Кейт Аддерли "Дьявольское воскрешение"

– Благодаря этому ты становишься живой, Хеймсон. – Шепчет он в тихой идиллии. – Ты не знаешь, чего ждать. Я могу сделать с тобой что-то, но ты никогда не уверена в этом до конца. Чувствуешь бабочек внутри?

Я проглатываю ком, вставший в горле, и шепчу:

– Я же знаю, что ты любишь ее. Я знаю, что ты не допустишь даже поцелуя, сколько бы тебя не провоцировали.

– А, если я обсуждал это с Маррей? Что, если она не против?

Я опускаю взгляд на ладонь Асмодея, скользящую под мою короткую юбку молочного цвета. Не спешу останавливать его, потому что мне до ужаса нравится тот ураган, который зарождается внизу живота. К тому же, я уверена, что это его очередные провокации. И этому вот-вот придет конец.

– А, Демиен? Он не против, если ты трахнешь его девочку?

Сатклифф останавливает движение руки и смотрит в глаза. Блять! Я выдала себя с потрохами. Конечно, как я раньше не догадалась! Дурацкие игры Асма продолжаются на протяжении всего месяца, таким образом, он пытался добиться от меня правды. Получил?!

Так же я должна рассуждать?

– А ты его девочка, Хеймсон? Я думал, что все, как ты и говорила, он в прошлом.

– Мне пора. – Улыбаюсь я, ерзая на сидении. – Сатклифф, убери руку. Я доберусь сама.

Он не слушает меня: пока его правая рука поглаживает мое бедро, левая тянется к регулятору громкости. Я впервые слышу эту песню, на экране появляется название: «Different» Chris Grey.

– Если бы внимательно изучала мифологию в школе, а не бегала за смазливыми мальчиками, то была бы осведомлена историей моего имени. – Горячее дыхание Асмодея обжигает мою шею.

– Сатклифф, – напряженно произношу, изгибаясь в пояснице, когда его пальцы касаются моих мокрых трусиков. – Я никогда ни за кем не бегала.

– Асмодей – король множества демонических легионов был приближен к Люциферу. По преданию, он толкает супругов на измены и разрушает все вокруг, конфетка. – Несмотря на мои оправдания, он продолжает рассказ об истории своего имени.

Асм отодвигает край розового кружева в сторону и проникает внутрь меня. Я вскрикиваю от неожиданности. Вот же черт, что мы творим! Все настолько неправильно. Сложно возразить, когда тебя касается тот, кого ты представляешь в своих мыслях с приходом сумерек. Прости, Сатклифф. Я закрываю глаза и думаю только об одном мужчине. Каррас.

– Я хочу, чтобы ты говорила со мной, Катрина. – Хриплый голос Асмодея говорит о том, что он возбужден не меньше меня.

В ответ он слышит мой тихий стон, который я так отчаянно пыталась сдержать. Почему-то мне не хочется, чтобы мужчина знал, какое удовольствие доставляет после моего четырехмесячного воздержания от секса.

– У тебя есть девушка, а у меня есть Каррас. И мы… Мы – это ошибочный союз…

Асмодей обрушивает свои губы на мои и рычит в них. Он шире раздвигает мои ноги и теребит клитор, пока стоны утопают в его губах. Надеюсь, нас никто не увидит.

– А теперь скажи мне: нужен ли тебе Каррас?

– Я люблю его, Асм. Я люблю Дема. А еще… Я хочу тебя. – Мои слова – отчасти ложь. Я свожу ноги и целую Сатклиффа, не желая слушать все, что он скажет дальше. Нравоучения ни к чему.

Мой живот ноет от тревоги, разрастающейся внутри. То, куда мы зашли, уже обречено на провал.

– Ты не хочешь меня. Ты хочешь его.

Асм знает правду. Никто не разожжет во мне того пламени, на которое способен только единственный человек. Я хочу только Демиена, но быть с ним… Очередной провал.

– Не останавливайся. Я прошу.

Если это будет ошибкой, то самой прекрасной и ужасной одновременно.

– Тебе не о чем волноваться. Ирида не будет против, также, как и Каррас. Никто не узнает, конфетка. Никто не будет против, если это дам тебе я.

Я притягиваю Сатклиффа за плечи к себе и плюю на все правила. Я так устала грузить себя лишними мыслями, тревожиться за что-то. Если то, что сказал Асмодей – правда, то нам всем не о чем беспокоиться.

