– Заходи, Новожилов, – прозвучало спокойное приглашение.
Кабинет Моисеева был типичным кабинетом советского руководителя – отделанный потёртым от времени деревом, со старым паркетом на полу (что было странно для нового здания с современным ремонтом). На стене за спиной традиционно висели портреты важных людей, по левую сторону от входа стояли два книжных шкафа и небольшой кожаный диванчик. Сам директор занимал большой дубовый Т-образный стол, покрытый зелёным сукном. Из современного цифрового мира в комнате были только компьютер, телевизор и кулер с водой. Помимо портретов на стене, за спиной директора висела любопытная берестяная табличка. На ней были искусно вырезаны незамысловатые силуэты двух рыб, подобно одноимённому знаку зодиака. Одна была белая с чёрным глазом, а вторая – наоборот.
Войдя в кабинет, Сергей не сразу заметил гостей. Лишь когда директор указал на них рукой, Новожилов увидел троих мужчин сбоку на диване. В одном он узнал того самого «ассистента». Двое других, судя по виду, тоже были непростыми персонами. Оба в одинаковых чёрных костюмах, белых рубашках с тёмно-синими галстуками в косую полоску. Один был высокий и худощавый, на вид лет сорока, волосы с проседью и немного выдвинутый вперёд подбородок. Второй – лет шестидесяти, невысокий, толстый и в очках.
«ФСБ-шники, что ли?» – подумал Сергей, глядя на их одинаковые наряды. У обоих был какой-то странный, бледный цвет лица и гладкая, словно детская, кожа. Даже цвет глаз у них был похожий, какой-то серо-бесцветный. Троица синхронно встала.
– Сергей Владимирович, это Юрий Анатольевич, заместитель руководителя аппарата губернатора, – сказал директор, едва указывая рукой на «ассистента».
Высокомерно глядя в глаза, Юрий Анатольевич слегка кивнул головой.
– А это наши уважаемые гости и партнёры из Швейцарии, – с особым пиететом в голосе продолжил Моисеев. – Томас (высокий, не моргая, чуть наклонил голову) и Альфред (пожилой учтиво поклонился, всё так же глядя прямо в глаза).
– Очень приятно, – с максимальным почтением ответил Сергей. Он был настолько взволнован и сбит с толку, что едва не сделал реверанс перед этими, несомненно важными, людьми.
С одной стороны, его немного отпустило, – похоже, увольнение откладывалось, устраивать «казнь» при таких гостях директор не стал бы. Обстановка не подходила даже для небольшого кровопускания. Да и вообще, показатели восьмой лаборатории отличные. С другой стороны, по натужно вышколенному виду директора было понятно, что гости эти не чай сюда приехали пить.
– Иностранные партнёры давно наблюдают за работой нашего скромного предприятия, – перешёл к сути Павел Петрович. – Их заводы в далёкой Швейцарии выпускают передовой препарат для стимуляции деятельности головного мозга. Разработка поистине выдающаяся! Я бы ни за что не поверил в цифры, если бы сам не читал буквы. Отчёты в смысле. Так вот, этот препарат способен вывести медицину на принципиально новый уровень. А может, и всё человечество. Но это пока между нами.
– Очень интересно, Павел Петрович. Я стараюсь следить за рынком, но ни о чём таком не слышал. Искренне желаю коллегам успехов с их партнёрами. То есть с препаратом. Только при чём здесь я?
– Они хотят развернуть производство здесь, на территории России. По их мнению, «Неосинтез» обладает достаточными мощностями и компетенциями, и они выбрали нас как местную производственную площадку. Они провели тщательный аудит, и результаты именно восьмой лаборатории их весьма впечатлили. Особенно Томас и Альфред, – тут Моисеев почтительно поклонился иностранцам, – оценили твоё трудолюбие и ответственность. Принято решение, что ты – тот, кто им нужен.
– Нужен для чего? – едва смог вымолвить ошарашенный Новожилов.
– Для производства препарата на заводе будет организован новый отдел. Начальником этого отдела будешь ты, Новожилов.
Сутки третьи. Ночь
Совершая свой путь в холодном и безжизненном мраке Вселенной, звезда озаряла пустоту молодым ярким светом. Огонь бушующих термоядерных реакций согревал ледяную тьму и встречающиеся на пути частицы застывшей материи. Звезда уже без особого труда поглощала и обращала в своё неистовое топливо небольшие астероиды, кометы и метеориты. Размер её рос, огонь пылал всё жарче.
