Жутко. Сборник первый
Рита Мосолова
Константин Мосолов
Невольно облокотившись о стену, ты лицезришь бред: давно умерший родственник настойчиво просит подать полотенце; покалеченный юноша бежит к дороге в залитом холодным дождем городе; огромный богомол дробит на куски руку бедной женщины; задушенный работой одиночка спит, пока чудовищное нечто надевает его одежду; уставшая женщина с паникой в глазах видит в своем муже чужака; на опушке леса рой диковинных мух хищно кого-то выжидает. При виде всего этого ты ощущаешь лишь одно чувство: тебе жутко.
Рита Мосолова, Константин Мосолов
Жутко. Сборник первый
Вступительное слово
Так уж приключилось с нами, вечными детьми,
Что в свете мрак, во мраке свет. Ты уж прости.
Так устроен мир: мы ищем, ищем за бесконечными тенями,
А иногда в благословении мнимом находим покаяние.
Константин Мосолов
Кат «Л»
Выпив, мужики стучат стопками по дубовому столу.
– Мишаня, жердочку отворим? Душно, – пьяно гремит Димасик прокуренным голосом.
Мишка до сих пор занюхивает рукав – его друг поднимается с самодельной табуретки, чтобы пустить воздуха в кухню. Димку шатает, он вот-вот упадет, но Миша спасает его, схватив за рукав.
– Слышь, жопу прижми свою! – грозно, пьяно осекает Мишка.
Димасик в недоумении хмурится.
– Браток, сядь, не обижай. Это головняк, а не окно, отвечаю. Я сэкономил на нем, на установке… – поясняет Мишка, сдерживая рвотный позыв. – Там теперь ручка тугая. Она сломается, если неосторожно с ней. Лучше дверь в огород открыть.
Димка разочарованно плюхается на табуретку.
– Уже не душно? – смеется Миша. – Что сел-то?!
– Да в падлу мне!.. Когда за догоном пойду, браток.
Мужики сейчас в двухэтажном поселковом доме. Многое внутри либо из дерева, либо с рисунком сруба – для любителей природы. Узкий коридор, котельная, туалет, кухня, лестница на второй этаж, небольшой карман в огород. Обстановка дачно-советская.
– Епт! Она ее сейчас заколбасит! – восторженно кричит Димасик.
Товарищи, смакуя, наблюдают женский бокс, но в один момент на экране появляется уведомление о низком заряде батареи. Мишка блокирует смартфон.
– Хорош: сейчас труба сядет.
– Браток! Тут досмотреть-то! – возмутился Димка в черной сетчатой майке и шортах «Абилас».
– Куда мне кашлять, если он сядет? А вдруг Репа заявится? Не циканешь – обнулишься. Шнур далеко от стола, как видишь, – шатен Мишка с дюймовым ежиком на голове слегка расстроился; почесал щетину и стрельнул встревоженными темно-карими глазами в визави. Обычно спортивный костюм с лампасами придавал худощавому Мише «четкий» вид, но сейчас он выглядит скорее «размытым».
– Твою, блин, за ногу, за левую!.. Браток, напряги твои выкупаю, – понимающе сказал Димасик; затем через пару мгновений резко встал и с комедийно-горделивым видом заявил:
– Ну, заряди пока трубу, а я похилял за догоном! Моя разряжена еще с…
– Разыгрываешь?! – Мишка опять схватил друга за рукав, но тот с ходу вырвался.
– Да надоел щипашцами хватать!
– Мы уже полтораху ваксы раздавили!
– И что?! Еще хочу!
– Ты как в детстве? Разыгрываешь меня опять?
– Не менжуйся! Старые друзья! Давно не виделись! Если что, просто «стоп» и все! Какие проблемы?
Мишка лишь пьяно помотал головой. Димка уверенно, будто даже протрезвев, направился в коридор.
– Я скоро.
Друг глухо хлопнул тяжелой, утепленной дверью, а Миша, опустив голову, начал понемногу вязнуть в пьяной дреме.
– Мишка, подай полотенце, пожалуйста, бабушке, – доносится слабый старушечий голос со второго этажа.
Не сразу, но Миша глянул на дверной проем. Нахмуренный, он встал, качаясь, вышел из кухни и остановился напротив лестницы.
«Белка, что ли?» – подумал Мишка: его бабушка умерла примерно год назад.
– Ясно, – пьяно буркнул себе под нос мужик и развернулся к карману в огород, как вдруг со второго этажа полетела гитара.
Приземлилась она, разломавшись вдребезги, рядом с Мишей. Грохот-звон ударил по ушам и кольнул сердце. Струны хлыстом ожгли голеностоп и пах. Мишка отскочил к стене.
– Внуча, ты в порядке?! – выхватила сквозь панику оживленный голос бабушки пьянущая голова. – Задела случайно, когда тянулась к ящику!
Внуча резко завернул в карман и влетел в огородную дверь. Не открыть, не поддается. Тогда Миша побежал к входной двери. То же самое.
– Алкаш-друг твой подпер двери, – обиженно, с напрягающей серьезностью прозвучала бабушка. – Чтоб ты не слился. Бездарь, пока его ждем, принеси полотенце бабушке!
Запущенная интоксикация у Мишки была налицо, но он все же смог достать смартфон, набрать номер спецслужб, однако – батарейка села. Испуганный мужик вбежал на кухню; подскочил к розетке с зарядкой у кухонного гарнитура, и тогда в доме пропало электроснабжение. Подойдя к щитку, Миша убедился, что ни одну из пробок не выбило.