– Ты точно не лжешь?

– Да. – Сатклифф приподнимает меня за талию и усаживает верхом на себя. Где-то я уже это видела…

Автомобиль мужчины стоит на парковке вдали от моего частного университета, входящего в Лигу плюща. Как я сразу не догадалась о том, что здесь что-то нечисто. Поверила, что ему нужно заехать к своему знакомому и что-то важное забрать.

Я всего лишь играю.

– Ты самая прекрасная, Хеймсон. – Сбивчивое дыхание Сатклиффа говорит о том, что он вовсе не контролирует себя. Неужели собранный и вечно все перепроверяющий мужчина сдает позиции?

– Кого ты представляешь на моем месте?

Асмодей на мгновение отводит взгляд в сторону, а затем возвращает серые глаза к моим. Я – это не я. А он – это не он. Каждый из нас представляет своего человека, но уж точно не друг друга.

– Тебя. Я хочу тебя.

На этом моменте мы останавливаем запись.

– Не обманывай себя. Ты сходишь с ума по своей блондиночке. – Я два раза похлопываю его по груди и не могу перестать улыбаться. – Я люблю только Демиена. Ты не прошел проверку, Сатклифф.

Он смеется в ответ и поправляет мои волосы.

– Достаточно убедительно вышло? – Задаю вопрос, глядя на камеру, стоящую на передней панели машины. Я громко хохочу и падаю ему на грудь.

Эту сценку мы разыграли для суда. Асм помогает Дему выбраться из тюрьмы как можно скорее. Каков план? А план очень занимательный: мы должны доказать, что Демиен находился в состоянии аффекта, когда избил своего отца.

Все должны подумать, что моя связь с Сатклиффом разрушила жизнь Каррасу.

Глава 5

Демиен

С тех пор, как я успел отмотать срок, моя вера во что-то Высшее усилилась. Если Бог и существует, то сегодня он милостив ко мне, поскольку позволил выйти на свободу.

За шесть месяцев многое мной было переосмыслено. Пришлось оглянуться назад и понять некоторые вещи. В чем-то я вел себя, как конченый ублюдок, в чем-то был прав. Неизменно одно: готовность взмывать вверх. Через чтобы я не проходил, это закаляет меня, взращивает.

Я потираю запястья после того, как с меня снимают наручники. Не верю собственным ощущениям свободы в руках. Стоит мне выйти за порог клетки, как на меня обрушиваются заебистые журналисты. Весь Нью-Йорк хочет услышать мои комментарии. К чему они? Мои действия в будущем скажут красноречивее любых слов.

Я не проиграю войну за Алекса, отец получит свое! Его ядовитую ухмылку наблюдает весь зал суда в то время, как я покидаю заточение, куда он же меня и упек. После того, как мне оглашают штраф после шести месяцев заключения за нападение с избиением, я ухмыляюсь. По-любому это дело рук отца. Он хочет, чтобы я сполна вкусил свободную от его наставлений жизнь. Никаких обид, пап. Надеюсь, эти деньги принесут тебе счастье!

– Мистер Каррас, – обращается ко мне маленького роста девчушка, на вид ей лет двадцать, – можно ваши комментарии?

Дэйсон пристально выжидает, какой ответ я дам. Он смотрит на меня так, будто дарует свободу провинившемся ребятенку с надеждой на то, что тот исправится. Как бы не так… В моих планах вновь стоит пунктик: разочаровать тебя, отец.

Я следую к выходу, не желая тратить время на пустяки.

Дома меня ждет моя кудрявая стервочка, здорово потрепавшая нервы за то время, пока я находился под арестом. Она отказывалась встречаться со мной, не желала видеть, когда я молил ее о встречах через Асма. Бесспорно, я и сам хорош, наговорил ей гадости перед тем, как мстить отцу.

Прохожу вперед, не оглядываясь. Хоть и не суеверный, но от греха подальше в такое прошлое возвращаться не хочу. Говорят, оглядываться – плохая примета. Я выхожу из треклятого места с чувством превосходства, как будто за моей спиной земля рушится. Прошлого больше нет, и я туда не вернусь, потому что все уже изменилось. Демиен Каррас другой.