Некоторые крупные астероиды с достаточной массой и энергией избегали прямого попадания в это жертвенное пламя, но, приблизившись, были уже не в состоянии покинуть поле притяжения. Словно оказывая звезде почтение, они скапливались в метеоритные потоки, облака пыли и раскалённого газа на её орбите. Оставаясь мёртвой материей, они продолжали жить своей космической жизнью и одновременно кружили в завороженном танце вокруг звезды, под её светом и теплом. Те малые частицы, которым не хватало массы, постепенно втягивались, сгорали и становились частью звёздного тела. Используя всё те же изначальные законы, звезда сотворяла вокруг себя созидательное пространство для будущих опытов.
Продолжая путь покорения синей тьмы забвения, на протяжении миллионов лет звезда росла в размерах, наращивала массу, силу притяжения и электромагнитное поле. А с ними росла и сфера её космического влияния.
Траектория движения всё больше стабилизировалась. На неё уже не оказывали влияния встречающиеся на пути астероиды, блуждающие планеты и кометы. Свет её становился всё более уверенным. Изначально мощные, жёсткие и грубые излучения постепенно смягчались, создавая «уютную» атмосферу её маленьким спутникам.
Сутки третьи. День
Новожилов спал тяжело. Мысли кипели и не давали покоя, он снова и снова прокручивал в голове события минувшего дня. С каким надменным высокомерием эти надутые господа, словно единственные хозяева жизни, относятся к простым людям! Наглухо отгородившись от общества охраной с каменными лицами и автоматами, они будто существуют в отдельном мире и сами с собой занимаются особо важными лично-государственными делами. А эти их снисходительные улыбки… Да как они смеют? Ладно он, молодой и пока ещё здоровый Новожилов, но сегодня выступал, например, Николай Евгеньевич Трофимов из третьего цеха – семидесятилетний ветеран, сорок лет посвятивший заводу. Да они должны были стоя аплодировать только тому, что он вышел перед ними на сцену!
Постепенно волны гнева расплескались и стихли, уступив место более приятным мыслям о замаячивших радужных горизонтах. Вожделенные детские мечты начали приобретать реальные очертания. Возбуждённый разыгравшимся воображением ум упорно отказывался переходить в режим сна и на полном серьёзе составлял план работы отдела, подбирал персонал и уже раздавал поручения. Даже отчитал кого-то за неуспеваемость. В общем, занимался всем тем, что часто мешает спать умам всех ответственных руководителей.
У Новожилова родилась должностная ответственность. Пока ещё совсем крохотная, неоперившаяся и беззащитная, у неё ещё не было за кого, чем и перед кем отвечать. Даже сам предмет ответственности пока отсутствовал, а ответственность уже была. И она уже мешала спать. Градус мыслей ширился и рос, разбалансированный ум воспринимал происходящее сквозь полупрозрачную завесу воображения. Сергей словно утратил часть себя.
Слухи об организации нового отдела быстро распространились по заводу, уже к обеду следующего дня коллеги знали о новой должности Новожилова. Они тепло поздравляли, хлопали по плечу и желали успехов в покорении швейцарских вершин.
– Мужики, а кто-нибудь слышал про передовой швейцарский препарат для стимуляции мозга? – поинтересовался Сергей у коллег.
– Про мозг не знаю, я из последнего только про стимуляцию простаты читал, Серёг. Хочешь, специалиста посоветую? – ухмыльнулся Вадим Панков, бывалый инженер из соседней лаборатории.
– За ум решил взяться? Лучше поздно, чем никогда, – подколол Михаил, сосед по столу.
– Ты там поосторожней с этими швейцарцами. Говорят, у них роботы всех людей на предприятии заменили. Как бы тебя самого не «оцифровали» в консервную банку, – предостерёг Коля, молодой рыжий фасовщик.
Ближе к вечеру Моисеев вызвал к себе. Хоть этого и следовало ожидать, но Новожилова всё равно порядком потряхивало. За всё время работы это был всего четвёртый визит в кабинет директора завода.
