“Как тут не смотреть?” – ужаснулось что-то внутри меня, сжимаясь в трусливый комочек Лезвие играло холодным блеском в руках мага, а он поднял мою безвольную руку.
– Нет! – послышался повелительный голос дракона, а я застыла, боясь шелохнуться. Его голос казался ровным и спокойным, но я отчетливо слышала его сбившееся дыхание. – Я сам это сделаю.
Если все в этом мире любят драконов, то я предпочту тихо ненавидеть его всю оставшуюся жизнь. А жить мне, судя по усердию мага, осталось совсем немного. Я вспомнила запах лекарств, добродушные глаза медсестры, капельку, стекающую по иголке шприца, ласковое слово “Прививочка” и мне стало дурно.
Маг молча передал стилет дракону, отойдя на несколько шагов. Его черный силуэт заслонил мне мою успокоительную дверную ручку. Дракон опустился на одно колено, а я усиленно старалась отвести панический взгляд от коварного острия. Моя рука казалась такой хрупкой и беззащитной в его руке, словно лапка замерзшего воробушка. Я мысленно готовила себя к боли, чувствуя, как пересыхают губы, сердце сходит с ума, а попа зябко ежится. Его пальцы скользили по моему обнаженному и беззащитному запястью с такой нежностью и трепетом, что безжалостное острие в его руке казалось вдвойне пугающим.
Мою руку подняли, медленно поднося ее к губам, а я решила считать себя коммунистом и до десяти! Раз. Два. Т-т-три… Че-че-че-четыре…
Прикосновение чужих губ было страшнее кинжала. Пя-пя-плять! Что ж вы творите?
“Нет! Нет! Нет!”, – испуганно лепетало сердце, когда мою руку опустили, а лезвие приблизилось к моей покрывшейся мурашками ужаса коже. Холодный металл скользил по моему предплечью. Как бы я не пыталась, я не могла отвести взгляд от грани отточенной стали, которая сейчас напьется моей кровушки. Лезвие погрузилось в мою кожу, вызывая трусливый озноб и выпуская на волю несколько капель ярко – алой крови.
Маг стоял позади дракона и смотрел на меня со странной улыбкой. Он поднял брови, а потом что-то произнес одними губами, покачав головой. “Я знаю, что ты самозванка!”, – медленно прочитала я по его губам, обмирая от накатившей внутри волны ужаса.
– Ну что ж, – усмехнулся маг, пока дракон, тяжело дыша, смотрел на меня. – Она прошла проверку. Перед вами действительно настоящая кукла. Тело без души.
Дракон обернулся, а маг тут же сделал спокойное и серьезное лицо.
– Я не слыхал о такой магии, – авторитетно произнес он, не сводя с меня черных глаз. – Это действительно кропотливая работа. Но теперь я вижу ее результат воочию! Позвольте, ваше величество!
Маг склонился надо мной, а я с каким-то облегчением смотрела, как рана на моей руке затягивается на глазах..
Кровь все еще стекала по руке каплями на подол алого платья. Дракон отошел на несколько шагов и отвернулся.
– Я знаю, что ты самозванка, – шепот мага скользнул по моей щеке, а сердце ушло в пятки. – Ничего, недолго тебе жить осталось. Я пока не стану отбирать любимую игрушку. Я хочу, чтобы ты сама прокололась. А ты проколешься.
– Я тебя люблю, – произнесла я таким голосом, словно заколачивала гвозди в крышку чужого гробика.
Маг напоследок усмехнулся. Кинжал с каплями моей крови растворился в воздухе, но озноб остался. Стоило двери закрыться, как дракон, стоящий передо мной, обессиленно рухнул на колени, задыхаясь и сжимая мои руки в своих. Он покрывал их страстными поцелуями, согревал прерывистым и жарким дыханием, до боли прижимая к своим щекам.
– Прости меня, – задыхаясь, шептал он, а его поцелуи смешивались с его слезами. – Я так давно мечтал об этом… Ее руки… Ее пальцы… Ее губы… Ее колени… И ее глаза…
Он впился губами в мой указательный палец, что-то шепча, но я не разбирала слов.
– У тебя ее глаза… – услышала я, сквозь пугающее биение собственного сердца, пронзенного ненавистью и … жалостью.
