Но вижу воочью:
Заря занялась,
И день вслед за ночью
Явился в свой час.
Иного не нужно. Спасибо Ему!
А знать, что к чему —
Умножить печали.
Конец. – Все сначала.
Зима
Жизнь такая неумытая:
И не видна, и не слышна.
Утром встал – земля облитая
Молоком, цветущей вишней.
Снега столько, что я слепну
От лучей его искристых.
С крыш порошей – чуть заметной —
Задувает серебристой.
Словно из огня деревья,
Молчаливы и скромны.
Но с надеждою и верой
Затаенно ждут весны.
После долгих, злых метелей
Все дома – боготворимы,
Как обломки Колизея
Императорского Рима.
Нам тягаться ли с природой?
Нам гордиться ли собой?
Чуть навалятся невзгоды —
Поднимаем крик и вой.
Посмотри, как держит вожжи,
А дорога – как стрела.
Ямы, кочки – бездорожье —
Починила, прибрала.
И летит как птица-тройка,
Заметая шубой след,
Как бы ни было ей горько,
Сколько б ни было ей лет.
Наполеон, Гитлер и Иван
Он нередко безрассуден,
Легкомыслен он и пьян.
Но с железною уздою —
«На коне» всегда Иван.
Приходили к нам французы.
Шведы были тут как тут.
Немцы, турки, и другие.
Янки случая лишь ждут.
А какие полководцы!
Бонапарт Наполеон!
Бесноватый фюрер Гитлер! —
Лезли словно на рожон.
Где они и где Россия?!
Вот тебе и пьянь, и рвань!
Под железною уздою —
«На коне» всегда Иван.
Только очень сомневаюсь…
Без узды железной той,
Сможет он в стране свободной
Жить своею головой?
Воздашь!
Я смотрю на церкви и соборы,
На узорчатое естество.
Под моим испытующим взором
Древности ажурное лицо.
Купол храма затерялся в небе.
Купол неба сдвинулся к земле.
Сколько б не нуждался я во хлебе —
Хлеб духовный – он нужнее мне.
Вот стою пред древнею церквушкой,
Сознаю: не Бог и не герой.
Где прощения найти мне лучше
За грехи, содеянные мной?
Пусть же украшают землю храмы,
Утопают в небе купола.
Храмы – это наши мамы.
Наша сила, крепость против зла.
А когда подкосятся колени,
Жизнь твоя приблизится к концу…
Исчерпав последние сомненья —
Должное воздашь Христу.
Одичалый
Брожу все время одичало
Я – странником в толпе людей.
О, если б незнакомка знала
Того, кто так нуждался в ней.
Я знаю, где-то ходят девы,
Тоскуя с образом моим.
Но где же, где вы, королевы?..
Я – одинок, и я – любим.
Немилосердная жалость
Как жалко мне людей:
Века проходят, годы…
Со временем видней:
Как были, есть уроды.
Не знать их и не видеть…
Скажу без лишних слов:
Любить их, ненавидеть —
Соблазн для дураков.
Из дураков дурак —
Не тот, кто есть невежда,
А кто не видит мрак
И тешит нас надеждой.
Вот – вот изобретут
Чудесное лекарство.
Ученый – тут как тут —
Рассказывать нам сказки.
Болезни все исчезнут,
Обшарим космос весь.
Покойники воскреснут…
И Пушкин и Дантес.
Не будет счастье зыбко.
Мед станем пить с лица
И вспоминать с улыбкой
Лжеца и подлеца.
Зовут ее наукой,
А я назвал бы сукой.
Её кровавый след
В мильонах наших бед.
Прогресс, прогресс, прогресс…
На самом деле бес —
Подвигнул на дорогу
Совсем, друзья, не к Богу.
Не ввысь он тащит нас,
Толкает нас он в бездну.
Вот – вот настанет час,
Чтоб навсегда исчезнуть.
Не стану я кадить:
Мы – скорпионы в банке.
Куда ни погляди —
В смертельной люди схватке.
А где же разум, свет?
А где же верховоды?
Смотри: стада овец —
Без барана… Народы —
Понуро и уныло —
Бредут немой толпой.
Им ничего не мило —
Предчувствуют забой.
Как Брейгеля «Слепые»,
Еще не все в канаве…
Ступенечки крутые
Скрипят, визжат под нами.
