Константин Дорфман-Мартынов "Земля – Венера – Земля"

Попытка описания возможного будущего, представленного в жанре лженаучной псевдофантастики.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 17.07.2024

Земля – Венера – Земля
Константин Дорфман-Мартынов

Попытка описания возможного будущего, представленного в жанре лженаучной псевдофантастики.

Константин Дорфман-Мартынов

Земля – Венера – Земля




Предисловие

Даже неискушённый читатель обнаружит немало плагиата в этой попытке описания возможного будущего, представленного в жанре лженаучной псевдофантастики. Все объяснения по тексту можно найти в примечаниях.

Примечания будут пронумерованы в верхним индексом

и добавлятся к каждой главе отдельно в конце.

Примечания.

Пример примечания.

Глава 1 – Знакомство (будущее).

Les hommes occupent tr?s peu de place sur la terre. Si les deux milliards d'habitants qui peuplent la terre se tenaient debout et un peu serrеs, comme pour un meeting, ils logeraient aisеment sur une place publique de vingt milles de long sur vingt milles de large. On pourrait entasser l'humanitе sur le moindre petit ?lot du Pacifique.

Antoine de Saint-Exupеry.

“Le Petit Prince”

Космос придется осваивать непременно, так же как с древнеи?ших времен люди осваивали Землю. Причем придется не только изучать небесные тела или эксплуатировать их богатства, но и обживать их. Необходимость в этом настанет довольно скоро из-за стремительно растущих потребностеи? человечества, которые Земля удовлетворять уже не в силах.

Красносельскии? С. А.

“Запасная планета”

Зэнд проснётся.

Проснётся резко, чуть ли не закричит. Потом успокоится, осознав, что всё увиденное лишь сон, и сон этот знакомый. Он закроет глаза и будет лежать некоторое время в полудрёме. Потом снова откроет глаза, лениво, тихонечко моргнёт правым, сощурит левый. В воздухе, прямо над ним, напротив его лица, высветятся оранжевые цифры – 01:58 и рядом справа поменьше 38. Затем через секунду цифры 38 сменятся на 39. Одновременно, плавно уменьшится степень яркости всей надписи. Ещё через секунду 39 сменится на 40, и цифры исчезнут.

За три дня до отлёта Зэнд заедет в старую фешенебельную гостиницу. В ней не будет даже номеров с виртуальным расширением, однако будет старый добрый стандартный сервис.

Большинство людей к тому времени уже будет с вживлёнными биочипами. Зэнд от них откажется. Принципиально. Иначе цифры, на которые он будет смотреть, сформировались бы где-то в его сознании. И кошмары бы его тоже не стали мучать. Скорее всего. Многое было бы под контролем.

"Два часа ночи. F…k! M…re!“ – всё ещё в забытьи, но уже раздраженно, Зэнд промямлит с досадой.

Зэнд начнёт вспоминать, как он увидит во сне бело-сине-жёлто-зелёный диск. Окружённый чёрной бездной диск. Бездной, заполненной точками самой различной яркости и цвета. Это не просто диск, а диск очевидно выпуклый. С порой различимыми и узнаваемыми очертаниями двух-трёх континентов. И вот диск вдруг беззвучно, мгновенно превратится в яркую белую вспышку и тут же исчезнет.

На его месте появятся ещё точки, те что он собой будет закрывать до уничтожения, и вблизи того места, где он будет находится и где яркостью своей видимость этих точек будет подавлять. И всё. Ничего, кроме звёзд и пустоты.

Зэнд станет ещё вспоминать, как его прадед расскажет ему, что будет видеть сны об атомной войне, и приснятся они ему даже после того, как всё ядерное оружие на Земле будет уничтожено. Прадед Зэнда родится в Иокогаме, много позже после того, как Иокогама должна была стать третьим городом, на который предполагалось сбросить атомную бомбу во время Второй мировой войны.

Что-то заставило изменить это решение. И глобальная атомная война, которой потом так боялись, тоже не произойдёт.