Глава шестая. Любимая игрушка
Дракон целовал мои ноги сквозь юбку, сминая ее огромными руками. Я равнодушно смотрела на дверную ручку, расплывшуюся золотым теплым бликом в ледяной комнате. По моей щеке скользили его полусогнутые пальцы, проводя нежную линию отчаяния, его дрожащие пальцы гладили мои полуоткрытые губы, едва касаясь их, словно боялся спугнуть наваждение. Золотой блик ручки дрожал перед глазами в тот момент, когда рука дракона бережно пропускала сквозь пальцы пряди моих волос, раскладывая их по моим плечам.
– Я скучал, – шепот сквозь слезы завершился тяжелым вздохом. – Это было невыносимо… Я понимаю, что ты не она… Но я так скучал по этим глазам…
Он прижимал мою руку с своим губам, а по моему запястью холодным браслетом оков стекала его слеза. Я украдкой пыталась найти хоть какие-то похожие черты: изгиб бровей, разрез глаз, скулы, и когда не находила, чувствовала, как меня переполняет ненависть и отчаяние. Мое сердце отталкивало дракона, как отдыхающий на море, зашедший по пояс в воду возле сточной трубы, брезгливо отталкивает то, что не тонет. “Не он!”, – стонало сердце, пока мою руку покрывали нежнейшими поцелуями и обволакивали задыхающимся шепотом дыхания.
Мой безвольный кулачок раскрыли, рассматривая и гладя каждый палец. Я снова украдкой перевела взгляд, видя, как на бледном лице расцветает улыбка. Дракон закрыл глаза, целуя мою раскрытую ладонь.
– Как же похожа… – выдохнул он в мою ладонь, гладя моими пальцами свою щеку и опуская голову.
Я смотрела на его темные густые, намокшие от слез ресницы, а сердце умоляло о коротких и светлых. “Как же не похож!”, – устроило истерику мое несчастное сердце, бросаясь на ребра, как бросается на пол в магазине капризный и избалованный ребенок, которому не купили игрушку. Захлебываясь истерикой и слезами, сердце кричало, билось и требовало мужа, пока другие внутренние органы изображали изумленных прохожих. “Ты уже большое! Не надо так плакать!”, – строго произнес желудок, нервно сжавшись. “Как не стыдно!”, – произнес кишечник, в котором с утра ничего не было. “Будешь плакать, тебя заберет злой дядя!”, – пригрозила печень, проверяя своих постояльцев: любимую работу, любимое начальство, свекровь, наивных и тупых клиентов “Я тут что-то нанажимал, а у меня денежку украли!”.
Мои безвольные руки развели в стороны, приподнимая в своих и улыбаясь сквозь слезы. Я искренне надеялась, что дракон наиграется мной, и забудет в каком-нибудь темном уголке.
– Безумно красива, – негромко произнес дракон, склонив голову набок и глядя на меня. Его волосы скользнули по белоснежным одеждам, рассыпаясь старинным серебром. Он задумчиво смотрел на мое лицо, поглаживая мои руки в своих.
“Ненавижу тебя!”, – фыркнуло сердце, тихо всхлипывая, пока я тащила протестующий орган на воображаемую кассу “За все в жизни нужно платить!”.
Мое лицо взяли в руки, развернув к себе. Мои нервишки уже начинали пошаливать, когда я вспоминала, оторванные кукольные ручки и ножки, разбросанные по всей комнате.
– Посмотри на меня, – улыбнулся дракон, заправляя мне волосы за ухо. – Просто посмотри…
И не подумаю! Ишь чего от куклы захотел! Но мой взгляд все равно скользнул по его лицу, ловя сверкнувшие дорожки слез и счастливую улыбку.
– Я действительно счастлив, – выдохнул дракон, положив мне руки на плечи и спуская с них пышные рукава вычурного платья. Его дыхание обжигало меня, и я снова почувствовала укол жалости, ощущая трепетные прикосновения его рук к обнаженным плечам. Он скользил по ним, словно пытался согреть… Как же он любил ее…
Меня гладили по волосам, обжигая дыханием лоб. Горячие губы прикоснулись к нему, пока руки сжимали меня, как в последний раз. Сердце кололо жалостью, пока я смотрела сквозь серебро его волос на ту самую ручку двери.