Когда я выхожу на улицу, солнце ярко слепит мне глаза. Я щурюсь и пытаюсь разглядеть очертания. С лица не сходит улыбка, потому что я чертовски рад оказаться на свободе и вдохнуть свежесть. Никогда бы не подумал, что такая обыденность будет делать меня счастливым. Несмотря на прогретый плотный воздух мегаполиса, сильный мартовский ветер в Нью-Йорке дает о себе знать.

Я стою в одной кофте и ежусь от прохлады, пока не замечаю Сатклиффа. Лучший друг сидит на капоте моей матовой малышки. По коже бегут мурашки от осознания, что весь мир снова вернулся в мое распоряжение. Когда теряешь свободу, потом каждое мгновение становится ценным. Я смеюсь и кричу ему:

– Асм. Иди сюда, черт!

На улюлюканья и братские визги Сатклиффа люди обращают внимание. Я кручу у виска и ржу в ответ. На протяжении всех шести месяцев друг был рядом, он приезжал ко мне несколько раз в неделю на свиданки. Асмодей был единственным, кто не забыл обо мне. Ни Чарльз, ни другие придурки, которых я некогда считал друзьями, не приехали ко мне. Отец запретил моей матери приезжать. А остальным не было до меня дела.

Катрине самой нужна была помощь, я не в обиде, что сахарок так и не доехала до меня. Я благодарен Асму, что он не бросил Хеймсон и был с ней рядом. Когда до моего выхода оставалось два месяца, Катрина уже оклемалась и собралась с силами, чтобы приехать. Только вот ее не пустили козлы-надзиратели. Она была для меня никем – такова причина отказа в нашей встрече.

– Я скучал. – Хлопает меня по плечу Асмодей и крепко обнимает.

Мне не хватало этой человечности. Не хватало обычных прикосновений и радости в глазах моих близких.

– Я тоже. – Произношу я. На глаза наворачиваются слезы, хотя в обычной жизни я не плачу.

В то время, пока я был взаперти, Сатклифф стал моими ушами и глазами в мире, из которого я на время выпал. Ради меня Асм переехал в Нью-Йорк, оставив Ириду в Мельбурне. Ради меня он стал жить с Хеймсон и приглядывать за ней.

Однажды они пошли на дикость и разыграли сценарий измены. Я видел это #недотрахвидео. В первые секунды просмотра меня воротило, желание вырубить и не досматривать ролик победило. Уже сотню раз пожалел, что попросил Сатклиффа об этом. Все выглядело настолько реальным, что меня до сих пор коробит от мысли, что у этих двух могут быть чувства друг к другу.

– Как ты и просил, пригнал твою сучку. – Хлопает по тачке друг.

– Это малышка, а не сучка, идиот!

– И это твои благодарности, сучий ты потрох?! – шутя спрашивает Асмодей, не в силах отлипнуть от меня.

Я смотрю на идеально вылизанный автомобиль и произношу:

– Вижу, ты заботился не только о Катрине? – намекаю на черную Ламборгини, на которой я рассекал по дорогам Нью-Йорка перед тем, как загреметь в тюрьму.

– Думаю, Хеймсон сама расскажет, кто и ком заботился. – Подмигивает мне друг. – Тебе нечего бояться, она слишком сильно любит тебя. Вряд ли, кого-то подпустит к себе, кроме своего гребаного Карраса.

– Тебя же подпустила. – Резко вылетает фраза.

Асмодей цокает языком и мотает головой. Да, я до ужаса ревную сахарка к другим мужикам. И даже к своему другу, который спас ее во время моего отсутствия.

– Скажи мне: ты идиот или да? Езжай к ней и не еби мне мозг! Ей нужен только ты, придурок! Я ей, как брат с классными кубиками, но не больше. Прости, друг.

Я опускаю взгляд и тушу ботинком сигарету, которую бросает на асфальт Сатклифф. Молча сажусь за руль Ламборгини и дожидаюсь, пока Асм сядет на пассажирское. Внутри все переворачивается от осознания, что нужно ехать к Хеймсон. Я впервые в жизни испытываю страх перед нашей встречей.

– Может поедешь к ней со мной? – морожу чушь я, когда Сатклифф садится рядом.

Асмодей медленно поворачивается ко мне и морщится, разевая рот.

– Ты уже взрослый мальчик. Натворил дел? Разбирайся самостоятельно и не впутывай меня. С меня хватило на всю жизнь вперед раскапывать то, что ты заварил.