Зэнд вновь проверит время, включит свой SmartUpp. На этот раз лишь он сможет разглядеть высветившийся цифры напротив глаз. 2:41. Можно было бы продолжать валяться в постели, но уснуть и выспаться перед вылетом уже не получится, что будет очевидно. И более чем очевидно, что это возможно будет его последний день на родной планете. Вряд ли он ещё здесь снова окажется. В ближайшие два десятка лет то уж точно.

Зэнд выберется из постели, совершит лёгкое движение рукой вдоль бедра. В следующую секунду его обнажённое тело в пределах от макушек чашечек колен до пояса закроют лёгкие плавки-шорты. Оранжевые снизу, ярко синие сверху, с переливами, с зелёными контурами пальм и фигурками перескакивающих между ними обезьянок. Затем Зэнд протянет правую руку в сторону распределителя. В кисти руки сообразуется стакан. Диаметр его почти точно совпадёт с диаметром двух третей линии воображаемой окружности, сформированной ладонью и пальцами. Ещё мгновенье и стакан заполнится апельсиновым соком с густой мякотью. Над стеклянным ободком будет услужливо выступать хода-шахматным-конём-образная соломинка. Зэнд выйдет на балкон.

Там его встретит ночной сухой холодный ветер. Сахара, самое жаркое место на планете Земля, но только днём. Ночь здесь многое меняет. Зэнду будет нравится, что можно так просто стоять в одних шортах, потягивать сок через соломинку, блаженно ощущая то кисловатый вкус медленно подтекающей к нёбу и в гортань жидкости, то чуть увеличивая силу тяги на частичках клетчатки, состоящей из кожицы долек и выжатых соковых мешочков, и наслаждаться, как порывы ночного ветра будут вырывать из него излишки накопленного за день тепла. Зэнд будет смотреть на всё тот же тёмный лес небоскрёбов, на который он уже смотрел днём. Среди контуров зданий можно будет иногда разглядеть маленькие быстро движущиеся редкие точки EMS глайдеров,

а за этим лесом будет темнеть уходящая вдаль и ввысь пусковая гора.

Ночью она не будет сверкать ярко отражая солнце рядами устаревших солнечных батарей, лишь будет чуточку поблескивать словно чешуя гигантского дракона. Она не будет ждать его, как двадцать лет назад. Она приютит под собой совсем новый гигаполис. Другая, что должна будет отправить Зэнда с его родной планеты на этот раз и надолго, расположится с противоположной стороны. Из номера гостиницы её видно не будет, но её существование будет как бы ощущаться сквозь толщину всех отгораживающих от неё стен отеля. Она будет и выше, и гораздо объёмнее, длиннее той, устаревшей, утилизированной. Будет эта новая пусковая гора и массивнее, соответсвенно, той старой. Вектор силы гравитации как результат такого соседства может быть настолько ощутим? Невозможно. Что же тогда? Давление неизбежности?

Что до старой горы, то та уже лет 15 как будет приспособлена под ячейки виртуального жилья среднего класса. Всё для аккомодации представителей разросшейся до сотен миллиардов рассы человеческой.

“Nice trunks bro!” – услышится с балкона слева.

"Tel rit du maillot de bain qui n'oserait pas rire du ma?tre !"

– не глядя в сторону неожиданного собеседника, ответит Зэнд, оттенив фразу тем самым гасконским акцентом, что он будет тренировать ещё в детстве.

“Donc vous ne cachez pas derri?re ce еcran de protection, on peut rire ensemble de ce que vous desirez,” – последует ответ, на очень хорошем французском, безо всякого акцента, но с лёгкой интонацией африканских диалектов. Голос говорившего будет теперь звучать без усмешки, но и не без оттенков, которые не умеют в полной мере имитировать биочипы. Это будет его родной язык, как и у Зэнда. “But please excuse me,” – продолжит он же, “my colleague is not a master of French”.

