продажи.
– Девушка, и почему я в вас такой влюбленный? – проканючил Саша, владелец текстильного бутика и в этом сезоне – патрон[3 - Руководитель (тур.).] Лизы, пышнотелой даме бальзаковского возраста, спешащей закусить скуку истекающей сиропом пахлавой в снек-баре возле бассейна.
Длинные ресницы Саши, по паспорту Исрафила, скрыли промелькнувшую в глазах лукавинку. Бросив на него презрительный взгляд, матерая туристка прибавила шаг.
– Не буду я ваши безделушки в втридорога покупать, даже не старайтесь! – сквозь зубы процедила она. – Я за шубой приехала, а не за бездарной подделкой под бамбуковые полотенца.
– Вы разбили мне сердце, знайте!
Саша в отчаянии прижал к груди пухлые пальцы, но тут же утешился, заметив новую жертву.
– О ангелоликая красавица! Тогда ты полотенце купи, у тебя улыбка добрая.
Белокурая девушка застенчиво улыбнулась и, не ответив, поспешила к ресторану, крепко сжимая ладошку малыша в матросской форме.
– До чего странные туристки приезжают в мае, совершенно не клюют ни на мое обаяние, ни на новую рубашку капкан-для-красоток, – посетовал толстопуз Саша, опускаясь на табуретку около стола для упаковки товара. Редкие пучки пуха на затылке – для связи с космосом, как важно объяснял он миловидным туристкам, повисли. – Не пойму я вас, баб, Лизунка. То вам цветы-цветы подавай, а вырядишься в рубашку с цветами, как обгаженная голубями поляна, – даже не взглянете.
– Все верно, директруня. Кому интересно смотреть на «обгаженное голубями» поле конопли? Выбрал бы розы – стал бы привлекательнее.
– Сама ты конопля, Лизун, – обиделся за новую, стоившую ему двух часов мучительного выбора рубашку златозубый патрон. – Это – цветок из райского сада. Многообещающая у меня одежда. И вообще, не были бы вы, бабы, такими привередливыми, давно бы все замуж повыскакивали.
– Я не тороплюсь, – пробормотала Лиза, поглощенная создаваемыми из штор замками. Даже рассыпавшиеся по плечам огненные локоны, при малейшем движении головы закрывшие девушке обзор, не отвлекали ее от занятия. Но, услышав бурчание замка в соседнем магазине, Лиза тут же спрыгнула с короткой лесницы. – Патроша, я сбегаю в сувенирный на минутку. Узнаю, почему он полдня стоял закрытый. Обещаю доложить тебе так подробно, как ни в одном криминальном отчете не пишут.
– Стой, Лизунка, стой! – обида мгновенно исчезла. – Собирать сплетни – это моя обязанность, забыла? Ох уж эти бабы, зачем я только связался с ней, – всплеснул руками Саша, поняв, что помощницу не вернуть. – Аллах свидетель, поседею я за сезон с этой дев?цей. То ее кавалеры в магазин ломятся, отгоняй их словно мух от еще дымящейся кучки. То ее подруга кренделя выписывает, а я им обеим сопли вытирай. Нет, Аллах, здоровым мне домой не уехать.
В полумраке сувенирного магазина, среди витрин с магнитами, брелками и назарами[4 - Амулет от сглаза. Синяя/черная точка на синем стеклянном поле, наложенная на белый или желтый центр (так называемый «глаз»).], замерла Нилюфер. Неестественно выпрямилась, взгляд воткнут в стену. В керамическое панно с первой сурой[5 - Глава Корана.] Корана, восхваляющей Аллаха. Губы торопливо шевелятся, словно боясь не успеть за всхлипами сердца.
Лиза машинально прижала ладонь к груди, туда, где тонкой джинсой сарафана было скрыто ажурное распятие – прошлогодний подарок родителей перед первым отъездом их сокровища в Турцию.
