Наталья Орехова "Проклятие Софии. Герои Хаула. Книга 2.1"

Крик вырвался из глотки сам по себе, и София кинулась в спальню к дочери. Однако Купер появился перед ней, схватил и опрокинул на пол. София кричала и отбивалась, но чувствовала, как мужчина разорвал ей трусики и вставил в нее член. Она дернулась от отвращения и завизжала.

– Купер, быть ты проклят! – из ее глаз бежали слезы от ужаса и собственного бессилия, пока Купер насиловал ее.

Джеймс остановился, и в этот момент София услышала тоненький голос из соседней комнаты.

– Мам, ну чего вы шумите?

– Какая прелестная девочка, – промурлыкал Купер и в следующий момент приложил Софию лбом об пол. В глазах помутнело, но она слышала крик дочери, ужас и отчаяние вырвались громким рыданием.

– Купер, прошу, не трогай ее, – София попыталась встать, но провалилась куда-то в бездну темноты, а потом упала на пол.

– Софа, ты чего?

София резко вскочила. Рядом стояла кровать, на ней лежал сонный муж, недоуменно смотрящий на нее.

– Дерек, что происходит? – спросила София. Она не понимала, спит она или нет.

– В смысле?

София огляделась. Опять сон?

– Ты упала с кровати, – едва сдерживая смех, пояснил муж.

Софии было не до смеха. Она до сих пор ощущала в себе член Купера. Прошиб пот, ночнушка противно прилипла к спине. София смотрела на мужа и не могла понять, реален он или нет. Она слышала, что иногда люди могут путать сон и реальность, неужели это настолько правдоподобно? Не верилось.

Дерек вздохнул, встал и направился к ней. София всматривалась в него, его движения, и понимала, что он ничем не отличался от обычного себя.

– Иди ко мне, – сказал муж и обнял ее. – Заболела, может? Вся липкая.

Дерек отстранил ее и улыбнулся. Морщинки в уголках глаз сделали взгляд еще добрее. София выдохнула и прижалась к нему. Его терпкий запах успокаивал, возвращал в реальность.

– Пойдем, выпьем кофе, – Дерек поднял ее с пола.

От этих слов София напряглась. Она не хотела выпускать мужа из объятий, боялась отпустить.

– Пойдем вместе, – сказала она хриплым голосом.

– Хрипишь? Точно заболела, – Дерек нахмурился и отступил. София схватила его за руку, и тот удивленно на нее посмотрел: – Ты словно сама не своя. Кошмар приснился?

София кивнула.

– Трусишка, – муж взял ее за руку, и они вместе пошли на кухню.

София с трудом переступила порог, боясь, что сейчас все вновь окажется сном и случится что-то ужасное. Села на стул, не оглядываясь по сторонам. Она смотрела только на мужа, который заправлял кофеварку. Его движения были неторопливы после сна, чувствовались его безмятежность и спокойствие. София глубоко вздохнула и нашла в себе смелость оглядеться.

Ее окружала обыденность выходного утра.

Дерек поставил перед ней кружку и сел рядом. София взяла ее и отхлебнула. Глоток горячего кофе согревал тело и прогонял все тревоги. Это была словно какая-то магия посреди серых будней. София молча пила кофе, глядя в стол. Она пыталась зафиксировать ощущения: вкус, запах, тепло. Они были реальны, и с осознанием этого становилось легче. Воспоминания кошмара прятались в закоулки памяти, растворялись в горячем напитке и восходящем солнце.

София поставила кружку на стол и выдохнула. Рука мужа легла на ее, и она взглянула на Дерека. Тот улыбался и влюбленными глазами смотрел на нее. София улыбнулась в ответ и опустила взгляд. Он скользнул по кружке с кофе мужа и тут же ее прошиб пот. Из отражения на нее смотрел Купер и мерзко ухмылялся.

Ком встал в горле, София сглотнула, подняла взгляд на мужа и отшатнулась. Стул с грохотом упал на пол, а женщина уже бежала в комнату к дочери, и позади разливался хохот Джеймса Купера.

Следующий шаг, и София провалилась темноту…

Она лежит на полу. Давно? София не помнит. Воспоминания прошлой жизни стерлись. В памяти только обрывки бесконечных ужасов, смерти и крови. София открыла глаза. Вокруг темнота, через которую пробивается далекий крик дочери, словно из-под воды.

