Время в подарок. Дневники доктора Боткина
Надежда Судьенкова
После Большой Катастрофы, Институт Времени из XXIII века восстанавливает ресурс планеты путем путешествий во времени и поиска ценных био-артефактов – растений и животных, а также людей , талантливых, но безвременно погибших в своих эпохах от рук палачей и несчастных случаев.План экспедиции меняется в связи с поломкой оборудования. Команда задерживается в Тобольске XXI века на неопределенное время. В результате, в экспедицию за дневниками царского лейб-медика Евгения Боткина отправляются совсем не те, кого планировал Институт времени.Студентка из провинциального Тобольска, живущая в 21-м веке и аспирант Института времени из далекого будущего, не могли бы встретиться по определению. Но у судьбы свои планы. Взаимное притяжение, обусловленное любопытством и бегством от одиночества в начале, смертельной опасностью в середине и пониманием невозможности соединения судеб в конце, происходит на фоне трагических событий, связанных с финалом правления Романовых и гибелью царской семьи.
Надежда Судьенкова
Время в подарок. Дневники доктора Боткина
Глава 1
„Самое лучшее в будущем – то,
что оно наступает по одному дню за раз.“
Авраам Линкольн 16-й президент США 1809 – 1865
1. Кто обидел робота Юлия?
Большое стеклянное здание оживает огнями, едва на Москву опускаются первые сумерки. Сначала несмело, только там , где работают ученые – столы, пюпитры, световые витрины. Сенсоры света реагируют на изменение размера зрачка человека и активируются автоматически. Наступающая темнота коснётся расширившейся радужки, и та немедленно отправит сигнал сенсору, а он , в свою очередь, центральному компьютеру – сердцу Института Времени . И никто не испытает дискомфорта – так все отлажено. Кто-то даже не заметит – продолжит корпеть над неказистым черепком из двенадцатого века.
Все это обижает робота Юлия- никто не ценит труд маленьких безропотных механизмов и схем. Да, машины в двадцать третьем веке умеют обижаться. В самом начале, первое поколение роботов было создано беспристрастным. От них требовалась выносливость и простота в ремонте. Потом стало скучно, техники пошевелили извилинами – и роботы научились радоваться, грустить, сопереживать. Конечно, не все. Список эмпатов ограничен.
Юлий – робот уборщик. Хотя сам он предпочитает называть себя помощником. Он знает какому ученому и в какой момент понадобится его верное латунное “плечо”. Юлий так устроен – всегда появляется до того, как на пол летит колба или дымиться от напряжения экран. Он так запрограммирован – на опережение. Ученые старались, чтобы бытовые проблемы их не касались, поэтому энергию беспорядка роботы-уборщики чувствуют, а значит появляются на месте чрезвычайного происшествия быстро.
Ученые вообще люди со странностями, тем более временщики. Они чувствительны, суеверны и по-детски любознательны. Что для обычного человека не важно, для ученого из Института Времени целая история. Наполненная смыслами и роковыми совпадениями. Юлий нежно любит всех, а особенно группу десантников. Вот взять к примеру профессора Страуса.
Юлий вжикнул колесами по гладкому полу и остановился перед стеклянной дверью. Мигнул экранами глаз и расплылся пиксельной улыбкой, вглядываясь в глубину кабинета.
За столом, похожим на перегородку космического корабля, сидел седой задумчивый человек. Белые, до синевы, волосы, борода и брови, круглые очки и классический светлый костюм – тройка. Последним профессор Страус особенно гордится. Сшит костюм, разумеется, в двадцать третьем веке, а вот крой Юрий Исаакович подсмотрел в девятнадцатом, в самом конце.
Перед профессором, вопреки всем новым технологиям, проливает свет старинная зеленая лампа. Таких больше не делают. Юлий узнавал, хотел себе такую – не смог найти. Мягкий свет струится на лист пожелтевшей бумаги, которую профессор Страус аккуратно держит на раскрытых ладонях, облаченных в белые шелковые перчатки.
Послушайте, Егор, – произнес профессор , обращаясь к кому-то скрытому от взора Юлия – “ Дорогой мой , добрый друг Саша, делаю последнюю попытку писания настоящего письма, – по крайней мере отсюда, – хотя эта оговорка , на мой взгляд , совершенно излишняя: не думаю, что мне суждено было когда-нибудь еще писать , – мое добровольное заточение здесь настолько же временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности , я умер, – умер для своих детей, для друзей, для дела. Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен, – как хочешь: последствия почти тождественны. У детей моих может быть еще надежда, что мы с ними еще свидимся когда-нибудь и в этой жизни, но я лично этой надеждой себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и непрекрашенной действительности смотрю прямо в глаза…” – Каково? Сильно?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70838377&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
