Елизавета Павлова "Выродок"

«Выродок» – социально-психологический рассказ о массовом убийце из цикла рассказов "На острие бытия". Герои повествования Дмитрий Родионов – простой офисный служащий, юрист, с серьезными психологическими проблемами. Ему сложно даются контакты с людьми, из-за чего он часто меняет работу и не может задержаться надолго ни в одной организации. Устроившись в очередную компанию, он влюбляется в сотрудницу. История любви заканчивается для него унизительным отвержением и становится механизмом, запускающим его преступные наклонности. Повествование ведется от первого лица для того, чтобы наиболее точно отразить психологию преступника и весь ужас совершенного им деяния.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 25.07.2024

Выродок
Елизавета Павлова

«Выродок» – социально-психологический рассказ о массовом убийце из цикла рассказов "На острие бытия". Герои повествования Дмитрий Родионов – простой офисный служащий, юрист, с серьезными психологическими проблемами. Ему сложно даются контакты с людьми, из-за чего он часто меняет работу и не может задержаться надолго ни в одной организации. Устроившись в очередную компанию, он влюбляется в сотрудницу. История любви заканчивается для него унизительным отвержением и становится механизмом, запускающим его преступные наклонности. Повествование ведется от первого лица для того, чтобы наиболее точно отразить психологию преступника и весь ужас совершенного им деяния.

Елизавета Павлова

Выродок




– Фамилия, Имя, Отчество.

– Родионов Дмитрий Андреевич.

– Год рождения.

– Тысяча девятьсот восемьдесят третий.

– Где родились?

– Город Москва.

– Как называется оружие, которое у вас было?

– Вепрь двенадцать и Бенелли М три.

Я слышу свой голос будто со стороны. Будто это не я говорю. И этот затравленный человек, ослепленный вспышками фотокамер – это не я, а кто-то другой.

Я больше не думаю об Ане. Ее имя для меня пустой звук. Мы поменялись ролями. Теперь Я ее страшный бред.

Вокруг меня суетятся люди. Они все при исполнении. Вот более опытный оперативник объясняет менее опытному, как должно проходить изъятие оружия и боеприпасов. А кто-то громко кричит в телефон какому-то Артёму, как проехать к нашей фабрике. И этот Артем ведь может сюда и не ехать. И не быть здесь. А я не могу отсюда уйти. Уже не могу… Я только сейчас осознаю, что они лучше меня, умнее меня. Они обыграли меня. Их сила в их обычности. Заурядность и бытовуха делает из них буйволов. Я же ничтожен и слаб по сравнению с ними. Я так завидую им. Они на работе. И вечером поедут домой. Лягут в свои кровати. Я тоже мог бы. Если бы не это…

Я сижу на стуле. Связанный. Чьи-то руки сзади, держат меня. Как зверя. Никто меня не боится. Все испытывают ко мне отвращение. Они хотят скорее закончить свою работу. И разъехаться по домам. Я всего лишь их быт. Их рутина. Ничего не изменилось. Только чувство отвращения ко мне окружающих усилилось. Я чувствую, как неприятно прикасаться ко мне тем, кто меня держит. Наверное, они потом будут тщательно мыть руки. Как же я устал…

Мама. Вчера она что-то стряпала на кухне. Так вкусно пахло мясом и чесноком. Сегодня я мог бы сидеть за столом, есть приготовленный мамой ужин. Мог бы видеть ее. И папу. Я вздыхаю. Слабый стон вырывается из груди. Никто не обращает на это никакого внимания.

Как объяснить им, что у меня не было другого выхода. Ведь они все равно не поймут. Ничего не поймут. Они никогда не понимали меня. Я осознал это еще в детстве. Когда учительница по литературе вызвала меня к доске, рассказывать стихотворение Некрасова про какого-то зайца. Я помню, как все ждали, что я начну рассказывать. А я молчал. Я смотрел в эти лица и не хотел произнести ни звука. Потому что ничто не могло пробить эту стену между ними и мной. Я получил двойку. И получал каждый раз, пока мама с папой не пришли в школу и не попросили учителей не вызывать меня к доске. Они сказали, что я боюсь аудитории. Я не оспаривал это, хоть и знал – никакой это не страх.

