Вадим Голубев "Пересадка в Стамбуле. Повести"

Брата похоронили за счёт Союза художников. Оставшееся от него распродали за хорошие деньги, кои рассовали по банковским вкладам. Тогда Олег крепко выпил. На вопрос жены:

– Какого черта припёрся так поздно? Мне завтра на работу!

Ответил:

– У меня брат, брат умер!

– Богатенький был! Много оставил?

– Тебе – вот! – ткнул Олег Александрович дулю в нос супруге.

Тогда он впервые узнал, что такое «летающие тарелки».

НА ПОВОРОТЕ СУДЬБЫ

Убирая кухню (впервые за годы супружеской жизни), куда благоверная швырнула веник, совок, вытащенную с балкона раскладушку, не первой свежести постельное белье, сценарист призадумался:

– Действительно, посадит крыса. Поживу пока у Тамары.

Утром с объёмной сумкой барахлишка явился под двери. Вышедшая к тому времени на пенсию Тамара долго открывала. Затем распахнула дверь. Худым, но крепким кулачком угодила прямо в солнечное сплетение. Быстро захлопнула дверь и, лязгая замками, пока Олег хватал ртом воздух, прошипела:

– Вали отсюда, пока ментов не вызвала! Жигало сраный!

Повалил к жившему через пару домов Коле. Тот тоже был дома. Со словами:

– Что тут пить? – вытащил полуторалитровую бутылку французского коньяка.

После первых пары рюмок «за встречу» и «за здоровье» Олег поведал другу свои злоключения.

– Давненько ты у меня, дружбан, не был! У Тамары большие неприятности. Скажу больше – трагедия. Помнишь, её младшего сына Витьку?

– Как не помнить? Он у меня на руках вырос!

– Вернулся Витька со службы в армии законченным алкашом. Так, мать достал пьянкой, что она отселила его в доставшуюся по наследству квартиру. А он совсем с катушек съехал. Изменил сексуальную ориентацию! Поселил в своей «двушке» гея. Тот оплачивал коммуналку. Поил-кормил Витьку. Покупал ему кое-что из носильного. Полгода назад нашли Витьку в квартире забитого до смерти. Соседи стали жаловаться, что из его квартиры падалью несёт… Ну а педераста след простыл. По сей день ищут!

Помянули Витьку. Какой-никакой, а человек был, создание Божье.

– Помнишь Тоню Леонову? С нами в одной группе училась. Она в двух автобусных остановках от меня живёт. Точнее, имеет квартиру. Сама обретается в Тульской области. Там у неё загородный дом, фермерское хозяйство. Парниковые и грунтовые огурцы-помидоры выращивает, кабачки. Цех по производству кабачковой икры открыла. Гонит все это в Москву с Тулой. Крепко поднялась. О нашей специальности, полученной в университете, даже вспоминать не хочет. Кстати, она сегодня в Москве. Обещала ближе к вечеру заехать. Тоня одна. Замуж так и не вышла. Сначала не брали, поскольку далеко не красавица. Потом, когда стала ворочать миллионами, сама не захотела. Теперь жалуется, что скучно без мужика. Давай, пока крепко выпивать не будем! Вдруг у вас что-нибудь срастётся?

– А если не срастётся? – хмыкнул Олег.

– Тогда уже с горя! – кивнул Николай на ещё одну, непочатую, бутылку французского коньяка «Камю».

– Почему бы тебе самому не подсуетиться?

– Я – сугубо городской человек. Без Москвы могу прожить лишь полмесяца на отдыхе за рубежом. Тоня Первопрестольную не очень жалует. Предпочитает леса, поля, свежий воздух, лесные ягоды. Даже в загранку мотается весьма ненадолго: прикупить, что-нибудь новенькое от ведущих модельеров.

– Что же она в прикидах от Дольче с Габбаной по навозу рассекает?