– Скажи мне, что любишь меня, – едва слышно прошептал дракон, целуя меня в макушку. Я чувствовала его дыхание в своих волосах, пока руки жадно обнимали меня, прижимая к себе с такой силой, что ни у какой куклы здоровья не хватит. Дракон стоял передо мной на коленях уже полчаса, но так и не поднялся. – Просто скажи, что любишь меня…
В этот момент я видела перед глазами взъерошенный ежик светлых волос, чувствовала запах мужского парфюма “Ядрена вошь”, который подарила маман на день рождения.
– Я люблю тебя, – негромко произнесла я, вспоминая синюю куртку, которую выбирали всем семейством. Я мысленно улыбнулась воспоминаниям. Мы выбирали куртку с такой тщательностью, что на нас уже должно было висеть десяток семейных проклятий.
– Моя куколка, – сквозь слезы улыбнулся дракон, глядя на меня своими голубыми глазами с кошачьим зрачком. Воспоминания отступили, а моих губ едва коснулись его губы. – Ты так похожа на нее… Скажи еще раз… Я прошу тебя…
– Я тебя люблю, – равнодушно произнесла я, понимая, что воспоминания снова нахлынули с новой силой. Перед глазами стояла кружка с недопитым чаем, которую убирала сегодня утром.
– Мне больше от тебя ничего не надо, – послышался голос дракона, а он тяжело вздохнул, прижав меня к себе. – Можешь, еще раз сказать?
Еще через полчаса я понимала, что скоро этой фразой буду убивать. Кукла сломалась. У нее глазик дергается…
– Я тебя люблю, – произнесла я, а глазик незаметно дернулся, подавая сигнал внешнему миру, что у меня скоро сядет батарейка.
– Еще раз, – выдохнул дракон, пока я с завистью подумала о кайзерине. Отмучилась, она.
– Я тебя люблю, – равнодушно произнесла я, а глазик снова дернулся. Меня поцеловали в щеку, благодаря за “признание”. Глаз снова дернулся, пока я пыталась взять себя в руки.
Дракон смотрел на меня очень внимательно, бережно держа мое лицо в своих руках.
– Морион! – повелительно произнес дракон, наконец-то медленно отпуская меня.
Ручка повернулась, а на пороге возникла знакомый разносчик хорошего настроения, закатывая глаза так, как не каждая девушка истерику. – У нее глаз дергается, когда она говорит: “Я тебя люблю!”. Она сломалась?
В его голосе было столько беспокойства, что я испугалась.
– Глаз дергается, когда говорит “Я тебя люблю!”? – поинтересовался маг, глядя на меня с экспертным прищуром. – Сейчас проверим! Ну-ка, скажи: “Я тебя люблю!”.
– Я тебя люблю, – как можно равнодушней повторила я, вспоминая про кукол-убийц. Я – красивая. На меня не подумают! Я смотрела в глаза магу, мысленно отрывая ему самый важный ингредиент. Мой взгляд случайно скользнул на лицо дракона, и тут я увидела такую обжигающую ревность в глазах, что по спине сверху вниз пробежали мурашки. Мне показалось, что я даже отшатнулась, чувствуя, как этот смертоносный взгляд ползет по магу, потом по мне, и тут же смягчается. Взгляд -то смягчился, а я чувствовала холодеющим “муравейником”, что добром это не кончится.
– Пока ничего не вижу, – снова прищурился маг, заглядывая мне в лицо. Да он просто издевается. Нас сейчас прикончат! Его за дело, меня за компанию. – Ну-ка, еще раз!
– Достаточно! – очень жестко произнес дракон, вставая в полный рост.
– Я подумаю, что с этим можно сделать, – снова авторитетно произнес Морион, пока я мысленно с наслаждением жарила шашлыки из него на драконьем пламени. Дракон встал позади кресла, а я почувствовала, что “муравейник” подо мной снова зашевелился.
– Ее можно купать? – повелительно спросил дракон, стоя позади меня и положив руки на мои плечи.
Какой хороший вопрос! А то через недельку дракону потребуется противогаз или респиратор! “Кукла пропала!”, – представила я крик дракона на весь дворец. “Как пропала?”, – удивляется это вечно недовольное нечто, влетая в комнату. “А ты понюхай!”, – мрачно тыкает пальцем в меня дракон.