С юной Нилюфер девушка познакомилась две недели назад. Русская и турецкая казашка[6 - Месхетинка. Турки-месхетинцы – исконные жители Месхетии, области на южной и юго-западной территории современной Грузии (на границе с Турцией). В 1944 году в целях улучшения условий охраны границы СССР были выселены в Казахстан (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%85%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD), Киргизию (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B8%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D1%8F) и Узбекистан (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D0%B7%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD).], волна и огонь, яркое солнце даже сквозь тучи и беспросветная мгла, рассудительность и порывистость. В других обстоятельствах у девушек не было ни малейшего шанса стать друг другу кем-то большим, чем пара знакомых. Но курорт, фантазер и затейник, диктует свои правила, сталкивая противоположности, уравновешивая минусы, дополняя плюсы и тем самым облегчая жизни.
– Нилюфер? Что случилось, дорогая?
– Аллах пришлепнул твои подозрения в адрес моего любимого, косматая, – в голос Нилюфер вкралось торжество. – Ты, мнительная рыжая кулема, слишком часто включаешь мозги и слишком редко идешь на поводу у сердца. Как ты собираешься быть счастливой с реальным мужчиной, а не с плюшевым крокодилом, с которым ты спишь?
В первые дни своеобразная манера выражения симпатии новой знакомой вынуждала Лизу сторониться своей соседки по Бутиковому раю. Но ворчливый шарик была не из тех людей, кого можно игнорировать без их на то разрешения, поэтому она все бесклиентные минуты проводила в текстильном, прямотой и естественностью высказываний доводя Сашу до нервного тика. Крепкая дружба и яркая любовь зачастую рождаются от скуки. Кажется, коротаешь время в болтовне, но незаметно для себя открываешь в гравии бриллиант и сам становишься им же.
– Неужели гарсон[7 - Официант (тур.).] объявился?
– Здрасьте, баба Настя! Во-первых, не пропадал он, а был занят на работе, как я тебе и объясняла. Туристы же в его кафе реками текут, как на концерт мировой звезды. Во-вторых, гарсоны – не мой уровень, сколько раз повторять, косматая? Мой любимый – совладелец кафе. Напряги остатки мозгов и ради Аллаха запомни это.
– Все они на курорте… совладельцы, – пробормотала Лиза. – А ты, если долго не видишься со своим гарсоном, становишься капризной тучкой. Красивое явление природы, но близко подходить опасно. Шибанет молнией так, что имя мамы забудешь. А сейчас сияешь словно нагеленные волосы турка под солнцем. Признавайся, снова звонила ему?
Из взгляда Нилюфер выпрыгнули шаловливые зайчики поглядеть на любопытную подругу хозяйки.
– Завари чай, косматая, а я пока витрины выставлю к магазину. Туристишки ни пить, ни есть не могут, если в коридоре Бутикового рая нет стоек с брелками и магнитами, так думает Ахмет. Не повезло нам с тобой с патронами. Моего того и гляди Кондратий хватит из-за какой-нибудь мелочи, твой вообще как будто из дурдома сбежал.
Лиза хмыкнула. Работать с неунывающим Сашей ей нравилось. Порой весь Бутиковый рай сбегался послушать их болтовню или поглядеть на их причуды, поднимавшие настроение. Первое правило торговли: «на губах улыбка – в кошельке денежка». Туристам приятнее покупать у веселых продавцов. В текстильном веселья, чудачеств и сладостей, принесенных Саше гостями отеля из ресторана, было хоть отбавляй.
Получив долгожданный чай и цапнув квадратик дынного локума с фисташками, Нилюфер довольно засопела.
– Отвечаю на твой вопрос, косматая. Перед открытием магазина я заскочила на базар, хотела купить свежих фруктов для своей красоты. Прохожу по базарной вони мимо лотка с рыбой, смотрю, продавец леща потрошит. Кровавые кишки во все стороны разлетаются, рыбья голова на асфальте жужжащими мухами облеплена. Отгадай, косматая, для кого потрошили несчастного леща? Для моего любимого!