– Нет. Бренды для деловых встреч, для заседаний в Союзе аграриев, визитов в правительственные учреждения. Ещё по одной! Потом помою посуду, и пойдём в лесопарк протрезвляться.

Ближе к вечеру к подъезду подкатил «Мерседес». Водитель при галстуке и в форменной фуражке внёс в квартиру Николая массу пакетов из дорогого магазина «Азбука вкуса». Следом впорхнула фигуристая, подтянутая женщина, умело подкрашенная, дорого одетая с умело подобранными драгоценностями, от которых вовсе не слепило глаза. В ней никак нельзя было узнать оставшегося в студенческом прошлом тщедушного, белоголового, застенчивого мышонка. Чмокнула Колю в щёчку. Вопросительно взглянула на сценариста.

– Помнишь Олега? Он с нами в одной группе учился… – «представил» Николай.

– Вспомнила! Все девчонки нашей группы в него были влюблены. А Олег ни на кого не обращал внимания. Мы даже думали, что он – «голубой». Но, воспоминания позже! А сейчас гуляем, мальчики! Получила разрешения на открытие производства консервированных шампиньонов и сыроварни. Колюня! Помоги разгрузить пакеты!

Чего там только не было! Испанские ветчина «хамон» и колбаса «фует», французская «фуагра», наша осетрина холодного и горячего копчения… Даже чёрная икра. Словом, колина красная икра, слабосоленая форель, «швейцарский» сыр алтайского производства смотрелись убого.

– Здесь на «Маланьину свадьбу»! Зачем такие траты? – покрутил головой Николай, подозрительно покосился на шампанское «Вдова Клико». – Совсем дурное дело шампанское пить!

– Я, Колюня, все мои достижения шампанским отмечаю! Примешь немного, потом перейдёшь на свои любимые, – Тоня выудила из пакета полтора литра французского «Наполеона» и столько же английского джина «Бифитр».

Началось застолье. Тоня пила наравне с друзьями. Зато курила меньше. Ну, очень не дешёвые американские сигареты «Натура», коих в России в продаже не бывало. Олегу дама сразу понравилась. Не только своим преображением, а простотой общения, полным отсутствием высокомерия и понтов, присущих преуспевающим бизнес-леди. Как-то, ненароком, их стулья оказались рядом. Как бы ненароком на плечо сценаристу легла головка, от которой пахло дорогущим шампунем, дорогущей губной помадой, дорогущими духами «Шанель». Колян сообразил, что к чему.

– Пойду, заварю кофе. Вам какую музыку поставить? – кивнул на стеллаж с огромной фонотекой.

– «Кумпарситу», «Кумпарситу»! Давай! – заказал хмельным голосом Олег Александрович, слывший непревзойдённым исполнителем этого танго.

Пара поплыла среди чарующих звуков. Олег почувствовал умелую партнёршу.

– Неужели, в Доме культуры репетируешь? – вырвалось у него.

– В Доме культуры «репетируют» крестьянки. У меня другая тусовка: экономическая элита, высокие государственные чиновники, депутаты всех мастей. Все время надо держать себя в форме… – на секунду отпрянула, почуяв на себе горячую плоть партнёра. – Ого, нормальная реакция!

Дальше был долгий, страстный поцелуй. Потом ещё и ещё. Наконец, явился Коля с кофейником.

– Ох, Колюня! Совсем забыла захватить малайский кофе. Привезла с острова Лангкави… В следующий раз обязательно возьму!

Пока пили кофе, Тоня заказала такси. Поначалу Олега Александровича покоробило.

– «Мерседес» я беру, когда надо ехать в высокие органы. Сейчас, пока водилу добудишься, пока он доедет… А трахаться хочется так, что зубы ломит.

Таксист – гастер из Средней Азии всем своим видом показывал, как ему не хочется ехать за двести рублей, заплаченных к тому же не наличными, а по телефону. Его настроение резко изменилось, когда Тоня протянула ему тысячную банкноту. Потом была ночь страсти.