– Я думаю, что можно, – усмехнулся маг, глядя на меня, а потом поднимая глаза. – Изволите сейчас? Позвать служанку?
– Нет. Я сам, – произнес повелительный голос за моей спиной. Мне подарили красноречивый взгляд: “Будешь должна, грязнуля!”.
– Морион! – послышался холодный и требовательный голос дракона, а маг, не успевший далеко убежать, обернулся. – Ее можно раздеть? Мне не нравится это платье!
– Можно! И даже нужно! Платье с чьего-то трупа – не самый лучшее украшение для любимой куклы, – со скрытой издевкой в голосе согласился маг, почти отойдя на безопасное расстояние.
– Ее можно кормить? – снова спросил дракон, поглаживая мои плечи. Я осторожно перевела взгляд на мага. Он поднял брови, оценивающе глядя на меня. Тоже мне, диетолог!
– Этот вопрос я еще не изучал, – смиренно он, положив руку на дверную ручку. – Я могу идти, ваше величество, великий кайзер Артмаэль?
– Можешь! – разрешил дракон, сжимая мои плечи. Он что? Думает, что я за магом побегу? Руки разжались, но мое сердце продолжало выстукивать: “Беги отсюда!”
Меня подняли на руки с такой легкостью, что я обалдела. Меня куда-то несли, открывая белоснежную дверь. Мой взгляд упал на огромную кровать, накрытую алым покрывалом, кровавой рекой, стекающим по бортам драконьего аэродрома. Мне казалось, что угол ее может снимать маленький гарем, расплачиваясь с ее владельцем по безналу.
Я покраснела, вспоминая, как еще утром начальство мне в лицо тыкало документом о том, что некий Воропаев И.И. собирается расплачиваться с банком по “безаналу”. Видимо, руководство все-таки было сторонником нестандартных отношений между банком и клиентами, раз решило, что “безанал” не подходит для будущих расчетов. Только “аналичка”, только хардкор!
На стене я увидела на огромный портрет, висевший напротив кровати. На белоснежной стене в белоснежной раме была нарисована молодая женщина с фиолетовыми глазами. Светлые волосы рассыпались роскошным водопадом по плечам, алое платье со страстными, уютными складками напоминало перевернутую розу. В руках красавицы была алая роза, и она отрешенно смотрела в видимую ей даль. Ее глаза казались полупрозрачными, а кожа фарфоровой. Возле портрета стояли каменные чаши с алыми розами. Некоторые цветы уже осыпались, багровым ковром устилая холодную и просторную комнату.
Меня поставили возле кровати, бережно спуская рукава моего платья по плечам. Платье было мне велико, поэтому держалось только на плечах. Оно с шелестом слетело вниз и растеклось кровавой лужей у ног. Я стояла на полу, чувствуя, как его руки гладят мою обнаженную спину, а губы прикасаются к груди.
– Я уже забыл, как ты прекрасна…– прошептал дракон, беря меня на руки и неся в сторону купальни. Погодите! А что кроме: “Я тебя люблю!” входит в мои обязанности куклы? Мой взгляд скользнул по кровати, а глаза против воли расширились. “Входит, входит в твои нежные обязанности!”, – сладко прошептал внутренний голос. Я незаметно сглотнула. Что-то об этом как-то не подумала!
В дверь послышался стук, а дракон молча завернул меня в покрывало, прижимая к себе.
– Ваше Величество, – донесся взволнованный женский голос. – Умоляю, простите за вторжение! Там пришел какой-то маг… Он привел девушку… Сказал, что нашел ее во льду… Девушка говорит, что она и есть кайзерина Эстер…
Глава седьмая. Звон разбитого сердца
Я застыла, понимая, что тот конец, который себе представила, бросая озадаченные и смущенные взгляды на кровать, намного предпочтительней того конца, который ждет меня, если окажется, что хозяйка конца явилась лично!
– Принеси платье, – спокойным и повелительным голосом произнес дракон, даже не повернувшись в сторону застывшей на пороге служанки. Я видела ее соломенные волосы, зеленые узкие глаза и вздернутый носик, который странно принюхивался. Служанка покорно развернулась и покинула комнату. В дверях мелькнуло ее простое белое платье без единого украшения.