Лиза вздрогнула. Замершая было недолюбовная история вспыхнула с новой силой, грозя сжечь дотла девичье спокойствие. Крах иллюзий пережить сложно. Пожалуй, пора собирать у туристов валерьянку.
– Заметил меня, аж в лице изменился от радости. При всех обнять, конечно, не посмел, воспитанный же мужчина, но тут же пригласил меня на завтрак. Говорила я тебе, рыжая, он от меня без ума, просто занят на работе. Ты можешь не верить в любовь турков и коротать дни в одиночестве, а я – другая. И в жизни у меня все будет по-другому, ясно тебе? Мой ненаглядный крепко сидит на крючке. Уж я-то знаю, как надо обращаться с мужчинами. Глянь, на мне сейчас ни одного миллиметра нецелованного нет, но и заветного любимый пока не получил. С какой страстью он на меня накинулся! Я уверена, совсем скоро он сделает мне предложение.
Лиза задумчиво накручивала на палец огненный локон. «Крепкий крючок» больше походил на пробитые равнодушием сети. Гарсон не звонил и не приглашал на свидания наряженную в розовые очки Нилюфер. Но той, привыкшей к поддерживаемой поколениями системе сватовства и не избалованной опытом отношений с мужчинами, это не казалось странным.
А может и правда Лиза слишком цинична? Может, этот гарсон и правда много работает? Может, Нилюфер ему и правда интересна, а туристки – нет? Может, Лиза и правда смотрит на их отношения не с той колокольни? Все трое принадлежали разным культурам и понять друг друга порой было непросто.
Но прошлый сезон работы в отеле не прошел для Лизы даром: про представителей курортных турков она узнала немало. Обожглась до головешки и в этом году для девушки курорт стал веселым монастырем. Cнова и снова указывая Нилюфер на странности в поведении гарсона, кого она пыталась спасти на самом деле: подругу или себя-до-трагедии?
– Милая, тебе не нужен мужчина, чтобы почувствовать себя живой. Тем более в Кемере. Курортники – это особая часть человечества. Эти люди сводят с ума. Говорят одно, подразумевают другое. Спонтанно придумывают свою биографию, эмоции, мысли, перевирают услышанное. В каждом из них живет директор мини-фабрики по производству лапши. Чем больше производство – тем успешнее директор.
– Мама меня рожала не за тем, чтобы я слушала проповеди монашки, – Нилюфер отправила в рот очередной ломтик лукума. – Я любить хочу, косматая, и ты мне не указ. Скачала сама замуж выйди, потом меня жизни учи. Мой ненаглядный обожает меня, ясно тебе?
Возможно. Но интуиция – сводная сестра Лизы – редко подводила девушку и сейчас шептала охрипшее: «Броня – в щепки, душа – в клочья. Быть беде, быть».
*
За пределами отеля сгустились сумерки, темно-серые, пронизанные мелкими мокрыми бисеринами, какие бывают только после вымотанного борьбой с небесами дня. Deniz Luxury Resort&Spа преобразился от вспыхнувших в нем тысяч теплых ламп. Туристки засуетились в номерах, готовясь к ужину, доставая из шкафов платья, макияжем создавая счастье в глазах, покрикивая на супруга в тщетной просьбе отлипнуть-таки от телефона и сменить шорты на нечто более приличное.
Из ресторана доносился звон расставляемых по столам бокалов и стук ведерок с бутылками вина во льду. Готовая ко встрече туристов, Лиза вернулась с ужина. Персоналу отеля вход в ресторан для гостей был категорически воспрещен. Сотрудники питались в ресторане для персонала. Так руководство отеля гордо именовало 50 квадратных метров в подвале отеля, заставленных прямоугольными столами на шесть персон. По обилию и разнообразию еды эта столовая была падчерицей шикарной мачехи.