В юридической академии я перевелся на заочный по той же причине – я не хотел видеть их лица. Я не хотел говорить с ними. Я оставлял на потом этот разговор.

Я прыгал с работы на работу, нигде не задерживаясь. Мне надоедало однообразие и вынужденное общение с теми, кто осточертевал с первых дней знакомства. Я вымучивал из себя стандартные фразы, стараясь скрывать то, что я абсолютный чужак.

Но настал день…День, когда я впервые захотел говорить…Захотел стать одним из них…Потому что пришла ОНА. И ОНА была одна из них.

Это был мой первый рабочий день в фармацевтической компании, куда я устроился юристом по договорам.

Ее любопытные как у ребенка глаза я увидел впервые, когда заносил в финансовый отдел заявление на выдачу зарплатной карты. Она улыбнулась мне и сказала:

– Привет!

Я молча кивнул в ответ. Положил заявление на стол нужному сотруднику и вышел.

В 12:00 все, кто сидел рядом со мной, засобирались на обед. Подбадривающими голосами и снисходительно-приветливым тоном, которым обычно разговаривают с новичками, позвали и меня. Я сделал вид, что очень занят, и пообещал подойти чуть позже. На самом деле, я просто выждал несколько минут, чтобы у меня была возможность сесть отдельно от всех, после того, как они уже рассядутся за столами.

В столовой я выбрал рыбный суп, пюре и тефтели. Взял еще салат. Я сел за столик у окна. И только приготовился есть, как услышал:

– Приятного аппетита! Можно к тебе? – это была ОНА. Я вздрогнул и пролил суп из ложки на дисплей лежащего на подносе мобильного телефона.

Она не дождалась моего согласия. Она села за мой стол. Напротив меня и протянула салфетку:

– Теперь рыбный запах долго не ототрешь – улыбнулась она.

Я улыбнулся в ответ.

– Меня Аня зовут, – продолжала она, – я работаю в финансовом отеле.

– Дмитрий. Родионов, – голос почему-то был хриплым.

– Очень приятно. Ты же юрист, правильно?

– Да. Первый день сегодня, – я не знал, как есть, потому что у меня дрожали руки, а я не хотел, чтобы она видела мое волнение.

– Наверное, сложно адаптироваться? У нас непростой коллектив.

– Да нет, я уже освоился. А что не так с коллективом?

– Ну, у нас все молодые, амбициозные. Могут казаться заносчивыми.

– Не заметил.

В это время Аню позвали девушки из ее отдела.

– Ой, извини! – сказала она, – я обещала с моими коллегами обсудить кое-что, поэтому я тебя оставлю.

Я кивнул.

Аня взяла поднос, и направилась к своим коллегам, обернувшись ко мне, она вдруг сказала:

– Дима, а знаешь, у тебя очень голос приятный.

И ушла. Я смотрел ей вслед, а в душе у меня творилось что-то невероятное. Меня будто бы окунули в холодную прорубь после горячей сауны. Тысячи иголок вонзились в меня.

Из звенящей ужасом реальности продолжают доноситься вопросы протоколиста:

– Женаты?

– Нет.

– Дети есть?

– Нет.

Отвечая на эти вопросы, я вдруг на минуту задумался, а как бы я чувствовал себя, если бы мог ответить положительно, и не просто был бы женат, а был бы женат на НЕЙ, и у НЕЕ были бы от меня дети.

Так могло бы быть, если бы жизнь не отказала мне в праве быть таким, как они.

Собираясь на следующий день на работу, я поймал себя на том, что тщательнее выбираю одежду. Переборов лень, я погладил мятые брюки. И надел новый свитер, который, как мне казалось, мне очень шел.

Но за целый день я увидел ее только один раз. В столовой. И то мельком. Когда я пришел, она уже уходила, о чем-то оживленно беседуя с парнем из ее отдела. Она меня не заметила, и мое настроение скатилось к нулевой отметке.

Потом шли дни. И ничего особенного не происходило. Моя работа была скучной. В день приходило с десяток запросов: «Дима, рассмотри, пожалуйста, договор и одобри». Я читал контракты, правил их, комментировал, одобрял.