– Мамочка, мне больно, спаси меня!

Крик заставляет подняться. Рядом лежит тело мужа, под ним растекается лужа крови. В голове мелькает осознание, что он мертв. Попытка встать – не получается. Боль в ногах неестественно обрывается где-то у коленей. София смотрит вниз и видит кровавые обрубки, однако новый крик дочери заставляет забыть обо всем. Ползком она направляется к открытой двери в комнату дочери.

Там она увидела Купера, придавивший ногой к полу Агату. Она бьется в ужасе и боли, а мужчина смотрит на Софию, ухмыляется, медленно поднимает ногу, а потом резко опускает.

Крик дочери слился с криком ужаса матери.

– Джеймс, прошу, прекрати! – София зажмурилась на мгновение, тут же все стихло, и она открыла глаза.

Светло. София сидела на коленях в комнате дочери, а Агата бежала к ней обниматься счастливая и невредимая. Ее смех такой беззаботный, а объятия такие крепкие и жаркие. София прижала ее к себе, радость от осознания, что с дочерью все в порядке прорвалась наружу рыданием.

– Мамочка, почему ты плачешь?

Внутри похолодело. Это словно не голос Агаты, однако отпустить дочь, отодвинуться от нее мешал страх. Он сдавил грудь, руки оцепенели не в силах выпустить из объятий ребенка. А тело Агаты вдруг стало мягче и заскользило из рук, словно желе. София отстранила дочь и увидела ее улыбку, которая растекалась по лицу вниз, глаз вылез из орбиты и тоже потек, превращаясь в бесформенную кровавую массу.

– Агата, доченька! – закричала София, пытаясь собрать ребенка обратно, но та продолжала растекаться красной слизью.

– Ма-мо-чка, – ее голос стал совсем чужой, из потекшего рта вырвался язык и обвил шею Софии. Он сдавил горло, душил, а слизь все повторяла:

– Мамочка, обними меня.

Язык все сильнее сжимал горло, в глазах темнело. София перестала сопротивляться и обмякла. Она надеялась, что задохнется на этот раз взаправду, умрет и больше не увидит этого кошмара.

– Рановато еще уходить, – послышался голос Купера, ее схватили за волосы и встряхнули. София не открывала глаза, в надежде не видеть больше ничего.

– Закрыла глазки? Я даже могу тебе их вырвать. Но ты еще можешь чувствовать свое тело и с этим ничего не сделаешь…

Насилие продолжалось часами. Мелкие порезы щипало, глубокие раны ныли, промежность горела. Казалось, у Софии забрали ее саму, тело не принадлежало ей. У нее забрали все. Мужа, дочь, саму реальность. Кошмар ворвался в ее жизнь, он длился дни, недели, а может годы? Память пыталась вернуться туда, где все было как прежде: работа, семья, понимание происходящего, рациональность мира. Только бесконечная боль забирала воспоминания, они терялись в агонии души. Ужас пронизывал насквозь, с ума сводило собственное бессилие перед разверзшимся кошмаром.

Крик прорвался наружу сквозь бесконечную боль.

Не тот крик, что был до этого.

София увидела себя со стороны. Она лежала на столе, распятая и привязанная. Купер кромсал ей руки острым ножом. Ее жуткий крик резал уши, а ему вторил ее, но другой. Она чувствовала ту же боль, что и та, распятая, но она была не она.

Она – не она.

Связь треснула, словно стекло.

Боль продолжала разливаться по телу, прижимала к полу, лишала способности мыслить. Она пронизывала сознание, вместе с криком Софии.

«Надо подняться, прекратить это», – проносилось в голове. Голос, который это произнес, был чужой. Не ее.

В нос ударил мерзкий запах, сладкий, тяжелый и едкий. С большим усилием она поднялась с пола и увидела перед собой черные когтистые руки.

«Я не она. Я… Кто-то другой».

Эти мысли еще сильнее отделили его от Софии. Прошлое пузырьками всплывало на поверхность памяти. Он помнил себя всего несколько часов. Он был… Чудовищем?

Он взглянул на мужчину и увидел его суть. Ярость охватила тело, чудовище зашипело и прыгнуло вперед. Купер развернулся, ухмыльнулся и попытался убить его своей тьмой.

Взрыв света вырвал их из хватки повелителя.