– Они говорят, что у меня ледяное сердце, – задумчиво произнес дракон, обнимая меня. Его дыхание заблудилось в моей прическе, а я стояла ни жива ни мертва. “Муравейник” радовался новости больше всех, пока внутри меня прокатилась волна противной изморози.
– Может, поэтому они каждый раз пытаются его разбить? – спросил дракон, не ожидая ответа. Я не могла понять, к кому он обращается? Ко мне или к ее портрету?
За спиной послышалось шуршание и скрип двери. На кровать легло роскошное алое платье, подол которого был украшен драгоценными камнями и серебристой вышивкой. Со стороны казалось, что его посеребрила изморозь. По сравнению с тем убожеством, которое выдали мне маги в качестве реквизита, новое платье выглядело роскошно. “От Дольче Дракона” – шмыгнуло сердце, пока плащ скользил с моих плеч на пол.
– До чего же ты прекрасна, – улыбнулся дракон, покачав головой и положив руку мне на грудь. – Я не могу налюбоваться. Мне кажется, я никогда не успокоюсь…
Платье прошуршало, пока бережные пальцы застегивали каждый крючок, каждую застежку, покрывая поцелуями мою шею и обнаженную спину. Мою руку бережно приподняли, заставив сплести пальцы с его пальцами.
– Туфли, – повелительно произнес дракон, а дверь тут же открылась. Расторопная служанка спешила с чулками и туфельками. Она учтиво поставила туфли на кровать, исчезая за дверью бесшумной тенью.
– Странные люди, – произнес дракон, пока я тупо смотрела на узор барельефа. – Сегодня один, завтра второй, потом третий… Я даже не запоминаю их имена. Они так быстро меняются.
Морозец трусцой пробежал по спине, когда я представила быструю смену составов по причине “ом-ном-ном!”.
Меня усадили на кровать, обнажая мою ногу и снимая с нее старую обувь. Мою ступню держали, бережно покрывая поцелуями. Чулочек скромной гармошкой скользил вверх, а я мысленно прыснула, понимая, что впервые вижу мужчину, умеющего надевать женские чулки. И не на себя!
Я видела свое отражение в огромном зеркале, висевшем на соседней с портретом стене, а потом украдкой перевела взгляд на портрет кайзерины. Не может быть! Мы не можем быть так похожи…
Юбку подняли выше, закинув подол на мои колени, и пошире развели мои ноги. В этот момент я напряглась, понимая, что перед тем как натянуть чулок, путь его отмечают поцелуями. Поцелуи внутренней части бедра заставили меня затаить дыхание. Появилось непреодолимое желание свести ноги вместе. “Ты – кукла!”, – напомнил мне внутренний голос, и я стоически терпела каждый поцелуй, поднимающийся все выше и выше. Я чувствовала тяжелое дыхание там, где его быть не должно! Сердце начало паниковать, но выбирая между жизнью и сексом, я была не уверена, что выбираю второе!
Когда горячий поцелуй сладко впился в меня, я застыла каменным изваянием. Мурашки пробежали по коже, внутренние органы рухнули вниз, видимо, посмотреть, что там делает дракон с таким упоением. “Представь, что рядом его мама!”, – спохватился внутренний голос, пытаясь спасти мою жизнь. Мои губы снова сомкнулись, и я попыталась сделать невозмутимое лицо партизанки на допросе. Мой взгляд, отраженный в зеркале ясно выражал: “Умрем несломленными!”. Я вспоминала унылые попытки Артема сделать мне малобюджетный подарок на восьмое марта, вспоминала дырявые носки, полузадушенный голос между моих ног: “Ты там шкоро?”, преисполненный такого страдания, от которого едва ли не сбежались все сердобольные соседи, спасать несчастного мужика. “Бедненький!”, – причитали мысленные бабы, поглаживая Артема по голове. “Заставила, да! Как она могла! Это же ниже мужского достоинства!”, – возмущались мужики, обещая стучать Женевской Конвенции о правах человека о таком злостном нарушении. Все закончилось вполне предсказуемо. Открылась входная дверь: “Вы там че? Шмонькаетесь?”. Через три секунды я закидывала в машинку белье, а Артем в другом конце ванной изучал состав шампуня для волос.
