Александр Николаевич Лекомцев "Путь в бездну перемен"

– Верно. Думать некогда, – Платонов заглушил двигатель автомобиля. – Значит, как всегда, спиной к спине? Вперёд!

– Вперёд! Захлопни дверцу машины и следуй за мной!

Родион ничему не удивлялся и даже тому, что его друг Гиров, который не так давно чуть не отдал концы, бросился останавливать драчунов, стал более решительным. Характер его изменился. Скорей всего, раньше он просто бы не обратил на обычную придорожную бойню никакого внимания. Ведь такие и прочие развлечения давно в стране стали нормой.

Два друга, Гиров и Платонов, вбежали в кровавый круг дерущихся. Несколько людей и русалов уже валялись в траве, кто – корчась от боли, а кто – уже безмолвно, без движения. Голые девицы с чешуйчатой кожей сине-зелёного цвета сидели у потухшего костра и равнодушно наблюдали за побоищем.

Довольно не плохо Гиров и Платонов владели секретами рукопашного боя. Набор их приёмов составлял своеобразное и рациональное «ассорти» из самых необычных, неожиданных и полезных движений тела. Во время сражения они приносили ощутимую пользу.

Сейчас со стороны могло показаться, что двое изрядно подвыпивших мужиков исполняют какой-то смешной ритуальный танец с прыжками, кувырками на траве и горизонтальными полётами их тел. Но, тем не менее, буквально через несколько минут они уложили, успокоили всех сопротивляющихся.

– Пока настоятельно рекомендую никому не подниматься и не шевелиться, – властно приказал побеждённым хулиганам Гиров, – великовозрастные молокососы! Троих распутных девок не поделили! Шпана!

– Вы откуда появились, мужчины? – спросила у Гирова и Платонова русалка Осо, оценивающе разглядывая их. – Вы хоть и постарше наших ухажёров, но очень ретивые и… нормальные! Нам такие самцы нравятся.

– Считай, что мы появились из ниоткуда, – ответил Платонов, – и уйдём в никуда. А ты бы прикрыла свои сине-зёлёные прелести. А то ведь у вас, девочки, могут появиться и неприятности. Здесь частенько курсируют на своих чёрных автомобилях сотрудники из Полиции Нравов.

– Мы по рождению русалки, – Осо неторопливо набросила на свои плечи чью-то куртку. – Нам просто не пристало носить одежду.

– Так и сидите у себя в озёрах, реках и болотах, – порекомендовал Платонов. – Нечисть!

– Ну, надо же! – покачала она головой. – Ты, оказывается, ещё и националист. У нас, в России, за такие дела могут и наказать. Мы такие же люди, как и вы.

– Да замолчи ты! – прикрикнул на неё Платонов. – Нормальные люди ведут себя адекватно. Или тебе это непонятно?

Ещё Родион заметил, что не очень хорошо заниматься придорожным развратом, который приводит к таким вот жестоким дракам. После них многие тысячи юнцов остаются калеками, а то и, вообще, лишаются жизни.

Лежащие на траве парни и молодые русалы не шевелились и не подавали голосов, понимая, что лишнее рвение может им дорого обойтись. Поняли, с кем имеют дело. Эти два мужика шутить не намерены.

Русалки с большой неохотой и медленно, как в заштатном сельском стриптиз клубе начали надевать на свои тела плавки, лифчики и всё остальное.

– А вы, мужики – ни-че-го! – засмеялась русалка Ене, теребя сине-чёрные соски своих грудей. – Я лично отдалась вам, обоим сразу.

– Молчи, дура! – оборвала её третья, Улу. – Это ты нас притащила сюда к этим соплякам! Да ведь они просто люди, а не русалы. А теперь тут чёрти что получилось. Теперь меня мой русал Анешич замуж может не взять.

– Если выживет, то возьмёт, – заверила подругу Ене. – Он сейчас тише воды, ниже травы. Валяться, как кусок верблюжьего помёта, среди большой побитой компании. Твой Анешич, как все, теперь безмолвен и тих.

– Заткнитесь обе! Мне противны даже разговоры о вашем малохольном Анешиче! Все нормальные русалы и люди занимаются делом, – сказала Оса, – а ваш Анешич находится среди придорожных отбросов. Наверное, уже подох. Посмотрите, совсем не шевелиться!

– А ты разве не придорожная подстилка, Осо? Или считаешь, что ты – сама невинность? – возмутилась Улу. – Ты уже никогда не отойдёшь от обочины этой дороги! Здесь вся твоя дешёвая и мерзкая жизнь, до самой смерти!

Визуально осматривая всех лежащих на земле, Гиров прикрикнул на русалок. А Платонов, прощупывая пульс одного из лежащих на траве, строго рекомендовал девушкам немедленно убираться отсюда.

– Бабы! – осенило Улу. – Это же копы из Полиции Нравов! – Если мы не слиняем отсюда, то они нас повяжут, а потом надолго закроют в клетках или запросто отправят на тот свет.

– Не исключено, – подтвердил Платонов. – Вам на Земле, тем более, в России делать нечего. Тут и без вас везде проблема на проблеме и проблемой погоняет.

Больше ничего говорить русалки не стали.

Они поспешно встали, подобрали с земли свои сумочки и направились в чащу придорожного леса.

– Боже мой, какая гадость! – сказал им вслед Платонов! – Но каждому своё! Здесь с этим крылатым выражением не поспоришь. Впрочем, нет!

Гиров пристально посмотрев им вслед, заставил из взглядом вернуться назад.

Девушки, не понимая, какая сила заставляет их делать то, что они не желают, встали перед Михаилом.

Подняв руку вверх и глядя на девушек в упор, Михаил произнёс бесстрастным и суровым голосом:

– Отныне и навсегда вы станете самыми скромными и порядочными девушками среди своих знакомых. Вы забудете, что такое блуд. С вас начнут брать пример очень и очень многие. Будет так! Теперь идите!

Русалки снова сошли с дороги и продолжили свой путь.

Озабочено Михаил и Родион смотрели на лежащих хулиганов. Некоторые из них начинали помаленьку шевелиться и стонать.

– Кто в состоянии встать на ноги или, хотя бы, на четвереньки, – объявил Гиров, – подбирайтесь к нам! Очень надеемся, что у вас очень мирные намерения.

В крови, с разбитыми лицами, прихрамывая и держась за бока, к ним побрели недавние крутые драчуны. Не поднялся на ноги только один – Иван Снегирёв. Гиров подошёл к нему, с сожалением посмотрел на застывающее тело погибшего. Если бы Гиров и Платонов подъехали к этому месту чуть позже, то трупов было бы гораздо больше. Может быть, добрая половина из тех, кто остался в живых, стала мертвецами.

Опустив головы вниз, хулиганы молчаливо ощупывали свои тела. Что говорить, досталось им от Платонова и Гирова крепко. Каждого из них Родион осматривал внимательно. Ощупывал руками.

– Нормально! Сойдёт. Перелома нет, – говорил он высокорослому русалу. – Следующий! А ты, дружок, мог бы остаться без глаза. Хорошо, что мы вовремя к вам подъехали. Мы били вас грамотно, не уродуя. Смерть и отключение – две разные вещи. Следующий! А тебе два новых зуба придётся выращивать или вставлять. Как получится. Да у тебя и остальные совсем гнилые. Давай, следующий!

Когда Платонов закончил осмотр, Гиров сказал:

– Запомните! Вы все никогда больше, никто из вас, ни на кого не поднимет руку. Будет только так, как я решил, как вы сейчас решили и сами!

Некоторые из многочисленной побитой компании улыбалось. Они ещё до конца не верили, что с ними произошли разительные перемены. И напрасно!

Сила моментального гипноза и внушения неотвратима. Главное, чтобы она служила всем живущим только во благо.

– Всё хорошо, все вы – друзья, вам весело! – продолжил Гиров. – Не чувствуете боли. Раны пустяковые. Повторяю! Очень скоро они заживут. Местные ребята русалы, попрощайтесь со своими друзьями из города! Идите все по своим домам!

Потом Михаил внушал недавним противникам, что очень скоро они забудут о том, что здесь произошло. Впрочем, уже бывшие враги уже находились в приподнятом настроении. Даже знакомились друг с другом. О том, что совсем недавно здесь произошло, они уже и не помнили.

