– Отложим?
– Угу.
Не отстранилась, но попыталась вырулить ко мне своим личиком. Э, нет, хитрая! Сегодня я играю в недавашку.
– Можно попросить об одолжении? – шепчу, когда шаги моей матери раздаются на лестнице.
– Конечно.
– Подыграй…
– М?
– Старики думают, что я одинокий и несчастный неудачник. Давай, сегодня я не буду хотя бы одиноким?
– Я плохая актриса, Ден.
Ден… Наконец-то не мистер Кавана. А то излупить её хотелось за чёртов официоз.
– Зато я хороший, просто сиди рядышком и кивай.
– Значит, я теперь твоя девушка?
Да что с ней такое?! Не актриса? А какого дьявола в голосе её такая удушающая надежда. Нет, Морнинг, ты не хочешь меня, хватит притворяться, хватит сводить меня с ума, я же поведусь, я же в том состоянии, что легко могу запихнуть тебя в то корыто на колёсах и рвануть в Вегас. Даже не поймёшь, как замужем окажешься. Закину тебя на плечо и спрашивать не буду.
– Моя.
Пьяно отвечаю, и не могу свой лоб от её оторвать. Надо чуть отдышаться, вернуть роже веселого пофигиста. Улыбаюсь, ржу зачем-то, помогаю ей слезть со стола, а затем просто несу на первый этаж на руках, потому что она ногу себе доломает иначе, потому что хочу её нести.
Не сопротивляется. Жмётся, как котёнок. Уже в роль вошла? Боже, как она вообще нашла меня?! Что за извращённые нити судьбы привели её на почту к Дастину? Надо будет спросить. А пока…
– Ну рассказывай, Денни, – хрипло спросил отец, большим пальцем подцепив крышку на горлышке пивной бутылки. У меня всё внутри затряслось от запаха горькой хмели, и я даже забыл Мор на пол поставить, просто вдавливал её в себя, в надежде, что жажда в глотке и мозгах стихнет.
– Райан, а о чём мы говорили с тобой. Куратор трезвости чётко дал понять, что мы должны поддерживать сына и не пить в его присутствии. Убери пиво.
– Я у себя дома, Абигейл! А если этот сопляк сорвётся из-за грёбанной бутылки, то грош цена его жалким потугам, пусть закаляется. На улице и в барах всем тоже дружно бухло спрятать, когда Его Величество Денвер идёт?
– Спасибо, папа…
– Не за что сын, – он чокнулся со мной по воздуху, и клянусь, если бы не Китти в руках, я бы вырвал бутылку у отца и осушил в один глоток. – Что притащился-то? Сегодня не Рождество, вроде. Квартиру спалил?
– Нет, – цедил сквозь зубы, боялся, что даже пропитанный хмелем воздух лишит меня права считаться трезвым.
Осторожно усадил свою молчаливую ношу на стул, а она уставилась на моего отца с таким злым выражением, что даже мне стало страшно.
– Вы отвратительный человек, мистер Кавана!
Я охренел, а отец подавился и зашёлся кашлем. И пока он бил себя кулаком в грудь, моя Мор продолжала.
– Может быть, это и ваш дом, но это не даёт вам права издеваться над человеком, который пытается исправить ошибки прошлого. Ваш сын – достойный мужчина, который когда-то оступился, и теперь выгребает из того дерьма против течения. А вы! Вы камни сейчас в него кидаете. Мы уходим, Ден!
Она вскочила с места, и путаясь в длинных штанинах, шагнула ко мне. Поймал её до того, как она споткнулась и расшиблась об пол. И куда он собралась в таком виде?
– Денни напомни, как зовут эту хамку? – папа прокашлялся и теперь смеялся.
– Мор.
– Мора… возлюбленная. Что ж, хоть за один твой выбор мне не стыдно, сын. Упустишь, пристрелю на пороге в следующий раз. Надо же… Отвратительный я человек, Абби, ты слышала?
Улыбка сама собой мазнула по губам. Он так редко это говорит мне. Перевёл взгляд на свою защитницу, которая смотрела на меня безумно виноватыми глазами. Ну да, прекрасное знакомство с родителями вышло, ничего не скажешь.