Павел Петрович был человеком старой советской закалки, строгим, жёстким и дисциплинированным. Высокого роста, средней плотности телосложения и с некогда чёрными, но уже наполовину съеденными сединой волосами. Сейчас ему было уже за шестьдесят, и годы постепенно брали своё. Он носил очки в толстой роговой оправе, немного сутулился, слегка прихрамывал и даже иногда ходил с тросточкой. Во многом именно благодаря организаторским талантам Моисеева завод пережил распад Союза, тяжёлые девяностые и застойные нулевые, когда вся промышленность находилась в глубоком кризисе. Более того, Павел Петрович сумел сохранить практически весь кадровый состав и поставить его на рельсы новых экономических реалий. Каким-то непостижимым образом он умудрялся находить заказчиков, доставать прибыльные контракты и обеспечивать стабильную зарплату. Поговаривали, что в 80-х годах Павел Петрович был важным чиновником в столичном Министерстве финансов, где курировал вопросы всесоюзной промышленности. Потом его назначили на должность тогда ещё заместителя директора химзавода. Глубокий стратегический ум, управленческий опыт и дипломатические таланты позволили вскоре занять должность директора и с успехом руководить теперь уже полноценным акционерным обществом. Среди сотрудников ходили слухи, что у него водятся какие-то большие связи за границей. Два-три раза в год он летал куда-то в Европу, якобы поправить здоровье передовой западной медициной.
Павел Петрович был самолюбивым и властным, для него не существовало неразрешимых проблем. Он приходил в ярость, если слышал слова вроде «не сможем», «не успеем», «а у нас обед» и прочие подобные отмазки. При этом Моисеев был и достаточно корыстолюбив, о чём говорили дорогие аксессуары вроде часов, запонок или коробки настоящих кубинских сигар в ящике стола. В разговоре невозможно было определить, что на самом деле происходит в его голове. Он умел мгновенно переключаться между совершенно, казалось, несвязанными темами. От обсуждения запасов аммиачной селитры на складе он мог вдруг перейти на творчество Достоевского или Оруэлла; осмотр сломавшегося в цехе смесителя заканчивался спором о роли церкви в современном обществе, сопровождаясь цитатами из Писания, послания президента или отсылками к актуальным новостям светской жизни. Без труда Моисеев находил общий язык с кем угодно, от мужиков, распивающих беленькую за гаражами, до директоров концернов и министров, – к каждому он с лёгкостью подбирал персональный ключик.
Заходя в кабинет директора, Новожилов отчётливо вспомнил отрешённое и опустошённое состояние, в котором появился тут вчера. Сегодня ощущения были совершенно противоположные, словно ясный день сменил хмурую ночь. Вслед за ответственностью пришла солидность.
– Проходи, садись. Чувствуй себя как дома, – пригласил Моисеев.
Рядом с ним на столе лежал загадочного вида чёрный ящик, словно из передачи «Поле чудес», только небольшого размера. Его содержимое дразнило любопытство, но предложения выбрать приз или деньги от директора не последовало. Сергей сел по правую руку. Сложности и отсутствие опыта не пугали его, скорее даже наоборот. Всю жизнь он, можно сказать, перебивался подножным кормом, занимался мелкой «охотой и собирательством», а сейчас вот так просто его вдруг посадили за господский стол. Ещё не приступив к трапезе, Новожилов уже начинал чувствовать себя здесь на равных. Сергей понимал, что теперь к нему будут предъявляться иные требования, но и вознаграждение, как он надеялся, будет щедрым. Речь ведь шла о контракте с иностранной компанией, платившей наверняка не родными деревянными.
– Ну, как, собрался с мыслями? Что думаешь про новую должность? – Моисеев специально сделал акцент на слове должность.
– Честно говоря, ещё не до конца осознал. Никогда не был руководителем, а тут сразу с иностранными заказчиками работать. И настолько крупный проект.
– Ничего, освоишься. Старая, веками проверенная методика: плыви или тони, – усмехнулся директор. – А ты что, думаешь, иностранцы – инопланетяне какие-нибудь? По-другому устроены?
– Устроены-то так же, а вот что на уме – неизвестно. Вы знаете, что за препарат они разработали? И зачем им наш рынок?
– Что касается ума, тут я тебя ответственно разочарую – всё ровно так же: одна голова, два полушария. Бизнесом везде правят деньги, они и решают, у кого что на уме. А Россия – огромный рынок сбыта, и никакие разногласия и санкции не погасят жажду наживы. Что думаешь про отдел?
