Алевтина Варава "Шантажистка"

Шантажистка
Алевтина Варава

Девятиклассница шантажирует директора своего лицея, грозясь обвинить в сексуальных домогательствах, которых не было!Динамичный и увлекательный психологический триллер, полный неожиданных поворотов, ловких интриг и пылающих страстей.

Алевтина Варава

Шантажистка

Глава 1

Она постучала в дверь моего кабинета и почти сразу вошла. Ученица, класс десятый или одиннадцатый. В белой рубашке с какими-то надписями, чёрной плиссированной юбке чуть выше колен и ботфортах. Не люблю, когда школьницы так одеваются – вроде бы и не придерёшься, всё по стандарту, но выглядит вызывающе. Я запрещаю своей дочери надевать одежду, делающую её излишне взрослой с виду. Всему своё время, зачем торопиться и искушать судьбу?

Глаза визитёрши были подведены чёрными стрелками, губы накрашены ядовито-красной помадой. В нашем лицее мы не запрещаем старшеклассницам пользоваться косметикой. Может быть, именно поэтому большинство из них остаются довольно умеренными. Что за интерес нарушать правила, которых нет? Но эта девушка определённо перестаралась с макияжем. Я поморщился. Нужно будет сделать ей осторожное замечание в конце беседы.

Я эту ученицу не помнил. Она точно не из классов, в которых я преподаю алгебру и геометрию.

Посетительница казалась взволнованной. Она была очень бледна.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – поздоровалась девушка. – Мне нужно с вами поговорить. Уделите мне полчаса? Это очень важно.

Я вскинул брови и бросил взгляд на экран мобильного телефона. Заканчивался шестой урок. Она просила довольно много времени, а мысли мои были заняты совершенно другими вещами. Старший сын недавно переехал на съёмную квартиру поближе к университету, и вчера мы с женой решили, что его комнату, пустующую уже почти полгода, можно превратить в мой кабинет. Много лет я ютился со своими бесконечными тетрадями в коморке два на два метра, без окон, задуманной планировщиками как гардеробная. Страдал от духоты и часто оккупировал обеденный стол в гостиной, что безмерно раздражало мою жену. Если я забывал убрать свои материалы перед сном или уходом на работу, Лариса неизменно относила их обратно в «кабинет», и, конечно, всегда всё перепутывала. Проверенные тетради оказывались в стопке с непроверенными, лучшие работы терялись среди прочих, исчезали блокнотные листки с важными для меня пометками. Мы часто ругались из-за этого. А вчера отважились себе признаться, что Миша навряд ли вернётся жить в квартиру родителей. Он стал самостоятельным и взрослым. А значит, его комната так и продолжит пустовать. Если мы устроим в ней удобный кабинет, жена сможет купить наконец-то велотренажёр, о котором они с дочкой грезят вдвоём уже целый год. Моя коморка станет мини-спортзалом. И всё отлично устроится.

Но нужно было поговорить об этом с Мишей. Так, чтобы ликвидация комнаты его не обидела.

Это предстояло мне вечером. И занимало все мысли.

Потому что, например, в квартире родителей комната, в которой я вырос, оставалась моей по сю пору. Мы ночуем в ней с женой, когда прилетаем в гости. И, положа руку на сердце, я бы очень неприятно удивился, если бы её вдруг переоборудовали. Это, конечно, глупо – но факт остаётся фактом. Миша же переехал только в октябре прошлого года. А мы скоренько решились замести следы его пребывания в квартире. Мало ли, что он подумает и как отреагирует на наш разговор.

Ученица мялась с ноги на ногу у двери.

– Присаживайся, пожалуйста, – покорно согласился я, приготовившись слушать. – Как тебя зовут?

– Лена. Лена Семёнова, – представилась девушка, с облегчением закрывая дверь в приёмную. – Я из 9-го «А».

Одноклассница моей дочери. Я ничего не преподаю в классе Маши специально, чтобы облегчить себе и ей жизнь. Бедняжке и так приходится всем доказывать, что отец-директор не даёт ей льгот в обучении. И это, кстати, является чистой правдой. На самом деле Маше, да и Мише, пока он ещё учился в лицее, из-за моей должности только чаще прилетало на орехи. Спрос с них обоих куда выше, чем у очень многих современных родителей. И, конечно, я всегда и всё знал об их успеваемости вплоть до того, кто и когда отважился прогулять физкультуру.

