Вадим Нонин "Творчество и магия – вместе навек!"

Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Себе горчичники поставил,

И лучше выдумать не мог!

Переделав Пушкина с огромным удовольствием, он решил, что всё-таки, собственное творчество намного лучше, по крайней мере для него и вышел с книгой во двор школы.

Эх, сочинять я буду сам,

Спасибо вдохновениям.

Отображу прекрасный вид,

Что здесь вокруг меня лежит.

Или сидит? Лежит вид или сидит было неясно. Прекрасный вид состоял из школьного двора, на котором в отличие от настоящего не было ни соринки, небольшого количества деревьев с набухающими почками, здания самой школы, которая выглядела свежепокрашенной, хотя в реальности на Земле была весьма облупленная и грязноватая.

Как чисто здесь среди двора,

Какая странная игра.

Но почитаю я чуть-чуть,

Немного отдохну – и в путь.

Впрочем, чтение было весьма увлекательным и Вадюсик просидел за книгой часа два, без перерыва.

Какой же Пушкин молодец,

Все рифмы у него пипец*.

И ритм нигде не наруша…,

Но хватит слов, отныне – ша!

Пипец – здесь в смысле хорошие.

В третьей строчке вместо нарушается было: наруша… Но как Вадюсик ни старался, рифмы к слову: ша приходили неподходящие: камыша, вороша, не спеша, хороша. В общем, следовало переждать…

После Пушкина Вадюсик взял Маяковского. Любил он его необычные и сильные стихи. Сам он так не умел. Даже и пробовать не стоило. Или попробовать?

Вот сижу я тут на скамье,

Никому на фиг не нужен.

Ну и по фигу это мне,

Важно то, что поесть на ужин!

Вроде хорошо получилось. Вадюсику так понравилось, что он решил почитать Есенина, которого тоже очень любил за тонкую лиричность и нарочитую грубоватость. И написать подражание, разумеется.

Отходил я в школу этим летом,

Без неё мне радость, не печаль.

Обожаю новую планету,

И Земель пропавших мне не жаль!

Очаровательно! Даже почти не понятно, что подражание. Браво самому себе! Ещё?

На планете новой я, однако,

Ничего не повидал, не ведал.

Поищу в магазе крендель с маком,

На своих двоих домой поеду!

Замечательно! Но стоит теперь почитать поэтов советского периода.

Попробую Роберта Рождественского.

Если нас отозвать с Землицы,

И послать по далёкой грани.

Полетим мы туда, как птицы,

Но Землёю я в сердце ранен!

Очень хорошо. Главное, никто за плагиат не осудит!

Попробую любимого поэта – песенника Николая Добронравова.

Опустела без меня Земля,

Как же смогут без меня прожить?

А я тут уже почти пол дня,

Помогите Звёздный парус сшить…

Нет, это слишком явно. Попробую кого-то другого.

Через годы, через расстояния,

На любой планете летом и зимой.

Мы Земле не скажем до свидания,

В сердце не расстанемся с тобой!

Тоже слишком явно. Ну не виноват же Вадюсик, что они сочиняли прямо про него! Попробую еще Ваншенкина.

Я люблю тебя, жизнь,

Где бы ни был затерян судьбою.

Я люблю тебя жизнь,

И нигде я не знаю покоя.

Вот уж звезды зажглись,

Ветру я поперечному внемлю.

Я люблю тебя жизнь,

И хочу я вернуться на Землю!

В этом стихе было восемь строк, но так как рефрен – Я люблю тебя жизнь – повторялся четыре раза, то фактически четыре. Тоже явный плагиат, но уж очень хорошо легло на ситуацию! Можно сказать, эти поэты гениально предвидели скитания Вадюсика. Кстати, никаких звёзд не было, солнце по-прежнему стояло в зените.

Попробуем Андрея Деменьтьева.

Если жизнь Вас чем-то огорошит,

Занесёт неведомо куда.

Не забудьте зимнюю порошу,

О Земле не забывайте никогда!

Прэлестно! Это было так хорошо, что Вадюсик на минутку даже забыл о своём необычном, и в чём-то даже бедственном положении.

Как хорошо весною теплой,

Пройтись неведомо куда.

В одежде ласковой и доброй,