– Да знаю я, – опускаю окно и вдыхаю прохладный воздух. – Просто понятия не имею, что сказать ей. Как объясниться?

Сердце в груди так и норовит выпрыгнуть. В руках напряжение. Все тело натянуто, как струна. Я барабаню пальцами по рулю и собираюсь с мыслями. Что, если она пошлет меня куда подальше? Вдруг Хеймсон уже нашла кого-то, о ком не знает Сатклифф. Как я могу быть в чем-то уверен?

– Трогаемся! – приказным тоном говорит друг. – У меня Маррей прилетает через полчаса. Я не собираюсь торчать возле тюряги с тревожным мальчиков, который даже не может завести тачку.

Поднимаю голову с руля, потираю лицо, шумно выталкивая воздух из легких. Трогаюсь с места и проезжаю несколько километров.

– Твой телефон в бардачке, ключи от вашего дома тоже. Тебе страшно, и у тебя мало, что осталось. Но ты найдешь решение, Каррас. Не сдавайся!

Слушая речь друга, понимаю, насколько жалко сейчас выгляжу, раз Асм принялся меня утешать. Во мне сейчас столько страхов. Все, что осталось – это оплаченная квартира на ближайшую неделю для нас с Хеймсон, штраф от суда, разорванные отношения, пара счетов с деньгами, на которые проживешь разгульную жизнь от силы месяца три. Я на дне.

– Дем, ну ты чего?

Я останавливаюсь на обочине и со слезами на глазах упираюсь в руль. Стискиваю челюсть, чем причиняю себе боль, отдающую в голову. Я конкретно встрял!

– Я не смогу быть с ней, Сатклифф. – Шепчу я. Во мне столько отчаяния, что им можно затопить весь Нью-Йорка. Это ужасное чувство. Кажется, что уже ничего нельзя исправить.

На кой черт Катрине я сдался? Я не достоин этой девушки. На ближайшее будущее даже базово не смогу обеспечить ей существование. Кому нужен такой мужчина рядом? Беспомощный слабак и тюфяк, который не может взять свои яйца в лапы и что-то придумать.

– Нет, Каррас. Не накручивай себя! Это игры твоего дерьмового воображения. Это лишь иллюзия конца. Поверь мне. Я знаю, о чем говорю. Проходили уже, – вздыхает друг и хлопками по плечу пытается привести меня в чувства.

Соберись!

– Тебе кажется, что все обречено на провал. Что лучше уже не будет. Ты знаешь мою историю, и она не лучше твоей. Думаешь, мне было легко смотреть, как Маррей вышла замуж, пока я был здесь? А, как я объяснялся с ней спустя три года с нашей последней встречи? Все же наладилось, хотя мне казалось, что уже все разрушено раз и навсегда.

Я всхлипываю от нахлынувших чувств, представляя образ Катрины в голове.

– Она не поймет меня.

– Ты плохо знаешь Хеймсон. Самая настоящая королева из всех, кого я знаю – это она. Конфетка собрала всю волю в кулак, устроилась на работу в захудалый бар на отшибе Нью-Йорка к своей подруге. Катрина пытается совмещать учебу, работу, так еще и находит время на спорт, танцы и посиделки с друзьями. Осознай, Каррас, кто отдал тебе свое сердце, черт ты поганый! – Со всей дури замахивается на меня Асм и бьет по лицу.

Я отворачиваюсь к окну и провожу рукой по волосам, выдыхая весь негатив, скопившийся внутри. Сатклифф прав.

– Да, твоя Хеймсон похлеще тебя будет, Каррас. Не упади лицом в грязь! Не позорь меня, а? Придумай способ заработка, пошевели мозгами. И береги такую, как она. Катрина понимающая, но не переходи черту. А, если хоть раз обидишь ее, я сдеру с тебя три шкуры. Если хоть одна слезинка упадет с ее глаз не от счастья, то я заберу ее в Мельбурн. Спрячу конфетку так, что в жизни не найдешь. И, если после этого ты попадешься мне на глаза, то берегись моего дула. Я убью тебя, Каррас! Ты знаешь меня, Сатклифф держит свое слово.

Мозг начинает шевелить шестеренками. Что я умею делать и как могу зарабатывать?

– У тебя еще остался номер Гэнга? – мне приходит идея.

– Значит ты не так уж и безнадежен, как мне казалось… – Ухмыляется Асмодей и достает из кармана мобильный.