Алевтина Варава "Шантажистка"

Что со мной сделают, если это видео попадёт в интернет? Она должна его удалить. Это будет условие, условие сделки.

Я вгрызся зубами в ногти на левой руке.

Наивно. Конечно, она сохранила ролик не только в своём телефоне. Эта тварь расчётлива и умна.

Нужно её обхитрить. Нужно успокоиться. Сделать то, чего она не учла. Она не могла всё учесть в пятнадцать лет.

Поговорить с её матерью?

Но, даже если эта женщина мне поверит… Какое решение покажется ей более правильным? Отругать непутёвую дочь – или воспользоваться потрясающей ситуацией, которую та сотворила? И качать из меня деньги, только не сотнями тысяч, а миллионами? Пустить меня по ветру?

Господи, уж не в курсе ли её мать с самого начала?

Неужели девятиклассница могла такое придумать, столь мастерски всё провернуть, без помощи старших?

Но способна ли женщина так вот эксплуатировать свою несовершеннолетнюю дочку?!

Я далеко не самый привлекательный объект для шантажа. Я вовсе не богат. Всех наших семейных сбережений не хватит даже на покупку двух отдельных квартир нашим детям. Если бы мать Лены была соучастницей, они выбрали бы кого-то более перспективного. Слишком страшный риск.

Я не вывалю этот кошмар уголовному адвокату, заведомо находящемуся на стороне противника.

Об этом никто, никто не должен узнать.

Ей же хватило ума не хвастаться перед подружками?!

Я должен что-то придумать. Должен что-то придумать.

Но мысленно я уже перебирал варианты того, как раздобыть деньги.

И задача казалась запредельной.

На общей с женой банковской карте для расходов на хозяйство было двести одиннадцать тысяч рублей. Но информация о любых платежах с неё придёт и на мой, и на её телефон всплывающим уведомлением. Даже если я сейчас пойду к банкомату, опустошу счёт и смахну обличительную полоску с экрана Ларисиного телефона до звонка будильника, за несколько дней по той или иной необходимости она зайдёт в историю операций.

Доступа к нашему основному банковскому счёту у меня нет.

В сейфе лежат несколько тысяч долларов. Очень мало. Банк платит проценты по вкладам, и мы держим свои средства на счетах.

Но зато у меня хорошая кредитная история. Мне постоянно приходят предложения от банков. Кажется, такие бывают и беспроцентными. На небольшой срок.

Было пять тридцать утра, когда я до этого додумался.

Зазвонил будильник жены. Мне хватило ума притвориться возвращающимся из уборной и спрятаться под одеялом, чтобы избежать утреннего общения. Невозможно было бы не заметить происходящего, если бы я открыл рот. Если бы она даже просто всмотрелась в моё лицо.

Да благословит господь ранние приёмы у гинекологов!

Лариса собиралась всего сорок минут, но я едва не рехнулся в своём убежище. Что, если мне откажут в кредите? Если одобрения придётся ждать несколько рабочих дней?

Что, если, получив полмиллиона, Лена Семёнова потребует сверху ещё пять?

У неё в телефоне смертоносное оружие. Без срока годности. Она может вырасти, окончить школу, стать проституткой – но цена видео, на котором ей было пятнадцать лет, меньше не станет. Пока я работаю в сфере образования. Да что там, пока я живу в этой стране.

Или на этой планете?

Господи. Мне нужно что-то взамен. Какое-нибудь оружие. Да что там оружие, хотя бы какой-то щит на случай, если она пойдёт дальше угроз. Подростки постоянно копаются в телефонах друг у друга. Родители могут полезть в её галерею. А если у неё налажена синхронизация, и она забудет закрыть дома ноутбук? Сколько ужасных случайностей, сколько пустяковых мелочей могут уничтожить мою жизнь одним махом!

Ничего на этом кошмарном видео не говорит в мою пользу. И готов поспорить, что оригинал, запись от начала и до конца, она удалила. Без следов.

Лена обрезала видео в каком-то онлайн редакторе?! Что, если компетентные органы как-то мониторят рунет на предмет порнографии?

Я сойду с ума. Рехнусь или получу сердечный приступ.

Эта девочка не пойдёт в полицию, она решила стать миллионершей за мой счёт. Но она может допустить ошибку.

Нет, не так. Малолетняя зазнайка не может не допустить ошибку. Нужно успокоиться и подумать. Вычленить самое важное.

Мне необходимо доказательство. Хотя бы какое-то доказательство того, что она устроила дикий спектакль. Да, я всё равно нарушил закон. Я дал несовершеннолетней деньги за молчание, и собираюсь давать и дальше. Уверен, что это всё равно статья. Но лучше я окажусь за решёткой за любое другое преступление.

