– Всё я понял. Но, во-первых, он ни слова не сказал о том, зачем ему именно такой ребенок. Во-вторых, надо искать другие способы возрождения.
– Этот самый надежный.
– Но не для короля! – упорствовал я. – Не для государства! Ульвег обручен с принцессой Зареша, и свадьба уже назначена через три месяца. Если его невеста пронюхает о ведьме на ложе жениха, это будет скандал. А потом, уже не если, а когда она узнает о бастарде, такое оскорбление королева не стерпит, а ее отец тем более. А значит, будет война с соседями… И зачем Ульвегу ребенок именно от фрейры? Не посадит же он на трон бастарда! Значит, использует младенца для какого-нибудь мерзкого ритуала.
– Зачем ему ритуал? – недоуменно вздернул бровь наставник. Но я отлично знал этот наигранный жест: учитель ждал, когда ученик сам сделает логические выводы. – чего ему не хватает? У него высшая мирская власть в самом просвещенном и богатом государстве мира, у него прекрасное здоровье, лучшие женщины и прочее, что так ценят миряне.
– Но он слабый маг. Насколько я знаю, Ульвег очень болезненно воспринимает свою слабость в чем бы то ни было, а магия в нем едва теплится. Вот вам и личная корысть.
– Допустим. Но ты же прекрасно понимаешь, что, во-первых, ни один ритуал не является абсолютной гарантией. Во-вторых, чужая магия долго горит только в собственном сосуде, а перенесенная в любой другой быстро гаснет.
– Если только это не истинная Искра, – возразил я.
– Вряд ли даже ты, лучший из моих учеников, такую найдешь, – вздохнул Диодар. – Истинные нигде надолго не задерживаются, даже в нашем мире Огненных искр, хотя по легенде когда-то именно мы стали первой колыбелью для них. Но с тех пор, как древний алтарь нами же разрушен, они перестали вспыхивать как звезды… Или мы не успеваем их увидеть. Можно не брать такое чудо в расчет. Хотя я все еще надеюсь.
Великий пратор подошел к окну и, отодвинув тяжелую гардину, бросил тоскливый взгляд в утреннее, наливающееся синевой и светом небо. Опять старик впал в тоску. Так всегда случается, когда речь заходит о мифических звездных странниках. Говорят, огненный маг, достигший высшей ступени развития, может снискать Искру истинного Пламени и уйти странствовать между звезд, но лично мне такие случаи неизвестны.
Диодар – лучший из нас, но даже его огонь души – лишь отблеск истинного, а не само Пламя.
Надо спускать старика с небес на землю, иначе он опять впадет в меланхолию, а у нас тут король решил Синод подмять!
– А если Ульвег получит желаемое и войдет во вкус? Сколько ему понадобится одаренных детей для подкормки? Мы получим чудовище на троне, облеченное высшей властью. Сможем ли тогда остановить его?
– Сможем, – учитель бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. Ну-ну…
И я выложил последний аргумент:
– Да ни одна ведьма не отдаст своего ребенка! Значит, будет насилие. И как отреагирует на это весь ведьминский Огненный круг? Они взбесятся! Это будет уже не тихое подпольное сосуществование, а война похуже, чем с соседним королевством. Я категорически против!
– Это я уже понял, Арнар, – поморщился Великий пратор. – Но если ты откажешься, король найдет другого ловца из свободных и не таких щепетильных. Или каким-то чудом разыщет фрейру сам, он упорный. Мы поступим иначе…
* * *
И вот через три дня после знаменательного утра, изменившего мою жизнь и, возможно, жизнь всего королевства, я, всё ещё злой до искр из глаз, въезжал в небольшой город Дартаун, разукрашенный к свадьбе герцога Винцоне.
Но вот что удивительно. Злость мгновенно улетучилась, когда я въехал на прихрамовую площадь и еще издалека увидел, как хлынул народ из храма, и как в первом ряду сбегает по ступеням тонкая фигурка, закутанная в серую вдовью хламиду. Та, кто ее носила, – слишком юная для вдовы, слишком трогательно-трепетная… и тем будоражащая кровь.
Уж не ведьма ли? Если да, то задача – не короля, а моего пратора – может быть выполнена в рекордные сроки.
Я спешился, бросил поводья слуге и приказал:
– Займись лошадьми.
И уже не слушая ответ, пошел на перехват вдовушки. С высоты моего немаленького роста мне отлично были видны все передвижения красотки.
Если она не ведьма, размышлял я, ускорив шаг, то не было ли в ее браке нарушения закона?