– Не знаю пока, для начала нужно ознакомиться с документацией. Что за препарат, какие условия производства, какое оборудование, сколько персонала нужно. Вариантов для манёвра у нас ведь немного, схема производства уже отработана, как я понимаю. Так что нам необходимо всего лишь подобрать правильных людей и расставить их на нужные места. Для начала со всем ознакомимся, разберёмся, а потом уже детали будем обмусоливать.
Директор достал из нижнего ящика стола коробку кубинских сигар и протянул одну Новожилову.
– Спасибо, не курю, – вежливо отказался тот.
– Договариваться нам не дадут, не та ситуация. Но выбор есть всегда. Нет хлеба – ешь пирожные. На самом деле, ты даже ещё можешь отказаться от контракта и оставить всё как есть. Работа в восьмой лаборатории останется за тобой.
– Нет уж! Выбор сделан, билет куплен. Если всё уже решено, я хоть на табуретке возле туалета поеду, но шанс не упущу, – с жаром ответил Новожилов.
– Из грязи в князи? Императрица надела солдатский мундир и сразу взошла на престол? А ты на самом деле не так прост, да, Новожилов?
– Да я проще пареной репы. Если возможность сама идёт в руки, грех не воспользоваться. Тем более, по головам не идти, никого не убивать.
– На самом деле, контракт со швейцарцами уже частично подписан, осталось заключить договор и утрясти небольшие кадровые вопросы. Времени на раздумья нет. Если всё сложится хорошо, и ты сможешь пройти, так сказать, первый этап, «очищение огнём», дальше тебя ждёт волшебный «золотой ключик» от всех дверей. И не только в каморку папы Карло сможешь с ним входить.
– Ваше красноречие всегда меня удивляло, Павел Петрович. Мне такому учиться и учиться. Что ж, я конечно согласен. Насчёт будущей структуры отдела есть какая-то информация?
– Вот и хорошо, кровь для договора сдай в отделе кадров. Шутка. Теперь к делу. У твоего отдела уже есть название, по-иностранному звучит как Mind Geek department, – это рекомендации методички швейцарцев. Да, Серёжа, не смотри на меня так, они прислали рекомендации даже для названий. Но это всего лишь рекомендации, и я, как советский человек, позволил себе поиграться с аббревиатурами, поэтому твоё детище будет называться «Отдел стимуляции нейроактивности». Сокращённо – отдел СНА. А ты, соответственно, будешь начальником отдела СНА, – на этих словах Моисеев рассмеялся хрипловатым баритоном. – Да ладно, Новожилов, всё будет отлично, не дрейфь! – подбодрил директор. – Между прочим, оклад сто пятьдесят тысяч плюс премии, соцпакет и все дела. Заживёшь, наконец, как белый человек! Дадим тебе новый взгляд на мир, подарим цель в жизни. Тебе понравится, я обещаю. Если честно, я даже завидую. Рассвет карьеры! Когда-то и я через такое проходил. Эх, молодость, перспективы… В самый золотой век цифровизации попал!
– Спасибо, Павел Петрович! Но для меня ведь не деньги главное.
– А что главное? – с нескрываемым любопытством спросил директор.
– Как что? Получать удовольствие от своего труда, приносить пользу обществу, – всё, как дедушка Ленин завещал. Век-то, может, и золотой, но когда душа цифровая, то и чувства у неё такие же, искусственные. И тело как кисель. А я так не могу, мне действия нужны, и чтоб глаза горели.
– Мы с тобой такую пользу стране принесём, потомки спасибо скажут! Ты, главное, слушай старших, да на ус наматывай. Тогда у тебя не только глаза гореть будут. Но, как ты понимаешь, отдел СНА не сможет работать только на одном твоём энтузиазме. Предстоит собрать вокруг себя дружный коллектив, объединить их и сплотить общей идеей, заразить самоотверженным примером. Только тогда они смогут эффективно выполнять задачи, будут подчиняться и поладят друг с другом, что тоже важно. Сам удивишься, как, задав правильный вектор, всё само собой закрутится. Знай только, подруливай вовремя, да маслица иногда подливай.
– Есть уже параметры оборудования? Сколько нужно человек в отдел, какие специализации? Что с требованиями к помещению?
– По документации в отделе 8–10 человек. Ты более-менее знаешь наш завод, подумай, кого взять. Мы в этой ситуации, к сожалению, не можем брать людей с улицы, нужны свои, проверенные. Плюс со всех придётся взять подписку о неразглашении.
– А это зачем ещё?
– Понимаешь, партнёры очень пекутся о своём детище. Их секретная технология охраняется пуще зеницы ока, никого к ней не подпускают. Так что никаких вопросов и лишней болтовни за пределами завода.
– Понятно. А с персоналом что? Кто конкретно нужен? Когда приступаем?
– Нужны хорошие, честные и порядочные люди, а с этим сейчас беда. Впрочем, как и всегда. Работа вся чётко по инструкции. Техника чрезвычайно сложная, поэтому сильно думать не надо, – знай себе, в нужное время жми на правильные кнопки и двигай рычаги. Подумай, кому ты можешь доверять. С юридическими документами познакомишься прямо сейчас в отделе кадров. А завтра ровно к десяти утра подходи в комнату 200, там тебя будут ждать. К концу недели хочу увидеть список кандидатур. Если не подберёшь сам, мы поможем.
– Спасибо, всё сделаю, – ответил Новожилов и собрался было уже направиться в отдел кадров, но тут взгляд зацепился за берестяную табличку.
– Павел Петрович, всегда хотел поинтересоваться: а что это за табличка у вас на стене? Знак зодиака?
– Вряд ли. Я, во всяком случае, так не думаю. Эту дощечку мне подарили ещё в 80-х, когда на Урал ездил. Её раскопали там в ходе археологических изысканий мои тогдашние коллеги и хорошие друзья из Минкульта. Глядя на неё, чувствую глубину истории, насколько мудры были предки. И какая у нас общая цель.
– И какая же у нас цель? – почуяв близость некой загадки, спросил Сергей.
– А вот до этого, студент, ты должен будешь допереть сам. Если повезёт, конечно.
Загадки… Больше всего пытливый мозг искателя любит разгадывать загадки. Но тот, кто их загадывает, никогда и ни при каких условиях не скажет ответ. Решение должно прийти само. Пройти полный цикл развития, вызреть от едва заметного ростка смутного прозрения до мощного и непоколебимого столпа уверенности. Что ж, будь по-вашему.
– А она старая? Эта табличка.
– Мне говорили, что ей больше пяти тысяч лет. Если точнее, то от пяти до семи. А так ли оно на самом деле – чёрт его знает.
Сутки четвёртые. Ночь
Звезда продолжала свой путь по бескрайнему океану безбрежного космоса в направлении к неизвестности. Ровный и согревающий, но пока ещё нестабильный и слабый по космическим меркам, её свет был неспособен осветить путь далеко вперёд, а липкие щупальца ледяной тьмы тянулись всё ближе, стремясь поглотить и рассеять наивное молодое сияние.
Проносясь по отдалённому участку галактики, звезда попала под воздействие сразу двух мощных пульсаров. Они были значительно старше, эти тёмные и чрезвычайно плотные нейтронные звёзды уже израсходовали своё топливо и теперь, сжавшись в комки материи и вращаясь с огромной скоростью, посылали в космос сильнейшие всплески электромагнитных волн. Попав под воздействие их концентрированного излучения, звезда обогатилась новыми, незнакомыми для себя энергиями, – огромными дозами жёсткого гамма-излучения в сочетании с электромагнитными волнами оптического диапазона. Свет её ещё больше разогрелся, стал ярче и яростнее. Одновременно с этим усилилось и воздействие на всю материю, вращающуюся в поле её влияния.
Горячие газопылевые скопления, до сих пор свободно вращавшиеся в протопланетном диске на орбите звезды, стали раскаляться и стягиваться, собираясь в зачатки планет. Подчиняясь гравитационным и центростремительным силам, сталкиваясь и уплотняясь, частицы материи за несколько миллионов лет объединились в огромные планеты.
Для защиты от жёсткого излучения они образовали вокруг себя мощные электромагнитные оболочки. Так, посредством материальных законов Вселенной и несгибаемой нематериальной воли из некогда мёртвой и безжизненной материи образовалась единая звёздная система, несущая молодой свет осознания сквозь пустоту. Волшебный спиральный танец образовавшихся планет мягкими волнами ласкал и питал энергию звезды, чтобы она и дальше могла светить, греть и поддерживать неистовые термоядерные реакции. Внутри её золотого ореола всё охранялось священным космическим влиянием.
Всего в молодой звёздной системе образовалось девять планет. У каждой была своя орбита, масса и физико-химические параметры. Они отличались размерами, силой электромагнитных полей, составами химических элементов и объёмами атмосфер. Среди них были газовые и ледяные гиганты, скалистые планеты и планетарные карлики, каждая по-своему удивительна и прекрасна.
Планеты были ещё слишком молоды, их ядра раскалены, а орбиты нестабильны. Притягиваясь и отталкиваясь друг от друга, они болтались на орбите звезды, словно шарики на новогодней гирлянде.
Сутки четвёртые. День
Следующим утром новоиспечённый и гладковыбритый начальник отдела СНА Сергей Новожилов подошёл к двери комнаты 200. Она находилась в самом дальнем, укрытом от глаз углу западной части главного корпуса и предназначалась для работы с секретными документами и закрытыми проектами завода. Окна были намертво заделаны глухими железными ставнями, толстая дверь запиралась и опечатывалась в конце каждого рабочего дня, солнечный свет никогда не проникал внутрь. Раньше Сергею не доводилось бывать там.
Сразу за дверью сидел дежурный секретчик – усталого вида тучный пожилой мужчина, почему-то в военной офицерской форме и со связкой ключей на толстой цепочке. Перед ним на столе лежал пожелтевший журнал с привязанной ручкой. Как в старые добрые времена – всё для всех, всё общее, но твоего ничего нет. Бери талончик и становись в очередь.
Дальше располагалось среднего размера помещение с тремя письменными столами у правой стены и шкафом с противоположной стороны. У дальней стены, взгромоздившись друг на друга, стояли три старых ржавых сейфа. Выцветшие дверцы были покрыты толстым слоем пыли и паутины, – видимо, доступ к главным тайнам завода был давным-давно заброшен. Окутавшая мир глобальная паутина поглотила всеобщий разум, укрыв старые бумажные секреты в тени забвения. А может, все секреты уже выданы по сходной цене и вывезены «партнёрам» за бугор?
Внутри оказалось заметно холоднее, чем в коридоре, Новожилов ощутил бугорки гусиной кожи под рукавами. Пахло затхлой сыростью, свежий воздух почти не проникал сюда. Одна из двух люминесцентных лампочек на потолке противно моргала, ухудшая и без того удручающее впечатление от заводского тайнохранилища.
В комнате его ожидали Томас и Альфред, уже знакомые гости из Швейцарии. С ними был бойкого вида парень среднего роста в сером костюме с короткой русой бородкой и в солнечных очках (это в помещении с искусственным светом), который представился переводчиком. В этот раз иностранцы снова надели одинаковые наряды, но уже чёрные галстуки. Кроме них четверых в комнате никого не было. Вид у Томаса и Альфреда был весьма доброжелательным, но, как и при первой встрече, казался наигранным и ненастоящим. Натянутые европейские улыбки легко могли скрывать ножи за спинами. Пожав их мягкие холодные руки, Сергей безуспешно попытался разглядеть в глазах хоть какие-то признаки человеческих эмоций.
Томас, высокий швейцарец, заговорил. Его глубокий голос оказался на удивление добрым, мелодичным и действовал как-то успокаивающе. Раскатистый и грубый немецкий язык из его уст звучал по-музыкальному мягко. Когда он договорил, бородатый начал бегло переводить.
Томас сказал, что они представляют швейцарский концерн «Дженезис Лабс». Их фирма планирует организовать в России свою дочернюю компанию на базе АО «Неосинтез» для проведения исследований и внедрения передовых разработок.
«Ну, это и так понятно с первой встречи. Давай ближе к сути, контактёр».
– Наш препарат, «Атлантис», способен произвести революцию на рынке, – глядя в глаза и словно пытаясь транслировать мысли прямо в голову, продолжил Томас. – Он способен прокачать даже примитивные обезьяньи мозги до уровня доктора наук.
От этого навязчивого немигающего рассматривания Сергей ощутил неприятное беспокойство в области затылка, словно почувствовав чей-то взгляд. Он даже обернулся проверить, но позади была только голая стена и закрытая дверь.