И всё равно очень многие не верили, что отличные оценки моих детей по всем предметам – это исключительно их заслуга. Я, конечно, имею в виду одноклассников. Уж учителя-то в курсе все как один, что дети директора заслуживают своих отметок.

Лена Семёнова села не в кресло около моего стола, а на небольшой диванчик справа у окна. Свою сумку она поставила на пол. Сложила руки на коленях и уставилась на них, не поднимая взгляд.

– У тебя что-то случилось? – терпеливо подбодрил я после минутной паузы.

Девушка кивнула, продолжая гипнотизировать коленки.

По столу прошла вибрация от телефона. Я скосил глаза на дисплей. Миша прислал сообщение, что с удовольствием встретится со мной вечером.

Моя юная посетительница продолжала молчать.

Со своего места я теперь плохо её видел, диванчик был довольно низким. Чуть вытянув шею, я быстро убедился, что ёмко излагать суть своего вопроса девушка не намерена. Подавив вздох, я поднялся, выкатил стул на колёсиках из-за стола и подтянул его к диванчику. Потом выглянул в приёмную и попросил Тамару нас не беспокоить.

Скорее всего, у Лены Семёновой приключилась какая-то сущая ерунда. С другой стороны, чтобы прийти к директору лицея со своим вопросом нужно обладать смелостью. А смелость я уважаю. Да и решение проблем учеников – одна из моих прямых обязанностей.

– У тебя недомолвки с кем-то из преподавателей? – попытался я подтолкнуть к началу нашу беседу.

Лена Семёнова помотала головой.

– Вы даже представить себе не можете, как мне будет перед вами неудобно, когда я скажу, – выдавила она.

Я заволновался. Проблемы у девочек её возраста бывают не только пустяковыми. Но и очень, очень серьёзными. Лена выглядела, как сформировавшаяся женщина. Хотя и училась в девятом классе. Что, если она случайно забеременела?

Я предпочитал не думать о том, что девушки Машиного возраста уже могут заниматься сексом. Что-то глубоко внутри меня категорически против этого протестовало. Наверное, не будь я отцом девочки-подростка, было бы по-другому. Я постоянно работаю с молодёжью, и не могу не признать, что нынешнее поколение вырастает всё быстрее и быстрее, в том числе, в вопросах пола. Мои сверстницы в восьмом-девятом классах выглядели совершенно иначе. Хотя и среди них встречались те, кто начал взрослую жизнь очень и очень рано.

Но представить Машеньку…

В отношении дочери я бы предпочёл, чтобы она сначала окончила университет. И я полностью в ней уверен, по крайней мере, сейчас. Маша ещё совсем девочка. Но эта её одноклассница другая. Не люблю, прямо-таки ненавижу клеить ярлыки, но такая, как она, вполне могла бы попасть в беду.

Боже мой, и что же я ей в таком случае скажу?!

Такой скандал в моём престижном лицее! Родители будут в ярости. Современных родителей хлебом не корми, дай обвинить школьных педагогов во всех смертных грехах, связанных с любыми проблемами их чад. Когда я рос, преподавателей уважали и боялись. Сейчас скорее учителя побаиваются учеников. И проявления к ним малейшего неуважения. Тут же окажутся виноваты. Обязательно. Посыплются обвинительные посты в социальных сетях. А под ними творится такое, что волосы дыбом.

Три года назад я был вынужден принудительно отправить на пенсию шестидесятилетнюю почтенную учительницу химии, первоклассного специалиста и очень хорошую женщину. Она назвала шестиклассника безмозглым и безнадёжным, всего-то. При том, что, по правде говоря, он действительно был таким.

Однако записывать на видео ссору с преподавательницей ему ума хватило.

После того, что тогда разразилось вокруг нашего лицея в интернете, я даже начал плохо спать по ночам. К нам приезжали в итоге не только журналисты новостей местного канала, но и – на минуточку! – продюсеры одного скандального телевизионного ток-шоу! Из тех, где к концу эфирного времени в студии появляется кто-то максимально неожиданный для сюжета, и начинает драку с участниками.

И, хотя никто, даже родители того злосчастного бездаря, ехать на запись программы не согласился, шумихи было так много, что от нас перевелись семеро учеников за полгода.

Что же начнётся, если передо мной сейчас беременная девятиклассница?!

Я попытался успокоиться. В конце концов, навряд ли она пришла бы с такой проблемой ко мне, директору и мужчине. Уж скорее к медсестре. Или нашему психологу. Те хотя бы женщины.

Я становлюсь слишком стар, просто феерически накручиваю себя за тридцать секунд абсолютно без причины. Девочка ведь и слова ещё толком не сказала.

– Всё в порядке, Лена. Я постараюсь помочь. Если это будет в моих силах.

– Да, вы сможете помочь. Потому я пришла именно к вам. Как же мне страшно, Александр Николаевич! – в сердцах призналась она, и на минуту подняла на меня глаза.

Её лицо раскраснелось так, что даже помада уже не казалась такой яркой.

– Не нужно меня бояться, – подбодрил я.

– Я не вас боюсь. Я… я за вас переживаю. Искренне переживаю. Простите за то, что сейчас я поставлю вас в такое положение.

Наша беседа перестала нравиться мне окончательно. Случилось что-то очень серьёзное и скверное. Очень, очень скверное для лицея.

Девушка закусила губу.

А может быть, даже для меня. Она ведь одноклассница Маши!

Кровь отхлынула у меня от лица, беспокойство превратилось в страх. Моя дочка попала в беду? С ней происходит что-то важное, о чём не знаю я, но знает её одноклассница?

Моей дочери четырнадцать лет, и в последнее время она прилагает некоторые усилия для того, чтобы превратиться в сложного подростка. Установила в комнате щеколду и запрещает нам с Ларисой показываться на её территории. Вытребовала право проколоть уши, на что мы согласились легко – и очень зря, потому что правое оказалось проколотым в четырёх местах, а левое – в двух! Начала красить ногти. Жена уверяла, что это нормально для девочки в её возрасте. Маша напросилась в итоге к её мастеру маникюра. И словно будто бы по нашему разрешению, а на самом деле в результате тонко спланированной провокации, на пальцах дочери появились наращённые ястребиные когти в три сантиметра длиной.

Наша дочь немного полновата, и это никогда её особо не тревожило. Но теперь, невзирая на зимнее время года, в её жизни появились часовые пробежки, которые она всегда откладывает до последнего, но пропустить никак не может. И уходит бегать иногда даже после полуночи.

Я пробовал пресечь эту нездоровую физкультуру, и нарвался на подлинный скандал. Оказалось, мы с матерью закормили Машу котлетами, сделали из неё корову, а теперь не даём привести себя в порядок, чтобы перестать стыдиться к зеркалу подойти.

Я попытался объяснить, что возражаю не против пробежек, а против пробежек по ночам. Маша свирепо спросила, должен ли спорт идти в ущерб учёбе? И я узнал, что благодаря моим нашептываниям с неё дерут в лицее три шкуры по всем предметам, и она вынуждена сидеть над уроками часами, потому другого времени «на себя» попросту нет.

Короче, моя дочь отвоевала право на полуночные пробежки с разгромным перевесом. А потом услышала, как я говорю эту фразу жене, обиделась на «перевес» в пух и прах, не разговаривала со мной неделю и в результате стала вегетарианкой.

Вообще я не жалуюсь. Маша остаётся прилежной ученицей, одевается соответственно возрасту и довольно прилично, редко бывает не дома (пробежки – не в счёт). Я даже привык к её ногтям и серёжкам. Они ей, пожалуй, даже идут. И в спорте, как и в отказе от мяса, нет ничего плохого. Здоровее будет.

Но что, если Маша уходит не на пробежки? В конце концов, любой человек, который начнёт маниакально бегать каждый день по часу-полтора, волей-неволей похудеет очень быстро. Особенно, если уберёт из своего рациона все жиры.

А Маша за эти три, да что там, почти четыре физкульт-месяца какой была, такой и осталась.

Что может делать моя маленькая дочка так поздно на улице каждый день? Попала в дурную компанию? Завела тайные отношения? Пристрастилась, чего доброго, к наркотикам?!

Мой мозг начал пулемётом генерировать варианты один хуже другого.

– Это касается Маши? – сглотнув, спросил я вслух.

– Маши? – растерялась Семёнова и даже моргнула, снимая у меня с души такую невообразимую тяжесть, что я потянулся, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Воротничок казался тугим, как ошейник. – Нет-нет, что вы. Я почти не общаюсь с вашей Машей.

Может быть, мне стоит записаться к психологу? Это же не здоро?во, что малейшее отклонение от привычной рутины, немножечко нестандартный разговор со школьницей порождает в моей голове такие безумные фантазии. Лена Семёнова находится в кабинете не больше пяти минут, а я успел закрыть лицей из-за сексуального скандала и определить четырнадцатилетнюю дочь в наркоманки.