Сегодня в меню: мучной суп-пюре, фаршированный рисом и специями баклажан и прославленный турецкий плов, изюминка приготовления которого – сливочное масло, добавленное в воду при варке. На десерт – апельсин свежего урожая, умудрившийся созреть под беснующимися ливнями. Еще один Лиза предусмотрительно захватила с собой в текстильный и теперь задумчиво отправляла в рот по дольке.
На взрывной аромат цитруса со стащенного из маркета надувного матраса сполз Саша, протирая заспанные глаза. Его бежевые льняные брюки помялись, но конопля на рубашке скрыла последствия нерабочего настроения.
– За работу, Лизун, туристы уже все пороги оббили, пока ты толстеешь, – буркнул патрон и, чтобы подать пример нерадивой помощнице, поплелся в коридор, почесывая надутое брюшко. – Девушка, у вас упало, – брякнул на ее беду направлявшейся в ресторан туристке.
– Что упало? – обернувшись, подтянутая блондинка в белоснежных шортах, едва прикрывавших ее нижнее белье, но не увядающую кожу, сощурилась от яркого света витрин.
– Цена на текстиль упа… А, это опять вы? Что-то задержались вы в Турции, правительство уже должно выплачивать вам пенсию как почетному туристу.
Блондинка хихикнула, неплотно прикрыв ладонью рот.
– До чего очаровательный у вас смех, мадам, – казалось, искренне восхитился Саша. Годами оттачиваемый профессионализм. – Вам зять не нужен?
– Уже есть, – почему-то смутилась туристка.
– Вот так новости! Вы в холодильнике, что ли, живете? Лизунка, как думаешь, сколько лет этой красавице?
– 36 максимум, – включилась в игру Лиза, добавив мысленно: и лет 15 опыта. Метко сказал однажды Ахмет: истинно верующим работа в торговле противопоказана.
– Ой, скажете тоже. 48 мне. Давайте посмотрим ваш текстиль.
Покрепче схватив локоток добровольной жертвы – первой за сегодняшний день – Саша направился ко входу в магазин, намереваясь всеми неправдами и комплиментами закрыть на ней дневную кассу, но остановился, уставясь в начало коридора Бутикового рая, где располагался магазин меха и кожи.
Оттуда, под аккомпанемент изумленной тишины коллег Лизы, маршировала толпа туристов под предводительством сияющего Ибрагима, представителя кожаного центра Deniz Luxury Resort&Spa, глистообразные усы которого сводили с ума дам за сорок.
– Самый цвет клиентов выбрал, поганец, – прошипел Саша. – Сейчас набьет ими пару долмушей[8 - Маленький автобус.], подкрутит свои усища и пойдет заказывать из городского ресторана двойной кебаб, а мы в местной столовой пустые макароны ешь. Гнусный ты ахыска[9 - Самоназвание турков-месхетинцев.], Ибрагим, и продажи у тебя гнусные, а еще земляк называешься, – вспомнив о еде, окончательно расстроился он. – Дождешься ты еще от меня братской скидки, как же. И на сегодняшние вареники тебя не позову, ешь свои кебабы.
– Сегодня будут вареники? – встрепенулась Лиза. – Как же я соскучилась по человеческой еде!
– Так вы еще и готовите? Какой вы разносторонне талантливый мужчина, – во взгляде присоединившейся к беседе блондинки мелькнул вовсе не клиентский интерес. Саша его заметил.
– Конечно, мэм, я профессиональный повар. Три недели давал Лизунке мастер классы по вареникам, сегдня у нее итоговый экзамен. В вас, кстати, я чувствую превосходную хозяйку. Еще и красавица. Вы – редкая женщина, – обронил Саша и, смутившись своей откровенности, прижался губами к женской ладони в восхищенном поцелуе. Лиза успела заметить хитринку в возникшей и тут же непринужденно потушенной улыбке патрона. – Лизун, сегодня отпускаю тебя и Нилюфер пораньше, налепите настоящих вареников, как дома, в Казахстане. Ахмет принесет продукты. Согласна? – подмигнул Саша, вновь подталкивая блондинку к магазину.
