Илья Зайцев "Сборник сочинений"

Я не писал стихов давно.
Как сочинил «Амабиеля»,
Как не печально это, но
Порывы страсти надоели.
И долго рифмы праздник спал,
Закрыт насильно за обетом,
Что сам себе когда-то дал:
«Ни строчки. Рифма под запретом».
Но что-то изменилось вдруг.
Кто рифмы праздник разбудила,
Разорвала обета круг,
Что рифма вновь заговорила?
Ну что ж, попробую пером
Опять излить души горенье,
И как когда-то обо всём
Я напишу стихотворенье.
Не знаю, будет ли ответ
Оно на все твои вопросы,
Иль просто исповедь и бред,
Под сладкий дым от папиросы.
Ну что же, буду начинать
Я о былом повествованье.
Как странно, страшно понимать,
Что делаю себе признанье.
О том, что обманул себя,
Уставши от страданий вечных.
Решив, жить можно не любя,
Без боли, вечных мук сердечных.

«Всю жизнь тянуло в воздух…»

Всю жизнь тянуло в воздух,
В небо, но было всё наоборот.
В каких стихиях только не был:
В воде, в огне, в земле, и вот…
Я бороздил моря повсюду,
Искал неведомых чудес.
Я красоты их не забуду,
Но далеко им до небес.
Я плавил кокс в дыму и смраде,
В стихии пламени огня.
И сам, сгорая в этом аде,
Не видел неба среди дня.
Теперь живу я под землёю,
И тоже неба не видать.
А я хочу, Господь, не скрою,
Душою просто полетать.

«Ты уже, наверно, спишь…»

Ты уже, наверно, спишь,
Мой скучающий малыш.
Я вот тоже спать ложусь,
И во сне к тебе помчусь.
Поспи, малышка, по утру,
Мы будем мёрзнуть на ветру.
А ночью нам весна приснится,
И пропоёт во сне синица.
Тебе приснится в этом сне
Всё то, что чувствуешь ко мне.
А я тебя, малыш, люблю,
И каждый вздох я твой ловлю.
Ты спишь, малыш. И чувство спит.
А у меня душа кипит.
Бурлит, вскипая, в жилах кровь.
Что это, девочка? Любовь?

«О, Боже! Если б знал ты, как хочу…»

О, Боже! Если б знал ты, как хочу
Я задышать душой своей свободой,
Когда я ощущаю, что лечу,
Сливаясь во одно с твоей природой.
Я, Господи, ручьём хочу бежать
В тени лесных деревьев на рассвете,
Корабликом бумажным поиграть,
Что в воду по весне запустят дети.
Я чувствовать хочу, как часть меня
Бежит в стволах деревьев великанов,
И солнце, теплоту его огня,
Что лучиком пробилось сквозь туманы.
И руслом рек, разлившись по полям,
Прохладу приносить полуднем в зное.
Чтоб можно было птицам и зверям
Испить воды прозрачной в водопое.
Чтоб были сочны травы на лугах,
Питать их стебли влагою живою.
И в запахах душистых и цветах
Сливаться с горизонта полосою.
Речным потоком я хочу входить,
Бурля, в солёные морские воды,
С морским прибоем хоровод водить,
И обнажать прибрежные породы.
Хочу в закатном солнце я блестеть
Полоской в бирюзе зеркальной глади,
Чтоб с берега мальчишка мог смотреть,
Как волны очень нежно берег гладят.
И незаметно превращаясь в пар,
Хочу я подниматься над землёю,
Чтоб видеть целиком весь этот шар
С огнями городов ночной порою.
И проплывать я облаком хочу,
Несомый ветром по простору неба,
Дождем на землю прошептать: «Лечу».
Хочу парить в местах, где раньше не был.
Над тусклой, белой, снежною зимой,
Над осенью играющею краской,
Над летнею зелёною листвой
И над весною дивной и прекрасной,
Где на опушке в солнечный денёк
Девчонку крепко парень прижимает
И нежно шепчет этот паренёк
Слова любимой, милой называет.
Весной я также с девочкой лежал,
В траве под пенье птиц её лаская,
В объятьях крепких я её прижал
И вечно б так лежал, не отпуская.
Прошёл тот миг, он каплей растворен
В огромном море времени, событий.
Но я всё до сих пор в неё влюблён.
Храни её Господь, мне дай забыть всё.

«Когда на свадьбе друга зазвонил…»

Когда на свадьбе друга зазвонил,
Веселье оборвав, пронзив звонками,
Мой телефон, и голос в нём вопил:
«Сынок, отец погиб, его нет с нами».
Рыдала мать, взрывая пустоту.
Беспомощный тот плач я не забуду.
Не думая, сказал в минуту ту:
«Я выезжаю, мама, скоро буду!»
И из Москвы в Венёв по скоростной
Я нёсся, ПДД не соблюдая.
И думал: где ты, батя, что с тобой.
Молчал, сидел, но, а в душе, рыдая,
Свет фар и скорость, ливень на асфальт,
Гроза и гром, и ничего не видно.
И километры трассы Дон летят.
Ночь тормозит меня, и мне обидно.
Но я доехал, мать в слезах застал.
И мокрый труп отца у водоёма,
Что брошенный в траве один лежал,
Который мы несли с женой до дома.
Как что-то оборвалось, пустота!
Когда он жил, я этого не видел.
Что было важно раньше – суета.
Прости, отец, коль я тебя обидел.
Судьбы насмешка: был он молодой,
Подводником служил, был в чреве моря,
И жизнь свою окончил под водой,
Но в старости. Зачем такое горе?
Но несмотря на стену из бумаг,
Которые плодят чины томами,
Препятствие дорог, душевный мрак,
Я довезу отца обратно к маме.
Накручивались слёзы, я молчал,
И стиснул боль железными зубами.
А в глубине своей души кричал
От боли, что тебя не будет с нами.
Ты, бать, прошёл нелегкий жизни путь,
Голодное, войны босое детство,
Всю жизнь в труде, ничуть не отдохнуть.
От этого нам никуда не деться.
Ты умный был и нас с сестрой любил.
И научил меня своим наукам.
Я тёплые моменты не забыл,
И расскажу о них твоим же внукам.
Последний путь – он долгий, далеко.
Сто восемьдесят вёрст! И на машинах
Пройти с тобой его нам будет нелегко,
Но пусть его смягчит давленье в шинах.
И я, отец, исполню твой завет:
Похоронить тебя с твоим отцом и мамой.
Дай Бог нам этот путь пройти без бед
Из Тульской области и до Москвы до самой.
Ну всё. Мы выдвигаемся. Вперёд!
И пусть твоя душа спокойна будет,
Как в детстве рядом я. Мотор ревёт.
И образ твой сынишка не забудет.