Скорее всего, малолетнюю девчонку продали родители под видом брака. Тогда им не поздоровится, а деньги конфискуем и передадим жертве. И весь род ее покойного мужа по новому закону будет жестко наказан, чтобы другим неповадно было.
И я неожиданно впал в азарт, как мальчишка, и двинулся через площадь наперерез, так, чтобы чем-то взволнованная и не смотревшая по сторонам юная женщина сама на меня наткнулась.
И храм подождет, и герцог никуда не денется. Тут достаточно свидетелей, чтобы уличить старика в преступлении.
Впрочем, поторопиться надо: внутри обители Предвечного что-то происходило, я слышал крики людей, чувствовал магическое возмущение, но всё же потратил несколько драгоценных мгновений, чтобы проверить чистоту мейте. Не червивое ли это яблочко?
И это прикосновение поразило так, что я без раздумий поставил на нее свою метку.
Она была чиста!
Аура ее мужчины не чувствовалась совсем. Либо «вдовушка» была девственна, что нелепо для побывавшей замужем женщины, либо овдовела не менее пяти лет назад. А это уже стопроцентно преступный брак даже без нового королевского указа и улов для вайра по вышеизложенным причинам, ибо на вид ей сейчас было всего-то лет девятнадцать-двадцать.
Одновременно я сделал вывод, что девица вряд ли ведьма. Кто видел ведьм-девственниц в таком возрасте? Бред и нелепость.
В таком случае, почему этот чудесный цветок никто не тронул?
Это заинтриговало, и я сделал мысленную пометку выяснить историю вдовушки, но… увы, с сожалением расстался с мыслью взять незнакомку под покровительство, в постоянные любовницы. Ну как постоянные… на время пребывания в Дартауне.
Какое разочарование. А ведь мое тело уже отреагировало однозначно.
Но нет, девственница или святоша – это слишком хлопотно. Хотя посмотрим…
Прав был брат Лигар, у меня слишком давно не было женщины. Случайных связей я избегал, и если уж выбирал любовницу, то надолго, и как правило, кого-то из молодых вдовушек, они обычно горячи, неприхотливы и покладисты (но, увы, с моей щедростью быстро копят приданое и выходят замуж). А в Дартауне мне предстояло застрять надолго, чтобы докопаться до всех грехов герцога и покрывающих его служителей.
С сожалением я отпустил красотку и поспешил в храм.
Да, мейте не соврала. В алтарной чаше чадил черный огонь. Вокруг суетились жрецы, а прихожане и свадебные гости ломились прочь, снося всех с ног. Меня не задавили только благодаря обнаженному мечу.
– Вайр! – пронесся крик, и народ расступился, давая мне пройти.
Я вдохнул спертый воздух, пытаясь вычленить запах огненной ведьмы. Если она только что магичила, должен остаться след. Но где там! Какой только дрянью, заглушенной благовониями, не воняло в этих стенах, но только не магией фрейры.
Герцога я узнал сразу. Старик в роскошном свадебном костюме выглядел как обряженный к похоронам труп. Со времени нашей последней встречи в бальном зале королевского дворца он совсем не изменился. Разве что седая голова дергалась сильнее и руки тряслись. Даже не надеюсь, что от страха. Страх и совесть герцог потерял полвека назад.
– Ваша светлость, рад видеть вас в здравии, – кивнул я.
Действительно, рад. Живые гораздо разговорчивее мертвых. А уж какую славу и силу получит Орден, когда сковырнет этот полутруп…
– Вайр Артан Раштар! Слава Предвечному! – дернул он головой и оттянул шейный платок, словно задыхался. От радости, надо полагать.
– Арнар, – поправил я старика, усмехнувшись про себя мелкой уловке: мол, кто ты такой, вайр, чтобы я, великий герцог и дядя короля, помнил твое имя?
– Вы очень вовремя подоспели, юноша. Где-то здесь прячется фрейра. Мерзкая гадина сорвала мою свадьбу. Найдите ее и уничтожьте!
Хмыкнув, я непочтительно отвернулся, взглядом разыскивая главного жреца храма.
– Расскажите подробнее, что тут случилось, – потребовал я.
И подал знак одному из мелких храмовых служек, чтобы держали двери закрытыми. Вот и синеглазая вдовушка что-то лепетала о ведьме… Или зеленоглазая?
Потрясающе! Я не смог вспомнить цвет ее глаз! Почему?
Мысли о необычной девице во вдовьем платке не покидали меня, пока я слушал гневные вопли герцога, стенания жрецов и рыдания свидетелей.