Снобизм отступит на второй план. Зэнд повернётся в сторону своего неожиданного собеседника, который, как тот уже успеет отметить, будет не один. Это будет мужчина явно старше средних лет, роста выше среднего, идеального телосложения, темноволосый. Вряд ли он убрал бы стену со своей стороны балкона, потому что ему не будет хватать своей компании – так необычно названной коллегой окажется молодая женщина. Оба будут сидеть в креслах за небольшим столиком. Оба в дрескодовых комбинезонах. Он в фиолетовом, она в светло-сером.

Зэнд первое мгновение будет не без изумления рассматривать девушку, одновременно лихорадочно постарается вспомнить, убирал ли он защитную балконную перегородку, провоцируя “вторжение”. Подсознательно успокоит себя, что он мог бы это сделать ещё в тот же вечер, как он вселится в этот номер, и забыть об этом. Вполне в его стиле, в молодости он сходу будет убирать даже стены в гостиничном номере, где он будет останавливаться, и когда будет возвращаться на Землю, и перед полётом. Тоже, не сговариваясь, будут делать в прошлом и его соседи, и тогда отдельные комнаты будут превращаться в салоны, с шумными компаниями случайно встретившихся людей. Но сейчас ему вряд ли бы этого хотелось. Сейчас он скорее будет избегать спонтанных знакомств и общения вообще.

“Zend Faurе”

, – Зэнд представится первым, а ещё прежде облачится в тёмно-синий комбинезон, подстать своим соседям и пройдёт на территорию их балкона.

“Akhmat McMurphy”

, – невольный собеседник и новый знакомый поднимется и вытянется навстречу ему. После рукопожатия у стола возникнет ещё кресло. Ахмат жестом предложит Зэнду сесть.

“Selma Ustinova”, – с еле уловимым скандинавским акцентом представит себя девушка и протянет Зэнду свою руку, её тонкие длинные белые пальцы утонут в его темнокожей ладони.

“So, your first languages are…” – обратится Зэнд к ней: “Русский, шведский and?..”

“That’s it”.

Зэнд направит вопросительный взгляд на Ахмата.

“I am a professor of modern Philology. German, Czech, Hebrew, Panjabi, Chechen, Mandarin, Spanish are my natives and I know fluently about 10 other languages. However only English can be used in our conversation”.

“I was born and grown up in the Mmunist Union” – сообщит Зэнд, как бы с подсказкой продолжая языковую тему разговора.

– ??????????????????

– как бы подзадорит его, Зэнда Форэ, Ахмат МакМёрфи. Его нихонго прозвучит чисто, безупречно.

«Да, уж, свободно он им владеет! ???» – проскочит в голове у Зэнда.

“What does it mean?” – в голосе Сельмы будет что-то от лёгкой веселости, отдающей кокетством.

“The main thing is to get into a scrimmage. This is an ancient slogan of samurais used then by ultra left mmunists”, – безо всякой доли усмешки и даже тени иронии объяснит Зэнд. “My dad parents came to Surgut to teach the state languages, grandpa from Senegal, grandma from Yokohama.

And being a modern philologist means no Russian… What about the classics?”

“I have heard that Dostoevsky was a chauvinist and Tolstoy’s extremely boring. And Pushkin was translated to all languages I know. He was a genius that’s true”.

“Got it”, – ответит Зэнд, а в долгом взгляде Сельмы в направлении Ахмата, пока тот будет излагать свою литературную позицию, он уловит что-то вроде сочувствия.

“But it is 19th century, isn’t it? I have not heard of many great Russian writers even from the next one. And now it is the completest decline”.

“Bunin”, – послышится голос Сельмы. Зэнд слегка вздрогнет от неожиданности, – “Nabokov and many others. I like Akhmatova. She was a great poetess too”.

“Yeah. I’ve heard that name”, – тут Ахмат искренне засмеётся приятным контральто, и Зэнд увидит его белые зубы, поразится их сочетаемостью со смуглостью кожи, с большим носом с горбинкой, длинными вьющимися блестящими черными волосами. Глаза как бирюза, в меру раскосые.

Можно только завидовать.

Зэнд отставит в сторону опустевший стакан с торчащей соломинкой и сильным глуховатым баритоном произнесёт:

Они летят, они еще в дороге,

Слова освобожденья и любви,

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом