Три войны
Владимир Васильевич Киреев
Новый исторический роман Владимира Киреева посвящен истории сибирской деревни, сложным драматическим событиям первой половины 20 века. В центре повествования – судьба сибирского крестьянина – переселенца Василия Комлева. Который попадает в жесткий водоворот событий первой мировой войны и первых десятилетий Советской власти. Человека пытающегося найти свое место в новой, не во всем понятной ему жизни. Начавшаяся Великая Отечественная война, вновь призвала его на службу. Характеры героев и их отношение к окружающему миру, позволяют глубже понять то историческое время, в котором им пришлось жить, работать, растить и воспитывать детей.
Владимир Киреев
Три войны
Глава 1
1
Новобранцев с окрестных деревень собирали у волостной управы в селе Алчедат. Василий Комлев в старых сапогах, холщовых штанах и рубахе, поверх которой был надет серый зипун, подпоясанный кушаком, стоял в толпе таких же молодых ребят.
В начале века вместе с родителями маленький Вася из Черниговской губернии приехал в Сибирь. Семьи переселенцев обосновались в необжитом месте среди дремучей тайги. Сначала жили в землянках, потом построили дома. На сельском сходе решили назвать деревню Черемушка, потому что вокруг, вновь отстроенных домов, поднялись высокие, раскидистые кусты черемухи. У его отца Юды и матери Марфы здесь в Сибири родились еще два сына Егор и Тарас.
Шло время и вот грянула мировая война. Василий, как молодой парень, достигший возраста воинской повинности, уездным воинским начальником был определен на службу в 147 пехотный Самарский полк.
Несмотря на то, что в стране был сухой закон, добрая часть новобранцев была навеселе.
Двое из таких подошли к хлипкому пареньку, в сером картузе, что стоял рядом с Василием и стали требовать с него самогонку. Тот, схватив крепко свой мешок затянутый веревкой, не отдавал его обидчикам, но видя, что двоих ему не одолеть, отпустил мешок и бросился на одного, вцепившись обеими руками в горло и они, кувыркаясь, покатились по земле.
Второй, поднял мешок с земли и попытался развязать его.
Василий, не желая оставаться безучастным, повернувшись к нему возмутился:
– Да вы что творите, двое на одного?
– Что ты там протявкал? – ехидно ухмыльнулся тот, поднимая горящий злобой взгляд на внезапно появившегося заступника. – А ну повтори!
Василий не колеблясь ни секунды, с размаху ударил его кулаком в грудь. Не удержав равновесия, противник тяжело ухнул и упал, мешок, выскользнув из рук, брякнулся о землю. Но парень видимо, разлеживаться не собирался, сразу же спохватился и стал подниматься.
Василий, сделав шаг навстречу, замахнулся, чтобы ударить его еще раз.
– Хорош паря, я все понял, – скорчившись от боли, простонал тот,
– Что ты понял? – задохнулся от ярости Василий. – Вон сразу протрезвел сволочь бесстыжая.
– Ты глянь, – раздался чей-то тихий голос. – У него кулаки, как у моего коня копыта.
Василий подошел к барахтающимся на земле новобранцам. Те пыхтели и сопели, вцепившись руками друг в друга. Схватив обоих за шивороты и напрягшись всем телом, словно оловянных солдатиков, поставил их перед собой.
– Он меня чуть не удавил, – жалобно захрипел, высокий худой парень, повернув красное от напряжения лицо к Василию.
– Ты вроде бы давеча орлом тут летал, а теперича как жаба квакаешь. – продолжая крепко держать его рукой за шиворот, злобно проговорил Василий.
Тот что-то забурчал в ответ, но в это мгновение хлипкий паренек подпрыгнул и со всего маху ударил его кулаком в челюсть. У обидчика закатились глаза. подкосились ноги.
Василий почувствовал, как напряглась его рука, от веса повисшего тела.
– А ну-ка брысь отсюда, – грозно рявкнул он на хлипкого паренька. –Раньше надо было бить, когда не привязанный стоял.
– Что у вас тут? – вдруг раздался позади громкий голос.
К ним подошел унтер.
Высокий парень мгновенно пришел в себя.
Василий разжал пальцы и опустил руку.
– Господин офицер, – спокойно ответил ему Василий. – Вы не гневайтесь на нас, мы тута меж собой разговор ведем.
– Ну, ну, – покачал головой унтер, бросив взгляд на второго дебошира, стоящего чуть в стороне, державшегося руками за грудь. – Скоро отправку объявлю, так что будьте готовы.
– Пошли вон! – зло прошипел Василий в сторону обидчиков, когда унтер ушел в управу.
Те, поняв с кем связались, подобрали валявшиеся на земле свои картузы и молча отошли в сторону.
– Спасибочки, что в обиду меня не дал,– отряхивая от пыли свой мешок, поблагодарил Василия хлипкий паренек.
– Да будя тебе, – улыбнулся Василий. – Как зовут-то?
– Иван Елагин.
– Ты откель будешь?
– С Николаевки.
Если Василий был чуть выше среднего роста и кряжистый, с темно-русыми волосами, то Иван был хлипким на вид, на полголовы ниже его ростом и худее, лицо было усыпано мелкими веснушками, голова наголо обрита.
– Эти упыри, тоже с твоего села?
– Нет, они с Усманки.
– Слышал, что там много разбойного люда живет, мало кто из проезжих ночевать там остается, а вот встретиться впервые довелось.
Василий внимательно оглядел собеседника:
– Что-то ты не похож сам на себя, на вид доходяга, а на деле рысь. Весь легкий, как на пружинах, в горло вцепился, так насилу оторвал. Чуть не удавил человека.
– Иван усмехнулся:
– Ага нашли дурака, кому понравиться, когда тебя грабить начинают. Мы Эрзяне испокон веков никогда и никому не уступаем, бьемся до последнего издыхания. Хоть у меня там одни сухари и самогона нет никакого, но в обиду себя не дам.
– Эть какой живчик, – подумал про себя Василий, а вслух сказал:
– Молодец паря! Ты что мордвин?
– Да!
– Сразу видно не дегтем мазанный.
Иван заискивающим взглядом посмотрел на своего спасителя и, хитро сощурив глаза предложил:
–Дорога дальняя у нас, давай будем друг друга держаться.
– Об чем разговор, ежели ты предлагаешь, то я не против, – улыбнулся Василий.
– Всем грузиться на подводы! – раздался издалека зычный голос унтера.
Народ загудел, зашумел, зарыдали женщины и караван тронулся в сторону города.
Новобранцев повезли в Мариинск, но и там они задержались не на долго. Проводы были торжественные. На станционной площади играл духовой оркестр.
Сначала выступил с речью Земский начальник Метляев. Высокий, худощавый господин, в темно-синем френче, призвал новобранцев разбить на голову кайзеровские войска и с победой вернуться домой.
– За веру, царя и Отечество! – Закончил он свое выступление. Снял фуражку, перекрестился и вытер платком вспотевшую лысину. Мобилизованные оголив головы, в разнобой прокричали ура!
После него выступил уездный воинский начальник. Пожилой мужик, с пышными седыми усами и армейской фуражкой на голове,
– Вы идете на славный подвиг! – кричал он. – Не посрамите нашу сибирскую землю, побейте германцев. – Потом стал говорить о долге перед царем и Отечеством, о чести мундира.
– Чё-то я Вася не понимаю, о чем это он толмачит? – пожимая своими худыми плечами, пробурчал Иван.
– Я то же не пойму об чем разговор. Эть он нам олухам специально так балакает, чтобы у нас мозги набекрень свернулись и мы свое Отечество любили, а если надо, то без всякого сожаления и жизнь отдали бы за него.
В воздухе повисла тишина, новобранцы закрутили головами в ожидании дальнейших событий.
– По вагонам! – громко скомандовал поручик в зеленом кителе с золотыми погонами, ответственный за отправку и доставку пополнения в войска. Мобилизованные в спешке стали занимать места в вагонах-теплушках.
По прибытию во Львов, молодых солдат помыли в бане, переодели в новую форму. Василий стоял обутый в яловые сапоги, в галифе, гимнастерка была перетянута широким солдатским ремнем, на голове зеленая фуражка с кокардой.
– Ой Вася, в таком наряде и жениться можно, – засмеялся Иван, оглядывая земляка.
– А почему бы и нет, – ответил Василий. – Мы с тобой в деревне акромя холщевья ничего и не видели, а здесь все на модный манер сшито.
– Жалко в такой одеже в окопную грязь идти, но придется.
– Нам надо теперича о себе заботиться, а не форму беречь, – деловито сказал Василий и сунул привезенную из дома деревянную ложку за голенище.
– Ох ты ухарь какой, недурно придумал, – с нескрываемым удивлением заметил Иван, и сделал то же самое.
Молодое пополнение стали готовить к принятию присяги. Для начала взвод занимался строевой подготовкой. Через несколько дней Василий уже стрелял из трехлинейки по мишени. В один из воскресных дней, здесь же на площади, распределившись по ротам и взводам, молодые солдаты читали воинскую клятву на верность царю и Отечеству. После принятия присяги, погрузились в вагоны, доехали до польского города Жешув, а затем, свернув шинели в скатки, надев вещмешки и закинув винтовки через плечо, походным маршем отправились к линии фронта. Где-то далеко впереди слышалась артиллерийская стрельба.
На позиции, из армейской палатки к новобранцам вышел высокого роста полковник, в кителе сине-зеленого цвета, в фуражке с кокардой и белым околышем, блестящих золотых погонах, с шашкой на боку, в окружении других офицеров в гимнастерках защитного цвета.
Фамилии его Василий не разобрал, потому что Иван стоящий рядом сильно закашлялся, а только услышал, как тот громким командным голосом объявил, что служить они будут в 147-м пехотном Самарском полку, под его командованием. Его пухлые губы дергались под длинным носом, глаза настороженно оглядывали новое пополнение. Немного помолчав, он добавил, что наш полк входит в состав 37 пехотной дивизии, 8-й армии генерала Корнилова.
Василия с Иваном отправили служить в первый батальон, командиром которого был подполковник Кузнецов. Длинноногий командир батальона направил земляков в 1-ю роту. Высокий, безусый, с черными густыми волосами, подпоручик Гужев, глядя на новое пополнение, радостно потирал руки. Усталые, воспалённые глаза с интересом, разглядывали стоящих перед ним солдат.
– Сибиряки прибыли, – откровенно радовался он. – Теперь немчуре, проклятой хана, придет.
– Зря радуетесь, – возразил ему командир взвода унтер-офицер Лунев. – Который раз пытаемся Краков взять и все безуспешно.
– Оставить панические настроения! – оборвал его подпоручик, – забирайте новобранцев и готовьте их к боевым действиям.
Освоившись в блиндаже, земляки выбрались наружу.
– Хорошее местечко, – поделился своими мыслями Василий, оглядывая позицию.
– Видать далеко немчура отсюда? – надвинув фуражку на лоб, с неподдельным интересом вглядывался вдаль Иван.
– Завтра появятся как черти из табакерки! – ухмыльнулся солдат с невозмутимым серым лицом в старой потрепанной шинели, замусоленной глиной с бурыми пятнами крови. – Вон за тем проселком стоят.
Он поднялся над бруствером и показал испачканным костровой сажей указательным пальцем в сторону вражеских окопов. Василий бросил взгляд на его взлохмаченную голову, обветренное заросшее щетиной лицо. Это был простой деревенский парень с винтовкой в руках, которую держал как лопату. Да и коробящая шинель как-то неловко сидела на нем.
– Тебя как зовут-то? – спросил Василий.