Мор
Я налажала. Боже, что я натворила. Наорала на его отца, отвратительным назвала. Но просто не могла смотреть, как Райан Кавана унижает Денни. Я физически ощущала его ломку, видела, как дёргается кадык, когда его отец делает жадные глотки из грёбаной бутылки. Он просто не может сдаться сейчас. Он для меня маяк, символ того, что и я смогу выплыть без последствий и забыть Итана.
Дрожала. Задрала голову и с надеждой взглянула на Дена, лишь бы увидеть в его глазах хоть один намёк на то, что я не поссорила его с отцом.
– Ты помнишь, что на тебе сейчас нет трусов, Мора? – спросил, склонив голову набок.
Замерла, осознавая, что резинка великоватых для меня штанов приходится где-то на середину задницы сейчас, а значит…
– Бампер, конечно, слабоват у неё Денни, – продолжал ржать мистер Кавана, и даже мама Денвера едва сдержала смешок. – Я думал, тебе более фигуристые нравятся.
Я в аду!
– А вот и не правда, – возмутился Кавана младший. – Это как раз мой размерчик.
Он осторожно натянул мне штаны обратно, но оторвать лицо от его груди я уже не могла.
– А что с её одеждой приключилось-то?
Нет. Нет. Нет. Ты не скажешь, Ден! Ты не…
– Описалась она.
Мудак!
– От восторга, что с Даблом Денни теперь мутит?
– Если бы! Поймала шокер вместо меня.
– Чёрт. Женись на ней. Без шуток сын. Она за тебя пулю схватить готова, старика твоего на место ставит. Идеальная женщина.
– Женюсь, конечно, вот только джинсы достираем и сразу поедем священника искать.
– Поешьте сначала, – напомнила Абигейл, и мне всё же пришлось оторваться от Каваны и вернуться за стол.
Шикарное чаепитие намечается, почти по Кэрроллу. Акцент этих троих вкупе с постоянными бестактными комментариями и вставками на ирландском лишь глубже загнал меня в атмосферу тотального безумия.
– А как вы познакомились, Денни? – спросила миссис Кавана, подливая мне чай, которые я пила, как виски залпом, надеясь забыться и опьянеть к чертям.
– На работе, – ответил он, а мне лишь оставалось бессильно сдавливать виски руками.
– О! – только и выдохнул Райан, и знаю, о чём он подумал. К чёрту, даже оправдываться не буду. Пусть думают что хотят.
– Не на той работе, – быстро исправился Ден. – Я клип для неё снимаю. Мор шикарно поёт.
Градус заинтересованности в комнате заметно возрос, вызывая у меня ещё большую неловкость.
– Правда? – спросила меня уже Абигейл. – Денни наш тоже раньше музыкой занимался.
– Ага, пока у него голосок был, как у девки, слаба богу, сломался, а то пищал как евнух.
– Ты пел? – посмотрела на Дена, которому не переставало прилетать от отца. Он показал мне отставленный большой и указательный палец.
– Чуть-чуть. В церковном хоре.
Теперь уже и мне хотелось смеяться. Это самые странные и милые люди, которых я когда-либо встречала, и нравятся они мне своей искренностью и прямотой. Чокнутая, но такая дружная семейка.
– Споёшь нам, Мора? – попросил мистер Кавана.
– Да, – согласилась, не раздумывая. – Только гитару из машины принесу.
– Я сам, а то сбежишь ещё, – Ден положил мне руку на плечо и не дал встать. – Я сейчас вернусь, не напугайте мою девочку ещё сильнее!
Его девочка…
Не парься, Денни, мне уже не страшно. Не здесь и не сейчас. Спасибо, за сказку. Очень жаль, что уже скоро наступит утро, и этому безумию придёт конец, когда я поеду в Пало-Альто, а ты перестанешь претворяться что я твоя.
Кавана вернулся с моей гитарой протянул её мне, но едва я попыталась ухватиться за гриф, как он отступил назад, вовлекая меня детскую игру. И я вовлеклась, боролась с ним на глазах его родителей, смеялась, забылась.
Он сел рядом со мной, когда я по привычке подтянула колки, пригладила струны. Я знала, что хочу спеть сейчас. Это было кое-что из старого, что я так и не решилась записать и выложить в сеть. Слишком уж грустной мне казалась песня. Она была о семье, о той идеальной, о которой мечтала я. Где матери, действительно, было дело до среднего ребёнка. В песни я не была забытым промежуточным звеном, которое скинули сначала на старшую сестру, а потом благополучно стерли из памяти, когда появилась младшая милашка. Я не злилась, не обижалась, мне просто было горько, и я слишком быстро решила повзрослеть и найти себя в чем-то поглощающем: в музыке, в лживой нежности Итана, в тумане ночных клубов.
Я не обвиняла никого, просто рассказывала о мечтах. А когда мои пальцы в последний раз пробудили угасающие вибрации струн, то тишина стала вдруг давящей. Только что трем незнакомцам я открыла душу, и теперь мне страшно.
– Это ты написала, Мора? – нарушила молчание мать Денни, и я лишь кивнула.
Даже у мистера Кавана не нашлось колких замечаний, он лишь почесал свой щетинистый подбородок и выдохнул:
– Повторяюсь, Ден, просрёшь это чудо, домой больше не приходи.
Даже грустно стало, когда это ночное чаепитие подошло к концу, зато Кавана снова бесцеремонно подхватил меня и понес наверх. Впитывала его заботу без остатка, чтобы не потерять по пути ни капли, прижималась к теплой груди.
– Устала? – участливо спросил меня, когда усадил на свою постель.
– Немного. Мы спим вместе сегодня? – притянула к себе одеяло, пока меня не выгнали в гостевую комнату. Надо бы побыстрее притвориться спящей.
– Ну, мама занесла чистое постельное белье сюда, так что… – он смущенно взъерошил волосы на затылке. – Если тебя что напрягает, я могу перебраться на диван внизу.
Решение я должна принять? Это уж слишком, так что я просто молчала, пока Ден перебирал свежие наволочки.
– Черт, – выдохнул он и начал ворошить вещи в поисках чего-то.
– Что случилось?
– Да, мамка не принесла клеёночку.
Заржал, а я швырнула в него подушкой. Только он ловко поймал её на лету, а затем одарил меня таким диким взглядом, что я даже попятилась к изголовью, словно Ден собирался наброситься на меня.
– Ты ведь понимаешь, всю уязвимость своего положения, Китти? – игрался с моим именем, отчего у меня по коже змеилось электричество
– А ты? – быстро перебросила мяч на его поле, и он лишь хмыкнул. Мы оба сегодня достаточно обнажились. Я увидела его семью, узнала так много секретов сексуального Дена Каваны, что мои мокрые штанишки не шли с этим ни в какое сравнение.
Долго смотрели друг друга, пока Денвер смешно не поджал губу.
– Ладно, ты победила, Китти Морнинг. – Он взбил подушку и предложил мне.
Знала же, что в этом услужливом жесте была ловушка, но все равно купилась. Вытянула руки, и тут же получила перистым бочком по щеке.
Вскочила на кровать и приготовилась продолжить эту шуточную драку с Денвером. Сдула со лба прядь и замахнулась.
Вот только Кавана не защищался, смотрел на меня зачарованно.
– Ты в курсе, какая ты красивая, Мор?
Замерла, прижала подушку к груди.
– Красивых девушек не бросают.
– С твоей самооценкой нужно что-то делать, – он покачал головой. – А бросают всех. Тебя, меня. Ты, наверняка тоже кого-то бросала.
– Не правда, – быстро возмутилась, но Ден явно не верил.
– Как часто ты разворачивала конфету, пробовала, морщилась и откладывала, Мор?
– Хочешь, сказать мы с тобой конфеты? – не понравилось мне его сравнение, в но в чем-то он прав, я чувствовала себя надкушенной карамелькой. У меня у самой в сумке лежит мерзкий приторный леденец. Но я не выкидываю его. Потому что однажды я зверски заходу чая и чего-нибудь сладкого, и тогда он обязательно пойдет в расход.
Видимо, так и мыслит Итан. Я его мерзкий приторный леденец на черный день.
По моему просветленному лицу Ден понял, что его сравнение оказалось метким, и я вновь села на постель, крепче обняв подушку.
– Ну, живых людей я хотя бы не бросала и не мучила, – только и буркнула в ответ.
– И это очень хреново, вдруг эта печальная статистика начнётся с меня?
Не играл, не флиртовал, был со мной обжигающе честен.
– Что бы эта статистика началась с тебя, мы должны начать встречаться, – аккуратно продолжила его игру.
