– А что вы? В свои почти пятьдесят вы не знаете, чего хотите?
– Ну-ну пятьдесят. Вы преувеличиваете мои мудрые годы.
– Не сегодня, так завтра.
– Откуда столько уверенности? Число моих прожитых лет написано на лбу?
– В интонации ваших слов, глаз, движений, манер и дрожи в голосе передан груз прожитых лет.
Он выдержал долгую паузу.
– Не думаю, что разница наших лет превышает десяток. Что же с ними не так? С моими глазами и годами?
– Вас ничего не радует, что-то тревожит, душит. Будто вы прошли три войны и четыре блокады.
Он хотел что-то ответить, но в ответ глубоко выдохнул.
– Что же нас ждет, после смерти? – поднял он глаза, наконец взглянув в мои более, чем пару секунд и резко отвел за мгновенье, я только сейчас обратила внимание на поверхностные рубцы на его щеках, как старые шрамы. Ранее их не замечала. Не могу назвать его красивым, его черты слишком просты и холодны. Он виртуозно располагает к беседе так, не оставляя внимания на внешность. Но доля секунды его прямого взгляда, всколыхнула меня.
Я задумчиво взглянула на него.
– Я там еще не была. На стороне смерти…
– Уверены?
– На сколько вас не обманывают глаза. После смерти нас ждет смерть, – ответила резко.
– Передо мной, шквал смешанных эмоций разных людей. В вас оттенки человек семи, а может и больше, – он полностью запутал меня.
– Какие же оттенки бывают в семи разных людях, которые столкнулись во мне?
– Скорее несовместимые пороки…
– У меня есть пороки, весьма незначительные, если сравнивать с другими, я никогда не совершу то, за что мне потом станет стыдно. Я не такая.
– Не беритесь осуждать других за их грехи, возможно, у них есть достойное объяснение. Кто вас знает не сорветесь ли вы за меньшее. Фраза: «я не такая», не спасет от необдуманного поступка. Только потому, что себе вы обязательно найдете оправдание, а другим нет.
– Можете меня осудить лишь в двух грехах: лень и безответственность – c уверенностью заявила я.
– Как раз эти два порока движут остальными, – усмехнулся он на одну сторону, поджимая тонкие губы.
– Вы странный – усмехнулась я в ответ.
– Как только в вас умещается столько? В маленьком, хрупком теле.
– Мммм… хватит говорить загадками?
– Вы знаете, о чем я, – прошептал он и голос его словно сорвался, словно его просыпали песком.
– Неужели, думаете моя душа переродилась семь раз, это же бред. Аргументы есть?
– А вот их предоставите мне вы, описывая мой сад в иллюстрациях.
– Cад? Я не вижу сада, я вижу джунгли.
– Вы опишите именно сад! По книге.
– Как мне описать то, чего нет. Я пролистала книгу, но…
– А вы опишите, то, что есть.
– Это ли не значит, что у нас договор?
– Думаю, вы меня удивили, мне интересно с вами… – Напряженный разговор сошел на «нет».
Он наконец протянул мне эту папку, хитро взглянул исподлобья, словно обхитрил, в чем-то. Я с подозрением протянула обратно подписанные бумаги.
– Мне пора, – резко поднялась я. – Думаю приболела, не хочу оставлять свои вирусы вам.
– Верно, это единственное, чем вы не пожалеете поделиться. Возьмите с подоконника цветы, которые вам понравятся больше, – попросил неуверенно он.
Я пробежалась глазами по аккуратно сложенному ряду цветов, схватила лилово-оранжевый букет и подошла к высокой арке соединяющей столовую с гостиной. Он, не отводя глаз, следил за моими передвижениями.
– Я ознакомлюсь с вашими требованиями по заказу и дам знать, проверяйте почту, – сказала я, направляясь к прихожей, замечая его взгляд.
Была почти у выхода и тут последовал грандиозный вопрос:
– Вам знакомы гордыня, алчность, уныние?
– Нуу началось, все мы не без греха и все мы грешники.
– Уверены, что все?
– Время покажет.
– Так вы боитесь смерти? – прошептал он, не поворачиваясь, сидя на стуле подозрительным голосом.
– Вы зациклены на теме смерти? Неужели, вам не хватит времени, чтобы устать от жизни, что вы так рьяно боитесь ее? Вместо того, чтобы бояться, радуйтесь прожитым дням. Смерть – это иллюзия, как и ночь, пробовали встретить рассвет, не сомкнув глаз?
– Пробовал. Многократно. А вы?
Я не ответила, лишь поджала губы и прищурила глаза.
– Вы, как минимум, должны были испугаться. Одна, с незнакомым мужчиной, в таком месте. Пугающие вопросы. Такая хрупкая, вы.
– Здесь есть и вы – прошептала я. – А чего бояться, все мы оттуда, туда и отправимся, каждый в свое время, смерть – удел всех, – я протянула руку к ручке двери. – И да, я бы вас боялась, если бы видела в вас мужчину, а вы просто человек. Скучный, серый, как покрашенная дверь с прошлым, которое держит, – шептала я и глядела на лестницу, которая сегодня была на удивление спокойна и не издавала звуков.
Разве что, глаза ваши темно-янтарные, ну очень красивы, подумала, но не стала озвучивать. Так как глаза не спасали его, от тревожной печали, в которой пребывал.
– Да, что вы…. Да, что вы, знаете о прошлом – обиженно он ответил.
– Не один вы, не спите ночами. Не только вы кусаете локти. Не только вы, комом глотаете слезы. Не только вы… блистаете снаружи и полумертвы изнутри, – сжала букет в руке просунув, ладонь в карман.