Городские парни прятали свои вещи, разбросанные по поляне. Русалы помогали им собраться. На мёртвого Ивана Снегирёва никто не обращал внимания, словно его никогда не было… вообще.

– Видать, друзья, мы крепко выпили, – предположил один из парней. – Не помним даже, что уже знакомились друг с другом. Полный провал памяти.

– Вы ничего спиртного не пили, – возразил Гиров. – Вы здесь никогда не были! Городские пусть идут на остановку пассажирского автотранспорта, а русалы – к себе, в свою водную или лесную среду! Запомните! Вы здесь не были!

– Да, не были, – сказал низкорослый, совсем юный русал. – Но когда-нибудь побываем.

– Ничего рядом с автомобильной трассой особенного и хорошего нет, – заметил Платонов. – Вполне, можно проводить время с друзьями в других местах. Россия велика. Есть, где отвести душу и порадовать сердце.

Уходя прочь от придорожной поляны, никто из них даже не обратил внимания на то, что один из них так и не поднялся на ноги.

Они ничего не помнили, не знали и не желали знать. Просто уходили, радовались солнцу и не такой уж и жаркой по земным меркам погоде.

– Так будет лучше, – заметил Гиров и тут же спросил у друга. – Ты думаешь, Родька, что тот парень мёртвый?

– Что тут думать, Миша. Разглядывать его труп некогда. Возьмём его с собой, потом разберёмся. Может быть, я его оживлю. Не всегда, но чудеса происходят.

Они загрузили тело Снегирёва на заднее сидение «попрыгунчика».

Родион пощупал ещё раз его пульс, покачал головой.

– Чёрт его знает! Вроде, частично жив, – сказал Платонов. – Я думаю, что очухается. У юноши явное сотрясение головного мозга, если таковой у него имеется. По башне ему хорошо досталось. Может быть, и мы с тобой постарались… частично.

– Сотрясение чепуха, Родион Тихонович! Вылечим за секунду, – засмеялся Гиров, почёсывая свою густую чёрную бороду. – Я пошепчу – и парень будет, как новый.

Очень подробно Гиров начал рассказывать другу о том, что всем драчунам он выдал целенаправленный заряд выздоровления.

Ведь у человеческого организма огромные возможности, которые он использует в обыденной жизни, всего лишь, на один-два процента. Тем, кому удаётся довести обновление своего физического и духовного состояния до пяти-шести, считается практически гением, и не без основания.

– Силу слова своего знаю, – заверил Михаил. – После того, как чего-то я очень сильно пожелаю, то всё свершится не на пять-шесть процентов, а на сто.

– Все существа на Земле мыслящие, даже какой-нибудь жучок или паучок, – заметил Платонов. – Каждое – личность. Бесспорно. Но тебя, Миша, опять понесло по кочкам. От скромности ты не умрёшь. Хотя не отрицаю, ты – молоток! Ценный кадр.

– Мне реклама не нужна, Родька. Просто я очень хочу, чтобы хорошие люди жили хорошо, а негодяи получали по заслугам. Вот и вся моя философия.

Разумеется, Платонов с ним спорить не стал. Ведь, в принципе, его друг прав.

Они уже собрались сесть в машину, как увидели на обочине дороги долговязого старика, обросшего не то густыми зелёными водорослями, не то шерстью. Смешной дед. Вместо волос на голове, усов и бороды имел точно такую же растительность. Увидев их странного вида незнакомец, дал знак рукой, чтобы они не спешили уезжать.

– Приветствуем тебя, отец! – сказал Платонов. – Кто ты и чего тебе нужно от нас?

– Мы готовы тебя выслушать, почтенный! – подал голос и Гиров. – Задавай свои вопросы. Но сначала, будь любезен, сообщи нам что-то и о себе.

– Я смотритель и хранитель здешней реки, – ответил старик, – по вашим человеческим представлениям и понятиям, водяной. Зовут меня Сьва, и я против того, чтобы вы вмешивались в те события, которые должны происходить сами собой. Смешна и нелепа ваша мнимая святость на основе, как вам кажется, благих побуждений, поступков и действий.

– Разве, почтенный Сьва ты появился на свет с той целью, чтобы давать посторонним людям советы, – сурово сказал Платонов, – в которых они не нуждаются?