Когда я последний раз был в отпуске? Каждый июнь занят дополнительной работой с выпускными классами, каждый август – подготовкой к новому школьному году. В июле здание наполняют ремонтные работы, и я до дрожи боюсь покинуть город, оставив исполнителей без контроля. В хорошем случае мы выбираемся к моим родителям на недельку, и то не всякий год. Я регулярно отправляю Ларису и детей на курорты во время каникул, но сам не могу оставить лицей без присмотра. Я слишком зациклился и чересчур многое на себя беру.

Мне нужно как следует отдохнуть, иначе превращусь в параноика. Этот ещё не начавшийся толком разговор с Семёновой открыл мне глаза, как психологический тест.

Когда я успел стать таким тревожным и почему? В моей жизни ведь всё отлично. Я успешно руковожу элитным лицеем, скандал трёхлетней давности забылся, от учеников нет отбоя, родители особо не жалуются на моих преподавателей. Коллектив у нас дружный и к склокам не склонный, хотя и почти сугубо женский.

У меня прекрасная семья, сын с лёгкостью поступил в университет на бесплатное отделение и даже нашёл работу, позволяющую ему, девятнадцатилетнему парню, уже второй месяц без нашей с Ларисой помощи платить за свою съёмную квартиру! Моя дочь – одна из лучших учениц лицея. Её переходный возраст протекает сравнительно легко. Моя жена не сварлива, самодостаточна и прекрасно выглядит для своих лет.

Я хорошо зарабатываю. Более того, я хорошо зарабатываю, совершенно не нарушая закон. Наш лицей славится своей принципиальностью и высоким уровнем подготовки. Мы не позволяем себе брать подарки ради хороших оценок. Родители платят достаточные взносы за образование своих детей, чтобы все, от меня и до охранника, получали более чем приличную зарплату и не нуждались во взяточничестве.

Да что там, я копейки никогда не взял из бюджета лицея, хотя живу в четырёхкомнатной квартире с отличным ремонтом, пусть и не в центре, но зато рядом с работой. У меня есть машина, финансовая подушка безопасности, мои родители здоровы, я сам здоров. Здоровы дети и жена.

Так почему в мою голову вообще полезли все эти безумные мысли о безумных неприятностях?

Я никогда не верил в предчувствия. Могу сказать смело, что я – материалист чистой воды. Ненавижу гороскопы, приметы, лунный календарь, таро и прочую лабуду. До того дня, когда Лена Семёнова появилась на пороге моего кабинета и разрушила мою жизнь, я ни разу не сталкивался с проявлениями интуиции. Я, пожалуй, не верю в неё так же, как и в таро.

То, что люди называют интуицией, если оно срабатывает, – на самом деле умение быстро и неосознанно анализировать вторичные факторы. Складывать из них целостную картинку и просчитывать вероятности. Так бессознательно, что мозг списывает это потом на чутьё.

Но что я мог считать или предугадать в тот день?

Разве найдётся среди смертных человек, способный заранее предположить то, что со мной случилось? И как-то подготовиться? Отреагировать иначе, отреагировать правильно. Не увязнуть в болоте, из которого невозможно, совершенно невозможно выбраться?

Мог ли я хоть каким-то своим действием изменить и повернуть в другую сторону то, что на меня навалилось?

Если только не прийти в тот день на работу. Но тогда Лена Семёнова появилась бы в моём кабинете в другой день.

Я так часто впоследствии перебирал в голове каждую секунду после того момента, когда приоткрылась дверь. И не смог придумать ни единого действия, способного спасти ситуацию. Спасти меня.

Разве что свалиться с сердечным приступом ей под ноги. Настоящим.

Лена вдруг закрыла лицо руками и согнулась, поставив локти на колени. Она вздрагивала всем телом и лихорадочно шмыгала носом – судя по всему, начиная плакать.

Женские истерики пугают меня, я становлюсь из-за них совершенно беззащитным. Теряюсь и не знаю, как себя вести.

К счастью, передо мной была не женщина, а девочка, да ещё и ученица моего лицея.

Эта когорта нет-нет, да и применяла в образовательной сфере рыдания. Так что опыта по урегулированию ситуации у меня было хоть отбавляй. Главное правило – не поддаваться на уловку и задавить в себе жалость, какой бы трогательной и несчастной не была ревущая особа. Сконцентрироваться на проблеме. И отвлечь способами её решения.

– Давай ты просто объяснишь мне, что случилось, а я постараюсь помочь, – весомо и авторитетно сказал я. – Мы обязательно найдём выход.