– Миша, я тебе что сказала?! Полотенце мне дай! Света нет! Я же сейчас упаду! – кричала бабка грозным, грубым голосом.
Казалось, звук идет и с верхнего этажа, и с первого, и с улицы, и даже из груди Мишки. Перед глазами все плавало. Гонимый страхом, он подлетел к пластиковому окну на кухне и попытался резко открыть его.
«Как знал…» – запаниковал Миха, сжимая отломанную часть ручки.
– Ты… – громом прогремело со второго этажа.
От старушечьего говора осталось немногое: это был скорее мужской голос. Но Мишку больше ужаснул звук прогибающихся над ним половиц. Кто-то достаточно бесшумно и легко передвинул что-то тяжелое – это точно не бабуля.
– Живо наверх, – хрипло пробасил псих.
В окне Мишка увидел, как мимо его дома пробежал кто-то криминальной наружности.
«Репинские… за долгом… – размышлял Миша. Еще он увидел, что к чердаку его дома подставлена лестница. – Точно! Спущусь, но надо будет… растолкать всех».
– Лучше не стой, крыса, если жить хочешь, – пригрозил псих, и Мишка быстро побежал к лестнице, едва спьяну не упав.
Сквозь странный сладковатый запах мусорки Миша поднялся на второй этаж и сразу решил спуститься: на чердачной двери был замок. Только Мишка подался вниз, как услышал кашель из соседней спальни.
– Твою, блин, за ногу, за… – прокашлявшись, шептал кто-то.
Голос казался знакомым. Вскоре Миша сообразил: «Димасик?! Разыграть решил!.. Вышел, запер… лестница».
– Балабол! Амба! – прокричал Мишка и зашел в спальню.
Комнатка примерно три на четыре метра. Слева с маленького окошка бьет лунный свет, под окном большой старинный сундук с многолетней пылью, у стены напротив входа – койка, правее – древняя деревянная тумбочка.
Всю койку и тумбу занимает личинка жука геркулеса. В обхвате, с коричневыми пятнами, с иголками, как у дикобраза, белое, склизкое нечто около трех метров – это хвост, постепенно сужающийся до тонкой женской темно-серой талии. Небольшая грудь прикрыта красной ночнушкой. Нежные плечи, неестественно длинные, худые руки. На кистях длиннющие пальцы: размером с тридцатисантиметровую линейку, учитывая когти. Щуплая шея держит огромную голову. Вместо волос – множество ороговевших опухолей, как от папилломавируса, встречающегося у кроликов. Есть подобие глаз: фасеточные, как у мухи; в каждой фасетке копошится червяк, будто пытается пробраться в мозг этого нечто. Часть хвостиков червяков – серые с черным кончиком, часть – целиком угольно-черные. Их расцветка визуально напоминает сетчатку и зрачок. Аккуратный маленький нос, тонкие губы обрамлены широкими скулами. Зубы существа, словно от европейского удильщика. Голову венчает диадема с латинской «Л».
Тварь – в длину несколько метров – оскалилась. Затем содрогнулась, будто от сдерживаемого волнения.
– Привет! Меня зовут Л! Можно – Элли, если удобней, – доброжелательно проговорило нечто бархатистым, игривым женским голосом.
Мишка подался назад, но Л взмахнула рукой, и дверь заперлась. Обмочившийся мужчина колотил в дверь, пытался ее выбить, но та никак не поддавалась. Осознав тщетность попыток, Миша посмотрел на окно. Его частично закрывала рука твари.
– Ну, тише, – заботливо, нежно, переходя на шепот, заговорил монстр, поднеся указательный палец к своей улыбке. – Подойти ко мне. Я не кусаюсь.
– Зачем?! – неровно, крича, простонал Мишка.
– Потому что я тебя прошу, – шепотом, игриво ответила Элли. Хвост пульсировал; Миша вновь ощутил тот самый запах сладкого разложения и выблевал часть водки с закусью.
– Зачем тебе просить?! Ты закрываешь двери! Ты… можешь притянуть меня! – рыдая завопил Мишка. Вкус желчи наполнял его рот и нос, но это было лучше, чем запах гниения.
Монстр резко засмеялся, громко и пронзительно. Л схватила себя за груди и эротично заиграла плечами.
– Ну я же хочу взаимности! – заскрипела тварь и затрясла хвостом, колошматя им по тумбе в такт безумному смеху.
Мужчина от грохота совсем забился в угол. Вытирая блевотину и слезы, хныча, он спросил:
– Это какая-то игра с добычей, да?
Нечто кокетливо задумалось.
– Ладно, умный мальчик, частично ты прав. Ты же у меня не один такой. Представляешь, если бы я каждого силой к себе, м? Да я бы со скуки давно сдохла!
Голос монстра гулял от шепота до крика.
Миша хотел что-то предпринять, но пока не знал что.
– Будем честны, да… Но «добыча»?! Нет! Здесь ты не прав! – проговорила Элли, словно с эффектом какого-то космического эха.
Тварь выдернула иголку из своего хвоста и степенно протянула Мише. Из дырки, где была игла, вытек, наверное, целый стакан зловонного гноя. Мужчину опять вырвало.
– Подойти ко мне. Возьми это, – все с той же мистической реверберацией проговорила тварь.