– Ты бы хотел, Сьва, чтобы молодые люди и русалы уничтожали друг друга или попали под суд, в данном случае, под расстрел или на переделку? – спросил у старика Гиров. – Других наказаний за содеянное здесь пока нет.

– Каждое мыслящее существо должно пройти через свой круг испытаний, и этому не будет конца, – продолжал спорить с ними Сьва. – А вмешательство в происходящее – и смех, и грех.

– Вот, что, господин водяной Сьва, дающий назойливые советы, – категорично сказал Гиров, – лично я живу на этой Земле, в России, чтобы совершать добрые и полезные поступки. Я чувствую это. Меня благословили Высшие Силы. Если бы всё происходило иначе, то и я был бы другим.

– А между тем, Михаил, – заметил водяной, – ты и твой друг, Родион, совершаете зло. Но вам и невдомёк. Вы и близко не понимаете, не ведаете, что вы творите.

– Ты даже наши имена знаешь, Сьва! Ты не простой старик, а чародей, – заметил Родион.– Но если я что-то и делаю, то возвращаю умершее к жизни. Что ж в этом плохого?

– Ты не бог и не дьявол, – стоял на своём Сьва, – ты – человек, всего лишь, и в предыдущей жизни таким был. Скорее, ты – подобие человека, обычный элементал. Не особо добрым и справедливым тебя в предыдущей жизни никто не считал. Ни счастья, ни богатства ты не знал. Да и тебе оно ни к чему. Но это я к слову…

– Я всегда был и останусь человеком! – рассердился Михаил, – А ты вот, Сьва, как раз элементал и есть. Даже демон. Только вот, почему, то не с крыльями, а двуногий? А ведь чувствую, что был ты в минувшей жизни в стране, тоже в России, но совсем в другой мультимиллионером, чёрным финансистом. Ты являлся вором и самым настоящим палачом! Тебе ли нас учить?

– Мне! – твёрдо сказал старик. – Кто я и что, мне ведомо, не вам судить. Но вот ты, как раз, Гиров, точнее, вселившийся в чужое брошенное тело, и есть великий злодей. Ты не простой элементал, а кровавый. Нельзя изменить то, что невозможно переделать. Ты и на этом отрезке бесконечного пути постоянно совершаешь страшные ошибки. Падая на ухабах и рытвинах дороги, ты уже опираешься на невинных и беззащитных.

– Тебе ли, страшная суть, – сказал старику Сьва Михал, – спорить с Богом? Я такой, каким он меня создал. Я – нормальный человек, и мне только в кошмарных снах видится, что я убийца и злодей. Всего лишь, видения. Не больше.

Водяной не сомневался в том, что существо с чёрной душой не может встать на тропу добра. Сьва наставительно посоветовал Гирову и сейчас жить просто, не задумываясь, не надеясь на свои добрые намерения и великие способности и возможности. Получалось, что перемен к лучшему не предвидится.

Понятно, что Михаил не желал признавать, что является элементалом, живущим в чужом теле. Да ведь если бы Сьва был прав, то Гиров, наверное, помнил и знал об этом.

– Если бы я был мощным и злым духом, то не вселился бы в другое тело, – возразил Гиров. – Наверное, я просто парил бы в небе, как птица.

– Не всё дано тебе знать и уметь, и даже помнить, – сказал водяной и растворился в воздухе и крикнул из ниоткуда. – Не переусердствуй!

– Не старик, а чертовщина какая-то! – засмеялся Платонов. – Мне показалось, что он говорит совсем не о том, о чём думает. Это какое-то злое существо, ряженное, под маской. Не обращай внимания на этот бред, Миша! Поехали!

Они сели в «попрыгунчик» и продолжили путь. Платонов, как обычно, вёл машину.

По дороге Иван Снегирёв пришёл в себя.

– Ой, голова моя! – застонал он. – Куда вы меня везёте, президентские шкуры? На расстрел? Не получится! Я – Снегирёв! Вам понятно? За меня есть, кому заступиться. У вас неприятности будут.

– Лежи, пацан с птичьей фамилией! – миролюбиво осадил его Платонов. – Мы считали, что ты уже дохлый. Везём тебя на городскую свалку.