А потом я осмотрел алтарь Предвечного, все еще плевавшегося сгустками черного пламени, и мысли о красотке вылетели из головы.
Я едва не рассмеялся: какая фрейра?! Да тут все улики вопят о мошенничестве! Скрыть не успели. Не посмели в присутствии прихожан, да и я так кстати явился. Герцог прав, очень вовремя!
– Алтарь нам подменили на нечестивый, подлые вражины! Видите, господин вайр? – главный жрец храма в пурпурном облачении показал на впаянные в чашу сгоревшие амулеты. Десять штук по кругу. Две невидимые звезды пентакля.
– Вижу, – усмехнулся я. Надел специальные перчатки, вытащил из-под спрятанной под плащом поясной сумки магические капсулы для улик и начал аккуратно доставать и складывать в нейтральный фиксирующий раствор расплавленные кристаллы. – Мы выясним, как давно использовались кристаллы, и аннулируем все обряды, которые проводились за это время в вашем храме. Разумеется, с возвращением прихожанам потраченных на неправедный обряд сумм и выплатой им морального ущерба… за счет вашей обители, как полагается.
– Как все? – побледнел жрец. – Да зачем? Да может, его только вчера подменили, чтобы свадьбу сорвать?
– И это выясним, – я достал из сумки магические щипчики и взял образцы из основания чаши. – Наука по части расследований магических преступлений ушла далеко вперед с того времени, как вы обучались в священной школе Предвечного, пратор. Нам теперь не составит труда узнать, как давно передвигалась эта чаша.
Никогда не передвигалась, – понял я по смертельно больному виду священника.
– Что вы тут возитесь?! – подскочил ко мне герцог. – Причем тут какие-то чаши? Это фрейра всё натворила! Почему вы её не ловите?
“Потому что нечистые на руку праторы гораздо хуже огненных ведьм”, – подумал я, убрал в сумку ларец с образцами, выпрямился и опустил на старикашку тяжелый взгляд.
– Немедленно! – потряс кулаками властитель Дартауна. – Верните мне невесту! Она сбежала!
– Возвращение беглых невест не в моей компетенции, ваша светлость. Вы уж сами… – я взглянул в блёклые глаза старика и усмехнулся про себя: да, сами. Доставьте мне такое удовольствие поймать вас с поличным, герцог, раз не удалось застать вас с малолеткой у алтаря и засвидетельствовать преступное намерение. – А фрейру я найду, если происшествие – ее вина. А если нет, то и искать незачем.
– Как это незачем? Что вы такое говорите, вайр? – возмутился пратор. – Ведьма одним своим присутствием осквернила мой храм!
“Не твой, а Предвечного, – мысленно поправил я. – А Его вряд ли способна осквернить какая-то баба”.
– По новому указу Священного Синода, – мой голос стал зычным, чтобы слышно было в самых дальних уголках храма, – фрейра, искренне раскаявшаяся в злодеяниях и желающая встать на истинный путь служения Предвечному, имеет право посещать храмы, и никто не может ее изгнать без веской причины.
– Не слышал о таком указе! – жреца перекосило от ненависти.
– Разумеется, – кивнул я. – Официальный гонец до вас доберется только через неделю. Но у меня есть копия указа, кою я вызвался лично передать старшему пратору Дартаунского храма, – с этими словами я вытащил из-за пазухи запечатанный свиток и вручил ошеломленному и сомневающемуся священнику.
– Принесите книгу обрядов, пратор, – не дал я ему опомниться. – Я займусь ею позже. А сейчас пусть все женщины выстроятся для исповеди. Мужчин можно выпустить из храма. С проверкой. Эти ведьмы научились ловко маскироваться под мужчин. – Жрецы смущенно потупились и в то же время скабрезно ухмыльнулись, и пришлось тихо уточнить: – Кадык проверяйте, а не то, что вы подумали.
Слегка покраснев, служители разошлись по храму, а я вытащил из сумки походный алтарь, – небольшую чашу размером с кулак, – и установил на ближайшем напольном канделябре вместо свечей. Сгодится для моих целей.
– Начнем с вас, – кивнул я ближайшей недовольной старухе.
Уверен, что бабка – не фрейра. Но надо же с кого-то начинать!
И ведь я прекрасно понимал, что если и была тут огненная ведьма, если и была она причастна к происшествию, то наверняка уже успела сбежать в первых рядах. Но хлеб надо отрабатывать, славу беспощадных вайров поддерживать, потому я вздохнул и приступил к делу.