В десять утра Олега разбудил звонок по смартфону. Кадровик киностудии сообщил, что финансирование сценария, над которым годами трудился Олег Александрович, прекращено, а ему надо срочно подъехать, оформить увольнение по собственному желанию или по соглашению сторон.

– С ума сошли? Вам хозяин даст жизни! – взъерепенился сценарист.

– Видите ли, Олег Александрович, у киностудии сменился владелец. Именно он принял решение о прекращении вашей работы как бесперспективной. Подъезжайте! Получите трудовую книжку, расчёт. Не ждите, пока вас уволят за прогул или по ещё какой-нибудь малоприятной статье Кодекса законов о труде!

– Слышала ваш разговор, – потянулась Тоня. – Съезди, рассчитайся! Затем заскочи домой, собери самое необходимое! Поживёшь в моем поместье, как при коммунизме.

Через час Олег был в киностудии.

– Ну и разит же от вас спиртным, – поведя носом, скорчил рожу кадровик. – Пожалуйста, бланк заявления об увольнении по собственному желанию.

– Хочу по соглашению сторон!

– Нет проблем! Пожалуйста, другой бланк.

– Почему сменился собственник заведения?

– Давненько вы нас не навещали! Ваш друг – Евгений Юрьевич признан недееспособным. В настоящее время пребывает в частном лечебном заведении. Бизнес продан за долги. Работаем, вкалываем, исправляем положение. Рекомендовать вас в другую фирму, сами понимаете почему, не можем…

– В гробу я видел ваши рекомендации! Отныне я – свободный человек! А ты будешь преть-загнивать, пока тебе новый собственник пинка под зад не даст!

– Отчего же мне новый собственник даст пинка?

– Понадобится твоя должность кому-нибудь из его родни, вот и огребёшь.

– Пока пинка дали вам. Идите, получайте расчёт! Никаких «бегунков» оформлять не надо. Велено, чтобы духа вашего здесь не было! И чем раньше – тем лучше!

Получив причитавшиеся деньги, Олег заехал к Коле за забытой сумкой. Долбанули снова коньяка с джином. После дружбан проводил до квартиры Антонины, поскольку Александрович совсем не помнил адреса. Остаток дня она занималась сборами в дорогу. Ночь пара снова провела в страстной любви. Утром шофер при галстуке и в форменной фуражке на «Мерседесе» покатил Тоню с Олегом к новой жизни.

Свернули на широкую асфальтированную дорогу с тротуарами и с асфальтированными съездами к однотипным домам, выкрашенным в разные цвета.

– Дома со всеми городскими удобствами: канализацией, светом, газом, горячей водой. На свои деньги построила, – пояснила Тоня. – Ох, как пришлось повоевать с крестьянами, зубами вцепившимися в свои прогнившие хибары! Пока отстроила первую улицу на пустом месте, пока первые пейзане увидели, что такое жить как в столице, сколько нервов сожгла. Потом уже в очередь стояли, чтобы переехать в нормальное жилье. Сколько взяток пришлось дать, чтобы отцепились с проверками писем и жалоб односельчан!

– Это же – бешеные деньги! – вырвалось у Олега. – Такое строительство!

– Куда больше ушло на строительство различных производств, приведение в порядок полей, обустройство парников. Зато теперь люди за меня порвут любого на куски. Гарантированная зарплата, нормальные условия труда и быта. Своя поликлиника, перестроенная из убогого медпункта. Дом культуры, лежавший в руинах, тоже восстановила. Ну, и конечно, детский сад, ясли, виллы для приглашённых специалистов. Школу тоже на свои деньги перестроила. Лучших выпускников из Тульского университета и педагогического выписываю. Они, начиная с детского сада и особенно со школы, присматриваются кто из деток на что способен. Кого-то за свои деньги потом учу в университете и политехе. Кого-то отправляю в сельскохозяйственные, технические, коммерческие колледжи. Кому-то одиннадцати классов хватит, чтобы коровам хвосты крутить, да в земле копаться. Не бежит от меня народ. Наоборот, из других сёл в очереди стоят, чтобы ко мне на работу устроиться, на жительство перебраться. Приехали!

Машина въехала в узорчатые, витиеватые, покрашенные золотой краской ворота. Остановилась у крыльца двухэтажного особняка с колоннами.

– Никак, русский ампир! – выдохнул Олег Александрович.

– Правильно! Только в стиле русский ампир. В районе полно таких развалившихся хором. Подсчитала: быстрее и дешевле построить новодел, чем тратить время и огромные деньги на реставрацию.

– Здравия желаю, Антонина Витальевна! – проворно открыл дверцу осанистый старик в белом парике и шитой золотом ливрее.

– Здравствуй, Сергей Петрович! – кивнула Тоня деду, а затем сценаристу. – Мой дворецкий – в прошлом полковник. Рекомендую моего старинного приятеля, крупного кинодеятеля. Олег Александрович поживёт с нами. Соберёт материал о жизни современной деревни. Прошу заботиться о нём, как обо мне!

На лестнице выстроились девушки в серых платьях, белых фартуках.

– Здравствуйте, барыня Антонина Витальевна! – с поклоном приветствовали они хозяйку.

В проворно отворенные двери пара вошла в зал с колоннами.

– Здесь у меня проходят балы: новогодний, рождественский, в честь моего дня рождения. Ожидают своей очереди вызванные с докладами. Здесь я работаю, принимаю решения, рассматриваю отчёты моего персонала. Здесь бывают только свои: высшие управленцы, ведущие специалисты, руководители производств, менеджеры. Так, у меня называются бригадиры. Людям приятно из сиволапого колхозника превратиться в господина менеджера, – Тоня закрыла дверь в строго обставленный, но очень удобный для работы кабинет. – А здесь – парадный кабинет. В нем принимаю губернаторов, представителей областной администрации, депутатов думы, правительственных чиновников, заглянувших в наши края.

Олег ахнул от роскоши. Бело-золотые стены и потолки, в стиле Растрелли. В тон им бело-золотая мебель. Даже компьютер был забран в золотистую рамку. Над троном (именно, троном) хозяйки кабинета в рамке восемнадцатого века висел портрет президента. Над ним в полстены портрет императрицы Анны Иоанновны в короне Российской империи, в подбитой горностаем жёлтой мантии.

– Государыня-матушка тебе зачем? – удивился Олег Александрович.

– Посмотри внимательнее!

Бывший сценарист опять удивился. Голова царицы была заменена головой Антонины Витальевны.

– Существовала одно время мода заменять головы царей, императриц, прочих выдающихся людей головами заказчиков портретов. Я тоже не устояла. Хотела даже, чтобы президент был изображён в костюме восемнадцатого столетия и парике. Не посоветовали… После прикинула: куда дешевле заменить лицо, нежели переписывать всю картину. Как раз в это время Ельцин ушёл в отставку! Здесь у нас столовая. Фарфор, серебро, хрусталь. Питаюсь здесь. Когда одна, когда с гостями. На большие обеды и ужины столы накрываются в холле. Здесь летний бассейн, – кивнула хозяйка на окно, за которым раскинулся искусственный водоём. – Отсюда виден и зимний бассейн. Он как бы в здании оранжереи. Оранжерея тоже есть – в другом крыле дома. Хочется среди зимы свежей клубники, ананасов, манго. Притом свежих, а не подгнивших во время транспортировки. Бананы тоже имеются. Дальше, видишь, каретник, как в музее-усадьбе Кусково. Там у меня тёплый гараж для моего автопарка. Есть «Майбах», «Ламборджини», «Порше-Кайен», пара внедорожников, вездеход. Всем этим управляю сама. Был водитель, но он – ушлёпок, зная, куда едем, звонил по мобильнику. Предупреждал, чтобы к моему приезду был наведён порядок. Хорошо водил. Выгонять не стала. Теперь возит на грузовике продукцию в Москву-Тулу.