За обедом Аня больше ко мне не подсаживалась, хотя я соблюдал ее расписание. Я наблюдал за ней издалека, угрюмо пережевывая столовские котлеты, а она щебетала со своими коллегами, и всегда смеялась больше обычного, если среди них были мужчины.

Однажды я задержался, обсуждая по телефону с партнёром компании правки, которые сделал к его форме договора. Разговор затянулся больше, чем на час, и я едва успел в столовую до закрытия обеденной раздачи. Мне казалось, что столовая пуста, но вдруг в самом углу я заметил ЕЕ. Сидя перед подносом с нетронутым обедом, она плакала. Лицо раскраснелось, губы дрожали.

Я взял свой обед, подошел к ней и кивнул на место напротив:

– Позволишь?

Она подняла на меня полные слез глаза и кивнула.

Я сел и молча ждал. Я не знал, что сказать. Она заговорила первая.

– Работа не место для эмоций, правда?

– Ну почему? Я где-то читал, что эмоции вредно сдерживать. Что у тебя случилось, если не секрет?

– Не секрет. С молодым человеком поссорилась.

– Он тебя обидел?

– Не то, чтобы обидел. Понимаешь, он очень невнимательный. Забывает о моих просьбах. Мне обидно его равнодушие.

– Ань, не переживай. Не думаю, что забывает. Скорее набивает себе цену. О тебе невозможно забыть.

Моя попытка перевести все в шутку увенчалась успехом, она заулыбалась. Ее улыбка, просиявшая сквозь слезы, была похожа на солнце после дождя.

Я любовался ею. Аня заметила это. Я вздрогнул и опустил глаза. И вдруг она положила свою руку на мою и сказала:

– Дим, спасибо тебе за поддержку.

Снова тысячи иголок вонзились в меня.

Эта чертова жизнь издевается над нами. Она отнимает у нас всё, чем мы больше всего дорожим сразу, как только мы перестаем скрывать свое сокровище. Так уж устроен мир. То, что тебе всего нужнее, всегда бесследно растворяется в воздухе, лишь попав тебе в руки. Я ненавижу эту жизнь. Я ненавижу людей, которые с этим смирились и прячут свою боль за глухими стенами принципов и догм. Прячут так, что потом уже им не пробить эти стены и никогда не стать счастливыми. И вот они наклеивают улыбки на свои постные лица, и начинают искать утешения во вкусной жратве, в погоне за модой и стилем, последними новинками в технике и прочей дребеденью, постепенно превращаясь из великих создателей в ничтожных потребителей. Великими создателями мы были лишь в детстве, потому что мы сами создавали свой мир, мы не боялись быть счастливыми и не боялись признаться, что именно делает нас счастливыми, каким бы глупым это что-то ни было. А потом мы выросли и загадили свою жизнь гниющими догмами и не мы стали царить над миром, а мир – над нами, превратив нас в безликих тварей, отняв у нас право на счастье.

Я помню тот день, когда во мне зародилась надежда. Я приехал с работы домой разъяренный. Эти фрикообразные недоумки в метро довели меня до белого каления. Грязное вонючее стадо. Мне хотелось снизить население Москвы как минимум вдвое. Этот маршрут Медведково-Кантемировская был призван убить во мне остатки человеколюбия…Мама молча накрыла на стол, она уже знала, что когда я прихожу вот такой, то меня лучше не трогать. Ужин немного утихомирил пламя ярости. Я закрылся в своей комнате и включил компьютер. Открыл Контакт…и вздрогнул…Заявка в друзья…ОНА!

Уже через секунду я рассматривал ее фотографии, зависая на каждой по полчаса. Я изучал ее.

Битый час я думал, что ей написать в ответ на эту заявку. Но решил ничего не писать. Добавил и всё, зачем лишние слова.

Ночью я не мог уснуть. Я представлял, как она сидит перед компьютером, как ее изящные пальчики набирают мое имя в поиске и как ее прекрасные глаза разглядывают фотографии в поисках моего лица. Зачем она тратила время на то, чтобы меня найти? Если искала, значит, думала обо мне, а что она думала обо мне. Вопросы и домыслы роились в моей голове.


Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом