Долго ждать не пришлось. К Дмитрию и Майе подошли дед и внучка, одетые по-зимнему, в белых валенках и шапках-ушанках.
– Мы – микробиологи, – сообщил Фатьян Силантьевич, – Я – доктор биологических наук Бронебойный, а моя юная спутница не так давно защитила кандидатскую диссертацию.
– В сё, что вы говорите, нам абсолютно не интересно, – сурово среагировал на слова старика Дмитрий. – Идите своей дорогой!
– Оставьте нас в покое, – сказала Майя. – Нам смешны и непонятны ваши вымышленные проблемы. Нам бы решить свою.
– Культура общения у вас, господа на нуле, – заметила Амалия. – Можете не переживать. Вы не являетесь объектом нашего изучения. Привидения нас не интересуют.
– Да нет же у вас никаких объектов изучения! – несколько грубовато осадил их Дмитрий. – Вы даже не понимаете, о чём говорите! Вы не знаете, кто вы и откуда! Здесь существ, подобных вам, становится всё больше и больше.
С удивлением и некоторым недоверием посмотрев на полупрозрачных Дмитрия и Майю, мнимые микробиологи удалились прочь.
Роголев и Ликнова понимали, что существовать, не ведая о том, что происходит и когда-то происходило в тебе самом, не так уж и легко. Да и надо ли? Но прекратить своё существование невозможно, уйти в так называемое небытие нельзя. Его не может быть потому, что оно явление не материальное и абсолютно беспредметное и, значит, не живое. А поскольку ничего мертвого в Мироздании нет, получается, что и малейшей надежды на то, чтобы стать ничем, нелепы и смешны.
Они, в отличие от тех, кого встречали в этом странном мире, знали и помнили о себе всё. А самое главное заключалось в том, что они любили друг друга там и продолжают боготворить друг друга здесь. Значит, он по-прежнему, люди.
– Я очень надеюсь на то, что мы выберемся отсюда и обретём прежний вид, – сказал Дмитрий. – А как ты считаешь, Майя?
– Я уже никак не считаю, – ответила она. – Мы постоянно задаём друг другу один и тот же вопрос. Но разве жалкое привидение может иметь собственное мнение?
– Может и должно.
– Пусть так. Но, наверное, надежд все меньше. Радует только то, Дима, что ты рядом со мной. Это для меня самое нужное, необходимое, основное… единственное.
– Ты для меня, Майя, всё… Я не могу словами выразить к тебе своих чувств.
– Нам встречаются в этих местах непонятные существа или их копии с жалкими легендами и сказками о том, кем они когда-то были и кто они сейчас. Сплошной блеф.
– Но если блеф – явление возможное, значит, и реальное, и таких существ, как мы с тобой, Майя, может быть бесконечное множество. Я говорю не просто об одушевлённых предметах и явлениях, подобных нам, а только о тех, кто почти похож на нас, но с некоторыми изменениями… поправками.
– Получается, Дима, что всё живёт везде и всюду, но только не всегда себя осознаёт.
Народное изречение или поговорка, что нет худа – без добра, здесь, как раз, была к месту. Состояние, в котором находились Дмитрий и Майя, дало им возможность почувствовать и понять то, что невозможно было постигнуть в том, недавнем мире, из которого они явились сюда в виде привидений.
В долгой дороге, ведущей неизвестно куда, им только и оставалось жить надёждой и любовью. Но ведь это не так и мало.
Фарфоровые полицейские
Они наблюдали за странной картиной, которая могла показаться не реальной даже таким существам, как Дмитрий и Майя. Привидения находились в обители, где буквально всё было фарфоровым: зелёные деревья и трава, серые дома, разноцветные машины, человекоподобные существа в пёстрых одеждах…
Рядом с ними особое подразделение фарфоровых полицейских в зелёных пятнистых одеждах, с чёрными масками на лицах готовилось на бронетранспортёрах отправиться на выполнение очередного специального задания. В их руках, вместо дубинок, находились тяжёлые кувалды, за спинами – стрелковое оружие.
Руководил предстоящей операцией фарфоровый полковник в синем мундире с улыбающейся физиономией. Его заместитель низкорослый и кривоногий майор называл его, постоянно отвешивая вышестоящему лицу поклоны, Агеем Курумовичем. Только иногда обращался к нему «господин полковник».
Через несколько минут колонна двинулась по широкой фарфоровой дороге к месту назначения, то есть предстоящей операции. Дмитрий и Майя последовали за ними. Бравые полицейские особого назначения доехали до большой площади, на которой собрались такие же фарфоровые люди, как и они. В руках они держали плакаты, на которых было написано, что они голодны. Люди требовали для себя и своих детей хотя бы такого количества глины, чтобы не умереть с голоду.
Полицейские с кувалдами без предупреждения весело и задорно начали бить, крошить собравшихся. Под удары попали не только мужчины и крепкие парни, но и дети, женщины, старики. Через полчаса площадь была завалена фарфоровыми черепками. С весёлым настроением полицейские садились в боевые машины пехоты.
Улыбающийся полковник потирал руки, повторяя единственную фразу: «Так будет с каждым экстремистом!».
В поле их зрения попали фарфоровые полицейские, которые были уверены в том, что они птицы мира – голуби.
– Мы пока ещё не умеем летать, – говорил им полковник Агей Куромович, – но обязательно научимся. Ведь мы же – птицы.
Эти нелепые слова, конечно же, слышали Роголев и Ликнова.
– Как жестоки иные миры, – справедливо заметил Дмитрий. – Даже если преступники, обитающие в них, пытаются изменить свою сущность относительно лучшую сторону, всё равно, ставят на ней крест на всём добром и светлом. Они не способны стать другими.
– Мне кажется, что я вспомнила то, что когда-то знала, – сообщила Майя. – Я точно знаю, что…
– Что ты знаешь?
– Только не смейся, Дима. Может быть, то, что я тебе сейчас скажу, совершенно нелепо и неважно.
– Каждое мгновение и откровение сейчас для нас, Майя, имеет глубокий смысл.
– Мне, почему-то, известно, что голуби – одни из самых жестоких и коварных птиц. Они сообща заклёвывают самого слабого. Это норма их поведения. Своими острыми клювами выбивают глаза у тех, кто не может защитить себя. Наглые пернатые, всегда уверены в том, что их обязательно кто-нибудь накормит.
Ещё Майя сообщила, что голубь – грязная птица, которая с лёгкой руки странноватого художника Пикассо, стала эмблемой мира.
В голубиной стае не может быть никакой глобальной любви в отношениях друг с другом. Впрочем, наверное, это не совсем так. Ведь дают же и эти маленькие «драконы» потомство, производят подобных себе. Парадокс? Да ещё какой!
В сообществе тех же самых ворон гораздо больше мира и взаимопонимания, чем в голубиной стае. А за сохранения своего потомства они, не раздумывая, вступают в бой с человеком и с любым другим зверем. Мудрая птица и… справедливая. Почему не она считается птицей мира. Странно и необъяснимо.
Видимо, в создании поспешных определений, правил и законов, человечество всё глубже и глубже проваливается в бездну амнезии. Живёт не своей памятью и не собирается учиться на чужих ошибках. Видимо, не дано.
В данном случае Дмитрий не сомневался в том, что сейчас к его попутчице и подруге внезапно подключилась чья-то чужая память. Даже если сейчас Майя делится с ним неверной и утрированной информацией, то в этом нет её вины. Может быть, она говорила о том, чего не знала, не могла знать. Скорей всего, сработали жалкие отголоски совсем не её прошлого.
Они продолжили свой путь. В полёте продолжали вести разговор. Казалось бы, совершенно не о чем беседовать абсолютно изменённым существам, постоянно чувствующим себя не в своей тарелке.
– Я уверен, что путь наш куда-нибудь приведёт и что-то проясниться, – сказал он. – Я надеюсь, что мы поймём, в конце концов, в чём заключается смысл моего и твоего существования здесь.
– Боюсь, что нам от этого не станет легче, – предположила она. – Мне начинает казаться, что в пучине страшных перемен находится всё существующее. Хорошо только то, что в дикой стихии не дано утонуть никому. Так мне кажется.
– Понятно, что знать больше того, что нам позволено, мы не сможем. Но хоть что-то…
– В этом нашем стремлении к неведомой цели мне кажется, что мы движемся по замкнутому кругу, и ждём какого-то смутного, невнятного озарения и даже спасения.
– Произойдёт самое страшное, если мы в сумбурной дороге потеряем друг друга. Мне страшно даже представить, что такое может случиться.
– Я не хочу ни в каком из миров остаться одна! Не смей меня покидать, Дима!
– Ты не одна. Этот странный мир уже наполнен ничтожными существами, которые с большой готовностью погрязли в своих примитивных и корыстных желаниях. Но их это устраивает. Они созданы для того, чтобы адаптироваться в любой среде.
– Они продолжат строить рай для самих себя. Сильные непременно забьют слабых. Вернее, даже не сильные, а те, кто готовы многие тысячи раз ради собственных благ пойти на сделку с кем угодно.
– Да, ради карьеры, как говорится, ради собственного роста…
Сказанные Дмитрием слова удивили Майю. Какая карьера, какой рост? Ведь странные определения в этих мирах ничего не значат. Здесь всё совершенно иначе, чем там, где они не так давно были людьми, причём, не простыми, а очень счастливыми.
Невнятные советы
Из-за деревьев вышли их знакомые человекоподобные существа или, возможно, люди с рюкзаками, Алексей и Полина.
– Вас нельзя оставить одних ни на минуту! – выразила своё неудовольствие Полина. – Час от часу не легче!
– Вы что обиделись на то, что я начал пытаться осмысливать происходящее? – обиделся Дмитрий. – Ведь вы же сами рекомендовали нам с Майей искать важную и необходимую информацию и не терять надежду на спасение.
– Может быть, я не очень хорошо отозвалась о птицах мира голубях? – предположила Майя. – Наверное, это вас расстроило.
– Говорите и думайте всё, что вам угодно, – сказал Алексей. – Но только не слишком уж критикуйте то, что видите. Это их жизнь, и пусть она вас не смешит и не раздражает.
– Даже не пытайтесь изменить то, что не можете понять, – серьёзно предупредила одноклассников Полина. – Пытайтесь понять себя! Когда вы сможете постичь даже тысячную долю происходящих событий, тогда ваше светлое прошлое станет вашим будущим, а потом и настоящим.
– Самое простое – это давать нелепые советы, – возмутилась Майя. – Вы, Полина и Алексей, хотите казаться мудрыми, но у вас ничего не получается.
– Мне кажется, что все вы здесь живёте по принципу: «Чужую беду руками разведу», – заметил Дмитрий. – А нам с Майей необходима конкретная помощь.
– Запомните, что овца в волчьей шкуре, – глубокомысленно изрёк Алексей, – выглядит смешно и нелепо.
– Старайтесь быть добрей и терпеливей, – посоветовала Полина. – Да вас таких даже не десятки тысяч, а многие миллионы! При этом каждый чего-то просит или требует.
Существа с штормовках, резиновых сапогах и с рюкзаками за плечами растворились в воздухе. Исчезли, как будто их здесь никогда и не было.
Что-то уму непостижимое, невероятное, непонятное творилось вокруг Роголева и Ликновой. Они почти рядом с собой увидели не совсем обычную овцу. На ней была волчья шкура, и это трудно было не заметить. Смешно она не выглядела. Скорей, она со стороны любому существу показалось бы несчастной и потерянной.
До Дмитрия и Майи, наконец-то, начало доходить то, что все живые, условно мёртвые существа, предметы и явления – на определённом условном временном этапе, всего лишь, марионетки Тёмных Сил, А ведь бесы, если разобраться, по сути, не добрые и ни злые. Они просто вершители бесконечного множества судеб. Не только человеческих. Зачастую у них многое получается.
Здесь, да и во всех других точках, зонах и секторах Мироздания, они всё, казалось бы, невозможное делают реальностью. Но этим они не только дискредитируют, но и уничтожают самих себя.
Получается, что тот, кто много раз солгал, говорит правду, но только не ведает об этом. Он пытается кого-то обмануть с пользой для себя, но не способен кого-либо ввести в заблуждение и лжёт только самому себе.
– Парадоксально, но в такой ситуации, – сделал вывод Дмитрий, – даже самый злой умысел не становится вымыслом. Получается, что, если бы захотел тебе солгать, то не смог бы этого сделать при всём моём желании. Страшный парадокс!
– Значит, всякое существо имеет право на то, чтобы говорить вздор, – предположила Майя. – При этом оно не просит, а требует от всех, чтобы его считали мудрым. Всё слито воедино. Но каждая даже самая мельчайшая частица Великого Бытия считает себя центром Мироздания.
– Всё так и происходит, Майя. При этом ни одна тварь не ошибается. Ведь в бесконечности всякую точку можно считать центром.
– Но меня это не устраивает. Я хочу, Дима, и жить, и мыслить проще.
– Совсем не ты этого хочешь, а эти назойливые и ненужные нам советчики Алексей и Полина. Они пытаются заставить нас мыслить и чувствовать так же, как они, примитивно. Эти двуногие существа умышленно искажают, деформируют пространство.
– Зачем им это нужно?
– Это нужно не им, а тем сутям и сущностям, которые пытаются ради собственных благ и вселенских преступлений, превратить всё живущее в послушное и безвольное стадо овец и при этом объявить их волками.
– Кто же такие, эти Алексей и Полина?
– Я почти уверен, что они – жалкие лакеи Тёмных Сил, и стали такими за блага, которые им обещаны. К ним, к примеру, относится даже и тот трёхглазый инопланетянин с четырьмя руками, посчитавший себя школьным учителем. Ему надо бы сидеть дома, на своей планете, а не устанавливать там свои законы и правила, где его никто не ждёт.
Дмитрий и Майя предположили, что они – не просто существа, затерянные в чужом пространстве, а путешественники, изменившие не суть свою, а физическую форму. Возможно, они посланы сюда в это страшное место Великим Создателем для того, чтобы изменить в лучшую сторону суть всего происходящего.
Получается, что уже не по воле Алексея и Полины, а Великого Энергетического Ядра им предстоит внести добрые перемены в те ситуации, которым в данной вариации Вселенского Бытия казались Тёмным Силам неизменными и прогрессирующими. А ведь Алексей и Полина не порекомендовали, а фактически пытались им приказать не совать свои носы в чужие дела. Этакие… добрячки. Не просто существа, а роботы с чётким программным обеспечением.
Сейчас им явно не следовало загружать свое текущее сознание, тем, что уже было. Память о недавних светлых временах угнетала их. Но запретить себе самому думать не запретишь. Погружение сознанием в минувшее – неуправляемый процесс, его невозможно остановить. В принципе, все есть всегда и везде. Если возникнет такая необходимость, то Создатель подключит их к той памяти, которая не потеряна, а просто в данной ситуации не нужна. Она сейчас им ни к чему.
– Пока мы движемся к поставленной цели схоластично, – дала оценку их действиям Майя. – Может произойти так, что, когда мы у намеченной цели, то можем этого и не понять. Это страшно.
– Ты права, Майя, – согласился он с любимой девушкой. – Потому от нас требуется максимум внимания к происходящему и сосредоточенности. Нам не дано с помощью каких-то волшебных, репродуктивных манипуляций вернуть даже малую часть своего недавнего состояния.