Я. Могу. Оказаться. В тюрьме.

Что делают там с педофилами? А что делают с ними в СИЗО?

На суде я буду уже в инвалидном кресле.

Я подскочил и сел на постели. Свет из окна полоснул по глазам.

Нужно заставить её сознаться в постановке и записать это на диктофон! От скандала не спасёт совершенно, но это хотя бы что-то! Так хоть кто-то сможет мне посочувствовать! А она, глядишь, поостережётся использовать своё видео. Если я тоже смогу её опозорить, Лена оставит меня в покое!

– Ты проснулся?

Вопрос жены застал меня врасплох.

– Рада, что у тебя хорошее настроение, – Лариса стояла в дверях спальни, застёгивая пальто. – Только мешки под глазами какие-то нездоровые, – прибавила она, хмурясь. – Подумай о том, чтобы отдохнуть с нами, пожалуйста. Скоро лето. Машка хочет в Таиланд.

О, я тоже хотел в Таиланд. На ПМЖ.

Понадобилось девять минут, для того, чтобы собраться, когда Лариса ушла. Набросав дочери записку о том, что не смогу подвезти её в школу, я пулей выскочил из дома. А потом, чертыхаясь, возвратился – для открытия кредита могут потребоваться документы. Наверняка паспорт. Но что ещё?

Без десяти семь.

Загружая в старый сыновний ранец все бумаги, какие подвернулись под руку, и молясь о том, чтобы Ларисе не взбрело в голову что-то поискать до их возвращения в ящик, я наткнулся взглядом на свой старый телефон, которым перестал пользоваться около года назад.

Там есть карта памяти.

Будет лучше, если признание Лены я запишу на видео. Спрячу второй телефон на полках с кубками и наградами. Можно прорезать дырку для объектива в какой-то картонной грамоте. Будет абсолютно незаметно!

Мы с этой стервой ещё повоюем! Сделаю так, что она сгорит со стыда. И сама предпочтёт избавиться от видео.

Я успел закрыть дверь за минуту до звонка Машкиного будильника.

Бесконечная волокита с оформлением кредитных карт вернула меня с небес на землю. Современная девчонка скорее будет гордиться таким разоблачением. Мне даже кажется, что она написала бы о своём успехе подробный отчёт в соцсетях, если бы это не лишило её источника дохода. Да и поймёт она сразу, что я никогда сам не опубликую такое видео, в чём бы она на нём ни призналась.

Первый кредит в моём основном банке одобрили в приложение за несколько кликов. Я возликовал – условия обещали до полутора миллионов без процентов на тридцать календарных дней. Однако на счёт поступило только сто пятьдесят тысяч. Оператор в чате сообщил, что бо?льшую сумму я смогу снять за раз в новом месяце, если погашу этот заём в срок.

Для оформления кредита в моём втором, не основном банке, потребовалось заполнять ужасно длинную анкету и ждать рассмотрения целых полчаса. Из окна припаркованной на выезде со двора машины я увидел, как Маша вышла из подъезда и свернула к боковой калитке, позволяющей сократить путь до лицея.

Надеюсь, она меня не увидела.

Пришлось открыть пять разных кредитных карт, чтобы снять в банкоматах полмиллиона. Две последние – очно, заезжая в банки. Я больше не сделаю на счёт несовершеннолетней ученицы ни одного перевода. Кроме того, мне нужен повод для того, чтобы она пришла ко мне в кабинет.

Ожидая своей очереди в последней кредитной организации, я пришёл к блестящему соображению. Лена может сколько угодно гордиться своим преступлением и считать себя очень крутой, но скандал опасен не только для меня. Это может разрушить карьеру её матери! Как только я запишу признание, я объясню ей, чем чревата огласка. В уме и расчётливости Семёновой не откажешь. Рисковать семейным благополучием она не станет.

А никто уж точно не доверится адвокату, чья малолетняя дочь разводит людей на бабки сексуальными скандалами. Лена прекрасно это поймёт. И оставит меня в покое.

Она оставит меня в покое!

В лицей я приехал к концу пятого урока. На занятия, которые должен был сегодня проводить сам, организовал замены с помощью Тамары. Я имею полное право на личные обстоятельства и ни перед кем не должен оправдываться.

Но как же мне не пришло в голову поставить на зарядку в машине старый телефон? Пока я кромсал грамоты, там набежало только сорок восемь процентов.

Результат рукоделия показался удовлетворительным на четвёртой попытке. Еще полчаса я тренировался прилаживать к отверстию телефон. Зато догадался подключить его к повербанку прямо на выбранной полке. И полностью отформатировал карту памяти на сто двадцать гигабайт. Убедился, что места хватит больше, чем на два часа непрерывной съёмки.

Раз пять проверил свою ловушку. И остался доволен.

Насколько я боюсь предстоящего разговора стало понятно, когда потребовалось вызвать ученицу Семёнову в мой кабинет.

Я не мог придумать предлог. Не мог придумать начало своего монолога.

Нужно, чтобы она подробно проговорила всё то, что сотворила в моём кабинете вчера днём. Нужно, чтобы она вообще пришла. Ведь мерзавка вознамерилась получить деньги на карту, прибавив в моё «личное дело» ещё один изобличительный перевод.

Чёрта с два я повторно наступлю на одни и те же грабли!

Нельзя слать ей СМС, которые можно будет использовать против меня.

«Наверняка девчонка страшно боится», – подбадривал я себя.

Она не сможет даже глаз на меня поднять, и очень не захочет идти в мой кабинет. Конечно, она тоже не спала всю ночь. С трудом высидела уроки. Издёргала себя. У неё натянут каждый нерв, как и у меня.

Но я придам Лене уверенности. Я похвалю её. Буду ею восхищаться. Заставлю зазнаться в край. Гордиться собой, этими блестящими достижениями, гениальным планом. Уверен, что её распирает от желания похвастаться. Ей страшно, но она в восторге от самой себя.

Ей ничего так не хочется, как с кем-то поговорить о своём успехе. Растолковать, как она умна.

Она бы не растрепала всё это подружкам. Значит, я единственный, перед кем можно будет распустить хвост.

Если я развею страх, который она просто не может передо мной теперь не испытывать.

Она у меня в руках.

Почему же я сам так трясусь?!

Когда время начало поджимать, пришлось велеть Тамаре послать за Семёновой без объяснения причины. Главное покончить с этим поскорее. Я могу вызывать учащихся в свой кабинет. Я, в конце концов, директор лицея. Мало ли, какие возникли вопросы. Тем более, вчера она сама ко мне приходила. Может быть, я что-то решил по её обращению.

И вообще, это не Тамарино дело.

Надеюсь, Маша не спросит вечером, что мне понадобилось от её одноклассницы.

Внезапная мысль чуть не выбила меня из колеи. Ведь Семёнову сейчас отзовут с урока. Нужно что-то заранее придумать, на всякий случай. Потом, потом, сейчас главное не отвлекаться.

Всё сделать правильно.

От успеха буквально зависит моя жизнь.

* * *

Лена вошла в кабинет и воровато огляделась. Посмотрела на меня вызывающим взглядом. Поразительно, она вообще не стесняется из-за того, что сделала! Удивительная бестия.

Впрочем, так даже лучше.

– Садись, – попросил я, кивая на стул напротив моего широкого стола. Так мы оба оказывались в кадре.

Кроме камеры в углу я включил запись на телефоне, и даже на диктофоне, который купил около одного из банков. Последний спрятан за диваном. На случай, если она опять усядется там. Я установил камеру так, чтобы и диван попадал в объектив, хотя при таком варианте, конечно, выйдет хуже.

Я был предельно напряжён.

Лена подошла и села напротив.

Нужно было усыпить её бдительность, и я достал толстую стопку пятитысячных купюр, перетянутую резинкой. Положил между нами.

– Пересчитывать будешь?

Она мотнула головой.

– Ты знаешь, что за шантаж можно попасть в тюрьму? – спросил я, сверля её взглядом.

– Я несовершеннолетняя, – напомнила Лена.

Она вообще способна испытывать смущение?

– Значит, у твоей мамы могут начаться серьёзные неприятности, – терпеливо продолжил я, осторожно подбираясь к своей ловушке. Моё сердце колотилось, как бешенное, руки пришлось спрятать под столом, потому что они неприлично дрожали. Хотя я проглотил пригоршню таблеток валерианы из аптечки. – Ты подумала о своей матери, Лена?

– Мама говорит, что девочка должна уметь о себе позаботиться.

– Боюсь, что ты неправильно её поняла. – Я старался быть с ней максимально серьёзен, как со взрослой. Притом озвучивать вещи, которые выведут из себя любого подростка. Мне нужно было, чтобы Лена взялась доказывать, какая она крутая. – Эти деньги мне пришлось одолжить, – продолжил я.

Лена кивнула.

– Больше у меня нет. Ты это понимаешь?

Она молчала.