Он удивленно распахнул глаза.
– И что же мне делать?
– Дышите и выдыхайте.
Я вышла из дома этого безумца, вдохнула свежайший воздух, и окрыленная направилась к дому. Эйфория затмила состояние апатии, счастливая направилась домой по сугробам. Ничего не чувствовала. Дорога не казалось такой длинной после того, как я увидела сумму за работу. Но кто бы знал, какова цена.
В дверях подъезда столкнулась со своим хмурым соседом, но меня не интересовала больше его татуировка. Впереди большие горизонты, воображала я. Лучше некуда, думала я, войдя с ним в лифт и ни разу не взглянув, я мысленно тратила деньги. Оказавшись на лестничной площадке, мы одновременно стали отпирать замок дверей, стоя спиной друг к другу. И тут он прошептал:
– Куда денется душа после смерти?
Я подумала, мне послышалось. В один день с промежутком в час вопрос об одном от разных людей. Может Господь мне шлет предупреждение?
– Разве остается в невесомости? – продолжал он.
Я резко повернулась.
– С вами все хорошо?
– Я рассуждаю вслух.
– Тогда рассуждайте, не напрягая меня…
– Расслабьтесь.
– Повторяю, рассуждайте с самим собой.
Он опешил на секунду и резко повернулся.
– У вас, какие-то проблемы со мной?
– У меня нет. А вот у вас проблемы с восприятием окружающей среды и живущих там людей. Размышляйте свои мысли про себя.
– А если я вам предложу деньги, вы перестанете мне указывать, как мне находиться в среде?
– На деньги найдите себе психолога, который вас научит держать информацию при себе. А если он не поможет, купите кляп, тут ему равных не будет, – не выдержала я.
– Вы когда-нибудь, бываете не злая?
– Это не я злая. Это вы какой-то не такой.
Он повернулся, открыл дверь, вошел, не закрывая, стянул пальто. Торопясь, расстегнул пуговицы рубашки.
И снова меня назвали «злой» … А я поспешно крутила ключ в замочной скважине, безрезультатно. Мне показалось, словно кто-то крутит его с обратной стороны. Я отдернула руку. Прямо, как он утром. Резко повернулась, взглянув, как рубашка медленно, сползает с его красивых массивных плеч, появляется татуировка, с яблоневым садом и женщина с корзиной в руке. Я замерла, от удивления не могла пошевелиться. Все стало стремительно плыть.
Он повернулся и увидел мое удивленное состояние. Смотрел прямо мне в глаза. Пристально. Как их описать? Мне стало не по себе, страшно, жутко и, конечно, любопытно.
– Что это? – спросила я.
Ничего не ответив, он захлопнул дверь.
Не знаю, сколько я там стояла. Словно ступор овладел телом и сознанием. Кончики пальцев покалывали, меня стошнило…
Я вошла в квартиру, еле передвигая ногами. Сняла полностью пропотевшую куртку и повесила вглубь гардеробной. Увиденное не оставляло равнодушной. Мне стало нехорошо. Словно я проваливаюсь в яму, глубокую и не могу выбраться.
Лицо горело, я измерила температура, она оказалась выше моих ожиданий. Кое-как заварила липовый чай и стала пить глотками, но острая боль, охватившая горло, не отпускала. Мне было холодно и почему-то страшно.
Силы понемногу покидали меня, я стала искать жаропонижающее, но его не оказалось у меня. Приняла теплый душ, стало еще хуже. Знобило. Накинула халат на влажное тело и выбежала в коридор, стучать в дверь соседа. Я не соображала толком, который час, сколько я стучала. Не выдержав, сползла вниз по двери и мутно разглядела выходящего из лифта человека. Он медленно направлялся ко мне, я закрыла глаза.
Смутно помню, как меня приводили в чувство, хлопали по щекам.
Проснулась я в своей квартире на диване, на кофейном столике лежали пару пластинок с лекарствами, бутылка воды, а на лбу у меня был мокрый платок. Я с трудом поднялась, боль охватила каждую мышцу. Почта звенела входящими сообщениями, даже нет сомнений от кого. Но не сейчас. Я дошла до туалета, умыла лицо, убрала волосы в хвост и поторопилась к соседу. Cтолкнулась с ним прямо в коридоре. Он только пришел, собирался войти. В голове эхом звенело каждое произнесенное мною слово.
– Это вы помогли мне, вчера? – cпросила я, еле держась на ногах.
Он долго молчал, но позже высказался, резко взглянув исподлобья.
– Я имел право оставить вас умирать.
– Я просто… хочу сказать, «спасибо», и, к слову, я вам вызвала скорую, когда было плохо вам. Вы что неблагодарный?
– Вы так далеки от меня, мысленно. Как же вас понять? Когда я вас вижу есть ощущение, что….
– Что?
– О том, что нас беспокоит?
Я еле удержала смех. Этот похлеще Романовского будет.
– Нас? Вы хорошо чувствуете себя?
– Вы ночью шептали мне, чтобы я достал вас из колодца, а теперь считаете меня ненормальным?
– Так, видимо, последствия болезни, возможно это были галлюцинации, на фоне температуры.
Я повернулась и хотела войти в квартиру и потом вспомнила, что это лучшая возможность спросить про тату.
– Можно вопрос? – замешкалась я.
В его карих глазах засверкали ночные звезды. Он внезапно закрыл их и опустил голову.
– Даааааа… у меня есть тату, – ответил он дрожащими губами.
Мои глаза расширились за мгновение, губы задрожали.
