– Мы всегда не вовремя куда-то попадаем, – отозвался Вадим. – Но уверен, что боли скоро пройдут. Больше меня беспокоит нога, – и он высунул ее из-под одеяла. – Надеюсь, что через несколько дней гипс снимут.
/ Жан встал.
– Не уходи, не надо, – взмолился Вадим. – Поговорили и вроде полегчало.
– Да на тебя больно смотреть.
– Посиди со мной еще, – вяло выдавил из себя Вадим и тут же продолжил разговор: – Светлана советовала потрясти Васина. Мерзопакостный тип.
– Васин у меня тоже не выходит из головы. Но можем ли мы предъявить ему обвинение? Ты видел его в тот момент, когда было совершено убийство. Это не аргумент. Это даже его алиби – он был на улице именно в это время. Надо признать, что убийца действовал профессионально – никаких следов: ни отпечатков, ни удавки.
Обдумав эти слова, Вадим заметил:
– Думаю, что Светлана не успела сообщить нам чего-то очень важное. Жан закусил нижнюю губу. Было ясно, что Светлана знала о смерти мужа гораздо больше, чем ему казалось.
– Ты прав, – Жан снова опустился на стул и ввел своего помощника в курс последних событий. – Вчера я просматривал в криминальной лаборатории результаты экспертизы и обнаружил прелюбопытный факт. Оказывается, на двух других фужерах не было отпечатков пальцев вообще. Что они – из тростинки хлестали мадеру и водку? Видимо, кто-то стер следы. Но кто это мог сделать? Тот, второй? А может быть Васин? Так что Светлана была права – потрясти его надо.
– И еще, – оживился Вадим, – я тебе рассказывал о разговоре со Светланой в машине. Она тогда заикнулась о каком-то принципе – «принципе древа». Но никак в толк не возьму, что это может быть. Тут можно порассуждать. Рэм, известно, был оторви и выбрось, но не дурак. Таких не держат в наркобизнесе. Вероятно, он накололся и его убрали. Потом стали убирать всех, кто мог встать у них на пути: убийство Светланы, покушение на меня… Кто следующий?
– Ты хочешь сказать, что речь идет о том, о чем мы с тобой не догадываемся?
– Вот именно.
– Тогда зачем было выкрадывать труп?
– Им хотелось подбросить нам головоломку.
Они умолкли. Неожиданно Вадим спросил:
– Где сейчас труп Светланы?
– Думаю, там же, в гробу. А что?
– Не находишь ли ты, что этот гроб какой-то заколдованный? Любопытно, не исчезнет ли Светлана так же, как Рэм?
В дверь постучали. На пороге появилась Наташа, одетая в красную блузку и джинсовые брюки, обтягивающие ее костлявую талию. Она подошла к Вадиму, и лицо ее ощерилось улыбкой:
– Рада видеть вас, Вадим Михайлович, в полном здравии. Примите гостинцы от меня и Сергея Георгиевича, – она положила на тумбочку увесистый пакет.
Вслед за Наташей в палату вошла медсестра и с укором посмотрела на Жана:
– Не слишком ли шумно у вас? Нельзя так пациента утомлять. – Она перекинула взгляд на Вадима. – А вам следует поспать, чтобы силы восстановить.
Жан встал, взял Наташу под руку.
– Я довезу тебя до управления, – сказал он и помахал рукой Вадиму: -До скорой встречи, голубчик, держи хвост трубой.
В управлении Жан попросил Наташу сообщить ему, когда Маркин будет свободен: не терпелось схлестнуться с шефом, ткнуть его носом в газетную публикацию.
– Его, думаю, нет на месте, – сообщила Наташа. – Он куда-то уехал, сказал, что по очень важному делу и будет во второй половине дня.
– И все-таки я буду ждать твоего звонка в своем кабинете.
18
Тем временем Маркин шел на свидание с Иваном Гавриловичем Пряхиным со смутным чувством собственной вины не обращая внимания на моросящий дождик. В мозгу неустанно звучал тревожный звоночек, но о чем он предупреждал, ему было невдомек. Никогда раньше областной прокурор не приглашал его на тайную встречу, а тут вдруг… В голову лезли разные, даже крамольные, мысли, но Лишь одна из них, по его мнению, заслуживала внимания Пряхина – расследование отравления Рэма и таинственное исчезновение трупа.
Он остановился возле летнего кафе, оглянулся по сторонам, потом вошел в павильон. Бармен по кличке Рантик встретил его радушной улыбкой! и, показав жестом на столик в углу, затемненный аляпистым витражом, спросил:
– Вы один, Сергей Георгиевич?
– Пока – да.
Маркин сел за стол. Сердце билось учащенно от мрачных предчувствий. То ли взбучку ждать от начальства, то ли жесткое предложение. Вся в этой загадочной истории покрыто мраком и, видимо, быстрого прояснения не предвидится.