Но сейчас второй чулок поднимался вслед за поцелуями, а я мысленно думала про северный ледовитый океан, вспоминала все неприятности за последнюю пятилетку, готовя себя к еще одному жадному поцелую, от которого предательски белели костяшки моих напряженных пальцев, сминающих алую розу юбки. Меня отклонили назад, придерживая рукой за талию, не зная о том, что партизанка в этот момент мысленно представляла мамочку дракона, которая шоркает старой чешуей в соседней комнате, доедая мозги окружающим.
“Хватит! Прекрати!”, – мысленно умоляла я, глядя на темные волосы с серебряным отливом, при этом стиснув зубы и пытаясь сохранить каменное выражение лица. Поцелуй продолжался, внутри что-то замирало, металось, а потом снова замирало. Как только поцелуй закончился, у меня едва не вырвался вздох облегчения.
Меня взяли на руки, вынося из комнаты. Мы шли по коридору, а я не понимала, неужели нельзя меня на пару часиков забыть в каком-нибудь темном уголочке? Буду очень благодарна!
Огромное ослепительно белоснежное помещение встретило нас тишиной. Ледяной трон, словно вмерзший в пол, показался мне нагромождением старых сосулек. Он выглядел необоснованно огромным, уродливыми и холодным настолько, что при мысли о том, что мои прелести и лед будет разделять тонкая ткань платья, я едва не заныла.
В центре зала стоял очень древний старик, сгорбленный буквой “Зю”. На нем был драный плащ, а морщинистая рука сжимала почерневший от времени посох. Рядом с дедушкой стояла фигура в алом плаще с капюшоном, сохраняя воистину королевскую осанку.
– Еще одна девушка пришла! Говорит, что она – кайзерина Эстер! – произнес хриплый голос стражника. На серебрянном нагруднике у него была двухцветная роза и два дракона. Алый и белый.
“Только не на лед!” – умоляла я, готовя “муравейник” к ледниковому периоду. Но дракон уселся на трон, посадив меня себе на руки. Он обнимал меня, как обнимают дети любимую игрушку, а я смотрела на то, как стража вводит еще одну девушку в белом плаще. Пока девица шла, капюшон слетел, обнажив белоснежные волосы и бледное лицо.
– Так! Что я пропустил? – послышались поспешные шаги, а к трону уже приближался придворный маг, потирая руки. – Ваше Величество! Я требую обозначить этот день, как день самозванок! И отмечать его со всем размахом! Все девушки переодеваются в кайзерину и штурмуют дворец. А над ними летает дракон. Кто не успел, тот замуж не выйдет! Требую назвать это Днем Разбитых Сердец!
– Успокойся, – послышался сумрачный ледяной голос дракона. В зале воцарилась тишина, которая меня почему-то пугала. Я осторожно переводила взгляд на девушку в красном, которая уже сняла капюшон, обнажив точно такие же белые волосы и бледную кожу. Две красавицы, похожие, как две капли воды, смотрели друг на друга со всем презрением. Но с куда большей ненавистью и непониманием они смотрели на меня.
– Я даю вам время подумать, стоит ли оно того, – после долгого молчания произнес дракон. И в этот момент я почувствовала, как учащается биение его сердца. Он все еще верит, что она придет? – Помните, вы всегда можете уйти. Я никого не держу. Если вы пришли сюда потому, что у вас есть долги, по приказу хозяев, по требованию родственников, из-за нужды, под угрозой жизни, по принуждению, я вас не трону, если скажете об этом прямо сейчас. Или подайте мне знак, если ваша жизнь под угрозой и вы не можете этого сделать напрямую. Я сумею вас защитить.
Мой взгляд напряженно следил за девушками, которые молчали. Меня удивляли его слова. Судя по тому, что я видела в Триумвирате “милосердие” и “дракон” дружат в основном по переписке, встречаясь крайне редко.
– Если вы сейчас же скажете мне правду, я постараюсь вам помочь. Если вы остаетесь и молчите, то пощады не будет, – повелительным голосом закончил дракон. Я чувствовала, как его просто сердце сходит с ума. Он все еще верит, что одна из них действительно окажется его любимой?