– Потерять место шофера – не велика трагедия.

– В том-то и дело, мой друг, что велика! Дома, построенные мною для пейзан – моя собственность. Для них – ведомственное жилье. Уволился сам или выгнали – будь любезен, освободи служебную квартиру. А у многих семьи. А зарплата в моем агропромышленном комплексе самая высокая в области. Поэтому все вкалывают, ведут себя чинно. Нет желающих вылетать в никуда, на совсем другие доходы. Был, правда, случай, когда только что построила оранжерею. Идут по клубничнику, гляжу – кустик кепкой прикрыт. Отодвинула кепку, а под ней огромная куча дерьма, и все ягоды оборваны. Кроме агрономов уволила всю бригаду. Охрана помогла им съехать.

– У тебя и охрана есть?

– Есть. Наши деревенские. Все прошли Воздушно-десантные войска, другие элитные подразделения, кое-кто и частные военные компании. Зато спокойно. Бандиты не суются. Знают, что я отстёгиваю «наверх», а охранники, отмороженные на голову. Сначала стреляют, потом думают. Народ тоже доволен. Ни хулиганства, ни воровства, ни пьяных дебошей, ни семейного насилия. Пойдём наверх, покажу твою комнату. Твою сумку уже туда принесли.

Поднялись наверх.

– Здесь сплю я, – приоткрыла бело-золотую дверь Тоня.

Бело-золотая кровать с балдахином, в тон мебель, в приоткрытую дверь санузла видна бронзовая ванна. Спальня Олега оказалась проще. Широкая кровать с покрытой кожей спинкой, стулья, хоть под Растрелли, но не кресла. Душевая кабина в санузле, вместо ванны.

– Разве мы будем спать отдельно? – удивился «кинодеятель».

– Я так привыкла, а привычка – вторая натура. Кроме того, бывают «критические дни». Случается, что надо просто хорошо выспаться. Одной!

В комнату заскреблись.

На пороге стоял дворецкий. Приняв от горничной поднос с рюмками коньяка и бутербродами с чёрной икрой, протянул его паре:

– С приездом, Антонина Витальевна!

– Почему рюмки не серебряные? – выразил недовольство Олег.

– Серебро, как считают знатоки, не лучшим образом действует на вкус и запах коньяка. Поэтому – только хрусталь или стекло. На худой конец – фарфор. Благодарю, Сергей Петрович! Сегодня-завтра, суббота-воскресенье отдыхаем. В понедельник, как всегда, руководство на еженедельную оперативку!

– Полковник и пошёл в дворецкие? – покачал головой Олег Александрович.

– Я плачу ему три полковничьих оклада. Заметь, не пенсии, а оклада! Главное, чтобы был порядок, и не воровали.

«КОММУНИЗМ» ЗА ДЕНЬГИ

Дискомфорт начался на следующей неделе. Олег завтракал один. Новая пассия встала рано. Провела совещание с топ-менеджерами и специалистами, затем укатила осматривать владения. Среди разной снеди к столу поднесли рюмку водки. Не какой-нибудь, а дорогущей «Севрюги». Осушив её, Олег потребовал «повторить». В столовую вошёл дворецкий.

– Вам, Олег Александрович, велено подавать рюмку водки за завтраком, полстакана за обедом, для аппетита, и рюмку на ночь, чтобы сон был крепче. Ослушаться нельзя! Антонина Витальевна уволит – глазом не моргнёт! Мне на полковничью пенсию нет резона садиться. Скучная будет жизнь. Девчатам: кухаркам-горничным ещё скучнее станет. Не только с работы – с квартир вылетят.

– Да как ты, братец, с будущим хозяином разговариваешь?! – вспылил, было, Олег.