Наконец появился Иван Гаврилович. Как всегда, одет он был по первому классу, светлый костюм умело скрывал его худобу.
– Как дела, Сергей? – протянул руку Пряхин.
– Все в полном порядке, – улыбнулся Маркин, пожимая Прокуророву руку
А я так не думаю, – усаживаясь напротив, проговорил Пряхин.
Начальник следственного управления неопределенно пожал плечами и
с застывшей улыбкой на устах спросил:
– Ты что имеешь в виду?
– Сергеи, мы с тобой под колпаком у Ивана Васильевича, и нам следует придти к общему знаменателю.
Подошел официант.
– Я вас внимательно слушаю.
– Рантик, давай как обычно, – пробурчал областной прокурор. – Бутылочку коньяка, мясной салат и что-то помяснее.
– Шашлык вас устроит?
– Превосходно.
Когда Рантик удалился, Пряхин продолжал бесцеремонно раскрывать карты.
–Я вчера попытался надавить на него, и знаешь что ответил этот обрубок мяса? Сказал, что застрахован от ареста или случайной гибели. Прямо так и заявил, не моргнув глазом. У него рыло в пуху, а такое впечатление, будто я перед ним провинился. Мы с тобой, Сергей, крупно просчитались, принимая от этого типа вознаграждения. А он все это фиксировал, ведомость подсовывал, мол, надо ему отчитываться перед своей бухгалтерией.
– Видимо, так и есть, – согласился Маркин, и улыбка на его лице сменилась хмурой озабоченностью. – Но почему он застрахован? Каким образом?
– Аргументы он привел веские. Если, говорит, со мной что-то произойдет и ваши «копы» меня замочат или возьмут под стражу, то письма, уже заготовленные, тут же будут направлены в центральную печать и генеральную прокуратуру с вещественными доказательствами о коррупции в системе областного правопорядка. И добавил: «Ну, так как, хотели бы вы моей казни?»
Маркин достал сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно закурил.
– Врет, скотина, на испуг берет! – чуть не завопил он.
– Не думаю.
– Выходит, что вместо того, чтобы давить эту жирную скотину, мы должны оберегать ее?
– Выходит, – Пряхин мотнул головой. – Такие вот дела, Сергей. Почему я решил с глазу на глаз поговорить с тобой и придти к общему решению? Вряд ли ты обрадуешься, если наша закулисная деятельность будет предана всеобщей огласке. Мы влипли, и только нам самим выпутываться из этой грустной истории.
Появился Рантик.
Пока тот выставлял на стол выпивку и закуску, разливал коньяк в рюмки, Маркин от охватившего его озноба заскрежетал зубами, потом, подперев стол локтями, закрыл лицо ладонями. «Ну, ублюдок, – с глубокой горечью подумал он. – Эта толстая свинья все преднамеренно просчитала, обвела нас вокруг пальца, набросила петлю на шею. Теперь Карпухин вне закона, точнее – над законом. А я, старый дурень, даже не подозревал, во что обернутся барские подношения. И теперь безнаказанно орудует этот негодяй со своей бандой головорезов. Прав был Жан, когда настаивал на продолжении расследования, и интуиция его не подводила, когда утверждал, что убийство Рэма, его жены инспирированы кем-то… »
– Эх, Иван, -. покачал головой Маркин, когда удалился Рантик, – неужели придется закрывать глаза на то, что они вытворяют? За Рэмом последовало убийство его жены, покушение на нашего сотрудника.
– Ублюдки! – выругался областной прокурор. – Обещали, даже божились, что наших людей трогать не будут.
Последние слова Пряхина резанули слух Маркина. Выходит, что он в сговоре с этой пузатой скотиной и его, шефа следственного управления, втянули в эту грязную трясину, из которой почти нет выхода. Мысленно он просил прощения у Жана, как на исповеди, просил Всевышнего списать его грехи, хотя понимал: прежних дружеских отношений с Жаном быть не может. Придется держать своего коллегу на солидном расстоянии от себя.
Внезапно его осенило:
– А что, Иван, если инкриминировать ему все грехи и упечь в кутузку? И там заставить заговорить как миленького, признаться, где эти проклятые письма. Ведь может случиться, что это очередной шантаж с целью припугнуть нас. А заставит его признаться не столько страх, сколько боль… Другого выхода не вижу.
– Нет, Сергей, не пойдет. Мы у него на крючке и, как это не печально, приходится это признать. Да, он преступник с большой буквы. Но это знаем только мы с тобой. И что мы можем ему предъявить? Лично он не убивал и не покушался. Кроме того, он активный член общества, директор базы, ему доверяют люди – он депутат областного законодательного собрания. Иди-ка придерись!