Допрос под видом исповеди затянулся на пару часов. Еще час я делал выписки из книги обрядов за последние три месяца, решив ограничиться легким запугиванием, иначе тут и поседеть можно. Впрочем, все будет зависеть от результатов исследований алтаря. Этим уже займусь не я, а мои младшие братья по Ордену, я их опередил на сутки точно.
Когда всё закончилось, на улице уже начало темнеть, а живот слегка подводило от голода, но я вайр, мне привычно давить чувства и гасить неприятные ощущения.
От вечерней трапезы с пратором храма я отказался, и он, чувствую, припомнит мне пренебрежение, судя по прищуренному взгляду, подаренному на прощание. Совсем обнаглел. Он еще не знает, что дни власти его покровителя, герцога Винцоне, сочтены.
Отказался я и от гостеприимства хозяина города. Герцог, надеявшийся заполучить меня вместе с последними столичными сплетнями, разочарованно поджал губы, сел в карету и умчался.
Мой слуга, оставленный караулить лошадей у привязи во дворе храма, подвел наших вороных, но я не спешил сесть в седло. Остановился и, не обращая внимания на свербящее ощущение враждебного взгляда между лопаток (пратор, смотревший мне вслед, не без основания нервничал, в своей сумке я уносил серьезные улики), оглядел опустевшую площадь.
Легкомысленная юная вдовушка, разумеется, меня не дождалась, на это я и не рассчитывал. А вот провести ночь в объятиях нежной красотки – вполне, не зря же ставил на нее метку.
Да, мы даем обет безбрачия, но никто и никогда в здравом уме не потребует от вайра полного отказа от плотских утех. Огонь, горящий в наших жилах, слишком голоден, неистов и всеяден, его не запереть никакими обетами. Именно потому мы, огненные воины Предвечного, и не женимся, что не способны хранить верность одной-единственной женщине. Так зачем обманывать самих себя и своих возлюбленных неисполнимыми брачными клятвами?
“Есть! – усмехнулся я, почуяв, в какой стороне трепещет слабый отсвет моей метки. Вскочил на коня и направил его в нужный переулок. – Посмотрим на тебя поближе, прекрасная мейте, какова ты без вдовьего платка”.
Глава 5. Вайр выходит на охоту
Метка вела себя… оживленно. Никогда бы не подумал, что у одинокой юной вдовы (сопровождения я не заметил, но мне все больше казалось, что его и не было) столько дел, причем в разных, взаимоисключающих частях города от аристократических особняков до нищенских окраин!
Она кругами носилась по улицам города, совершала такие резкие повороты, какие невозможны ни в коляске извозчика, ни одиночной всаднице, если только она верхом на лошади, а не на пресловутой метле!
Стоило оказаться к ней близко, в пределах квартала, как она таинственным образом исчезала, словно оказывалась под землей! И потом обнаруживалась совсем в другой стороне.
Ведьма, я был в этом уже уверен.
Пока я за ней гонялся, уже совсем стемнело. А я, между тем, все еще был зверски голоден, но ярость и упрямство не давали махнуть рукой и отправиться в гостиницу, где мой слуга уже наверняка снял номер и заказал ужин.
Наконец, мне повезло, и метка вынырнула буквально за углом в квартале мелких лавочников. Причем, подскочила так высоко, словно вознеслась на небеса. Я устремился по следу, но все, что увидел – это запрыгнувшего на забор рыжего кота (неужели следом за хозяйкой?) и гнавшуюся за ним свору собак.
Я придержал коня, пытаясь понять, что происходит, но после невероятного прыжка метка стремительно удалялась – девчонка наверняка бежала через огороженный забором сад. Вот это прыть!
Я помчался в объезд, окончательно перестав что-либо понимать.
Конь остановился в бедном квартале у глухого покосившегося забора. Странно. Девушка не показалась настолько нищей, чтобы жить в трущобах.
Возле забора снова обнаружилась целая свора злобных псов. Собаки кидались на препятствие, словно пытались найти подгнившую доску и проломить. Я пустил в свору огненный шарик, и кобели, поскуливая, разбежались.
Я толкнул калитку. Заперто.
Постучал железным кольцом, прикрученным к дощаной калитке. На стук никто не отозвался, пришлось сломать щеколду и войти.
Метка была там, внутри дома, видневшегося посреди запущенного сада.
И именно оттуда раздался отчаянный кошачий вопль.
Не медля ни мига, я выломал запертую дверь ногой, ворвался в темное и какое-то затхлое помещение, огромными прыжками взлетел по шаткой лестнице на второй этаж, откуда доносился вопль, и плечом высадил очередное препятствие.