***

София очнулась в медкапсуле. Она ошарашено смотрела в потолок несколько секунд, а потом осмотрела руки. Порезы на них уже зарубцевались, в вены вливалось лекарство. София попыталась сдернуть шланги, но руки дрожали и не слушались. В голове проносились воспоминания, в которые не верилось. Паника охватывала ее, слезы сами собой полились из глаз. Неожиданно вне капсулы раздался пищащий звон, и к ней подбежала медсестра.

– София, успокойтесь, вы в безопасности, – проговорила она.

София пыталась содрать катетеры и капельницы, и боялась поглядеть на женщину. Она видела, как руки медсестры нажали на какую-то кнопку.

– София, успокойтесь, вы в безопасности, – говорил женский голос, который словно удалялся от нее.

София вновь медленно открыла глаза. Потеряла сознание? Она увидела перед собой сидящую женщину, которая сочувственно смотрела на нее. Синяя форма медсестры подчеркивала такой-же глубокий цвет глаз.

– Где я? – спросила София.

– В четвертом госпитале, – ответила женщина.

София начала понимать, что это – реальность. Она отличалась от тех видений, которые казались чем-то едва уловимым, эфемерным. Воздух был другим, и не было тянущего ощущения опасности.

– Что со мной произошло?

– Взрыв системы отопления.

– Где моя семья?

Медсестра поджала губы, опустила взгляд, сглотнула и выдала:

– Никто больше не выжил.

– Ясно.

София легла и уставилась в потолок. В ее затуманенной успокоительными голове еще не скоро сформировалось понимание, что она осталась одна. И лишь когда осознание реальности дошло до нее, из груди вырвался вой отчаяния и боли.

***

– Я тебе больше не позволю делать такое, – монстр повернул голову. Повелитель Тьмы стоял позади. Клубящийся черный туман не выражал ничего, однако Хранитель чувствовал его злобу, сквозь которую прорывалось удовлетворение.

Монстр отвернулся и уставился на красную планету. Он смог спасти ту женщину, но то, что поглотил Блэк, уже не вернуть никому. Ее ребенок и муж потеряны навсегда. Хранитель нахмурился. Он не понимал, откуда это знает. Ответы просто были в голове, как состоявшийся факт. Ему было тяжело понимать все, что происходит. Знания не давали принятия.

В голове появлялись вопросы, на которые он сразу получал ответы от самого же себя.

Почему Блэк это сделал?

Потому что такова его природа.

Мог он сделать по-другому или не делать?

Мог. Он может контролировать свою злобу и жажду разрушения.

Почему не контролировал?

Потому что мог себе позволить этого не делать.

А еще Хранитель понимал, что случилось с ним. Его сила стала его же слабостью. И так будет, пока он не научится ее контролировать. Он чувствует других существ как самого себя. Жизнь, материю – ощущает словно единое целое с собой. Важно не потерять себя. Сэмюэль предупреждал об этом.

– Мне нужно имя, – произнес Хранитель.

Тысячи слов закружились в голове. Он думал о них, но не мог выбрать. У него не было опыта, чтобы найти имя себе по душе. Ему было все равно на их звучание, потому что не было ассоциаций с этими наборами звуков. Они были безлики.

– Кимлер, – послышалось из темного тумана.

Хранитель обернулся на Блэка.

– Буду звать тебя Кимлер. Коротко – Ким.

– Ладно, пусть будет так, – Хранитель пожал плечами, и тут же ему стало легче. Теперь его сила текла упорядоченней, появилась ясность сознания.

– Вижу по твоим глазам, что с тобой уже и поговорить нормально можно, – Блэк расхохотался. – Перестаешь быть сгустком бессмысленной жизни.

Кимлер отвернулся, глядя на удаляющуюся планету. Она летела по орбите, как и прежде, не обратив внимания на исчезновение двух людей. Вселенной было совершенно плевать на две маленькие жизни. Но вот Хранителю нет. Боль от их смерти все еще саднила в теле.

– Не смей больше при мне убивать.

– Ты в курсе, что теперь мы всегда рядом друг с другом? Как по-твоему я должен делать свою работу? Я тебе не милый пони, я существую, чтобы разрушать и убивать.

– Значит, ты постараешься быстрее обучить меня и снять проклятие, – ухмыльнулся Ким.

– Сдох бы ты лучше.

– Только с тобой.

– Пошли отсюда, мразь черная.