– Но нам от этого не легче, – с горечью промычал Маркин и выругался.
– Давай посмотрим на это с другой стороны. Да, мы влипли, но разве только мы?
– Кто еще? – Маркин глубоко затянулся сигаретой и глянул на собеседника тусклыми, помертвевшими глазами.
– Эта цепочка тянется высоко… – прокурор опрокинул в себя новую порцию коньяка. – От этого признания, как от коньяка, теплее на душе становится. Не находишь?
Маркин пожал плечами.
– Если полетят наши головы, – Пряхин взмахнул указательным пальцем, – то вслед за нами вся иерархическая пирамида перевернется с основания на острие.
– И что ты предлагаешь?
– Решение здесь только одно: надо все грехи списать на кого угодно, кончать расследование и передавать дело в суд. Когда этот кто-то будет арестован и сядет в кутузку, слово останется за мной, то есть за правосудием. Так что все наши с тобой эмоции излишни. Да, Карпухин подонок, каких свет не видывал, да, втянул нас в грязное дело, но ведь и мы не лыком шиты, чтобы дать себя облапошить. Кстати, кто у тебя занимается этим расследованием?
– Осипов, Жан Осипов.
– Как он?
– Продолжает настаивать на дальнейшем расследовании.
– Но у него нет никаких конкретных данных – всего лишь внешние детали. Одни загадки без отгадок.
– Но он упрям, к тому же честен и принципиален.
– Эти качества и надо использовать. Труп исчез?
– Бесследно.
– Вот и надо направить всю его честность, смекалку и другие положительные качества на поиски трупа. То есть одно дело закрыть, другое открыть. Этого, кстати, и добивается Карпухин. И тогда, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы. Что же касается покушения на нашего человека, то это слишком… Божились, что власть руками не будут трогать. Я с ним поговорю настоятельно и жестко и, надеюсь, что этого больше не повторится.
Придя к единому решению, они допили коньяк, закусили горячим шашлыком и вышли на улицу. Моросящий дождь продолжал серебрить асфальт. Они пожали друг другу руки. Иван Гаврилович остановил такси и укатил, оставив Маркина наедине со своими паршивыми чувствами и мыслями.
19
Лом подцепил плиту, поднял и опрокинул ее. Под ногами зазияло отверстие, и туда просочился лунный свет. Колымей посветил керосиновой лампой. Показались ступеньки, спускающиеся в подземелье.
Вопреки ожиданиям, лесенка не была завалена землей: ведь в тот раз, когда он поднимал плиту, почва под ней обвалилась. «Чудно как-то, кому же понадобилось наводить здесь порядок?» – подумал Колымей, не подозревая, что ответ получит там, под землей.
– Подержи, Игнат, – он протянул другу лампу, потом бросил вниз лом и пузатый чемодан. – И подстрахуй меня.
Держась за руку напарника, Колымей свесил ноги в отверстие и, нащупав ступеньку, опустился на нее. Забрав керосиновую лампу, он стал медленно двигаться вниз.
– У тебя все нормально? – крикнул Игнат.
– Да, уже стою на земляном полу, – отозвался глухой голос.
– Иду за тобой.
– Только не забудь прихватить свою лампу. – Колымей поднялся на несколько ступенек и протянул руку. – Держись, чтобы не сорваться.
Оба очутились на вязком от влаги земляном полу. Темнота обдавала сырым спертым воздухом. Держа лампы перед собой, они шаг за шагом пробирались по узкому коридору с пористыми стенами, пока не очутились в просторном зале. Под ногами хлюпала жижа. В середине зала до потолка вздымались толстые колонны из пиленых камней, покрытых зеленоватой слизью.
Игнат остановился возле одной из них. Еле заметно проступало тут какое-то изображение. Он тщательно продраил его рукавом старенького пиджака. И тут же ахнул с благоговейным восхищением: барельефы с религиозной тематикой украшали колонну, выложенную из туфа. В трепещущем свете лампы увидел крест с сусальной позолотой.
– Колымей! – окрикнул он друга.
–Что там?
– Ты говорил, что на бумаге с шахматным этюдом были изображены кресты?
–Да.
– Тогда погляди сюда.
Победные колокола зазвенели у них внутри. Они навалились на розовый камень, чтобы сдвинуть его. И тот под напором дрогнул: скрипя протерся между такими же камнями, открыв потайное место. Колымей поставил лампу на пол, просунул руку в образовавшееся отверстие и вытянул оттуда длинный футляр, обтянутый овечьей шкуркой. Игнат замер в ожидании, пока тот разворачивал находку.
– Ну, что я тебе говорил? – торжествующе усмехнулся Колымей.
Он притащил чемодан, высыпал туда содержимое футляра – золотые монеты различного достоинства.
– Теперь ищем другие кресты, – посоветовал Колымей.
